Позади настала гробовая тишина. Сяй Айго явно пылал гневом, и последней каплей стало поведение дамы, не желающей даже смотреть на него.

— Если ты Юн Мэй, то… — мужчина рычал, подходя к девушки и хватая её за плечо, грубо разворачивая на себя, — Тоже пойдёшь в тюрьму за заговор с монстром и… — Айго дёрнулся, не увидев на лице Императрицы Юн испуга или какого-либо сожаления. Юн Мэй улыбалась, но так мрачно, что от этой улыбки хотелось плакать.

— Да, я пойду в тюрьму. — кивнула дама, протянув руки, дабы их заключили в цепи.

Сопротивление бесполезно. Против Царства Юн восстало шесть королевств. Ши и Ю — по понятным причинам, Ли — борясь за своего муженька Ю, Хань — наверняка поддавшаяся уговором любимого человека, Цзян — возненавидевшая Юн Джинга после его отказа, да и теперь дама грома являлась первой женой Ю Вэй, так что всё было ясно. Они явно подобрали удачный момент, зная, что Император Юн отсутствуют, а значит царство уязвимо.

— Что ты творишь? — схватив за руку девушку, крикнул мужчина, — Сними кольцо и отрекись от него, иначе…

— Ни за что. — строго бросила Юн Мэй, ни на секунду не желая обрывать между ними с Юн Джингом связь. — Я люблю и любима, и лучше умру, чем снова стану несчастна. — гордо заявила дама, отбросив чужую руку, дабы её тонкие запястье заковали тяжёлые цепи.

Позади Айго стоял император Ши, с раскрытым ртом наблюдаю за тем, как его родная и любимая дочь произносит столь странные слова, говоря о настоящем монстре, как о каком-то божестве. Девушка же, ни на секунду не бросила взгляд на отца, считая его предателем и не желая говорить с ним ни о чем. В прочем, сейчас дама и вовсе желала стать немой.

Императрицу Юн вместе с её подданными повели к телеге с решётками. Юн Мэй шла с гордо поднятой головой, а в её душе творился покой. Девушка с самого начала настраивала себя на то, что сказка не будет длиться вечно. Она знала, что враги так просто не оставят их. Она понимала, что близкие испортят всё, ради своей «Помощи» и жажды мести.

— Я уйду на пару дней. Здесь ты будешь в безопасности, — уверял свою жену герой, поцеловав её в лоб.

Юн Мэй улыбнулась, хотя и чувствовала скорую опасность, но скрывала это. У неё не имелось доказательств своей внутренней тревоги, потому она и промолчала, провожая любимого, желая ему хорошего пути.

За пару дней, проведённых вместе, Юн Мэй ощутила себя по настоящему счастливой и любимой женой. Разумеется, в первый же день молодожёны поссорились из-за какой-то ерунды, от чего муж получил пендель, а жена строгий взгляд, после чего пара всего через час уже обменивалась посланиями за дверью, что не могло не помирить их.

Второй же день прошёл спокойно, и даже очень мило. Герой устроил своей героини незабываемую прогулку на конях, а потом и небывалое удовольствие прямо в лесу. Несмотря на то, что все волосы девушки после бурной прогулки пришлось мыть и убирать оттуда листья, она ни о чём не жалела.

В третий день пара воплотила в реальность давнишнюю мечту, а именно соитие в источнике с которым у них связано не одно воспоминание. Было мило, жарко, страстно, но пара снова повздорила, когда Юн Джинг решил подшутить и после бурного секса отпустить девушку, от чего та наглоталась воды. По итогу, самого героя Юн Мэй чуть не утопила в горячих водах.

Да, данную пару нельзя было назвать идеальной. Они оба являлись гордыми орлами с завышенным чсв и чувством собственного достоинства, но в тоже время, девушка с мужчиной не могли держать друг на другу долгую обиду, уже через час желая скорее увидеться и вновь подурачиться. Мэй и Джинга тянуло друг к другу как магнитом, и они не могли противостоять этому чувству.

Возможно, как раз после источников, когда герой снова увидел метку на спине Мэй, он и задумался серьёзней о печати, решив, что пора что-то делать и срочно.

Расставание давалось тяжело обоим, но смотря в спину уходящей армии во главе Императора Юн, девушка почему-то ощутила в груди тоску и чувства того, что это их последняя встреча.

— Да, я ни о чём… — заходя в холодную повозку, Юн Мэй сжала кулаки, с улыбкой произнеся, — Не жалею.

***

Сидя в темнице, Юн Мэй была рада благородству захватчиков, по большей части взявших людей в плен, а не убив. Даже часу не пробыв в темнице, девушку насильно забрали от туда, отведя в её же комнату, в которой сидел Император Ши вместе с Сяй Айго, смотря на «Предательницу» со злостью, но в тоже время непониманием.

— Чем же он опоил тебя, дитя моё… — качал головой Ши Мун-Чу, не веря в искренность союза дочери.

— Что вам от меня нужно? — не стала отвечать на грубости девушка, говоря достаточно грубо, чего раньше не позволяла себе с дорогими людьми, но теперь так же считая их — «Предателями»

— Твоя помолвка проходила не официально. Мы можем расторгнуть её и…

— Мы поклялись небу и земли. Наша помолвка официальней любой другой. — оборвала братца сестрица, стоя как на распятии, а впереди неё дорогие палачи…

— Да что ты несёшь?! Ши Мэй, очнись и..

— Юн Мэй. — перебила Айго дама, в глазах которой не виднелось ничего, кроме пустоты, — Вроде, уже поправляла.

Мужчина сжал кулаки и челюсть, кипя гневом. А вот в лике Ши Мун-Чу имелось некое сомнение и непонимания. Старик находился в смятении. Дочь сейчас была не похожи сама на себя. Она была опустошена. Даже после проведения в тюрьме и заточении в кристалле, Ши Мэй всегда находила силы на улыбку и бодрость духа, но сейчас… Сейчас девушка как кукла стояла перед мужчинами, говоря без интереса, как к разговору, так и к жизни.

— Ты знаешь, где сейчас Юн Джинг? — вдруг спросил отец, получив от дочери отказ, — У него образовалось слишком много врагов. Они поджидали его у утёса. Все войско Юн Джинга было разбито, и он сам…

— Нет. — твердо верила своему чутью дама, хоть сердце и говорила об обратном, — Он не мертв.

— Тела не нашли, но его повреждения были слишком большими, чтобы выжить и…

— Теми врагами на утесе, были вы? — предположила дама, и тут же двое мужчин дернулись, увидев слёзы.

Ши Мэй никогда не плакала перед родными людьми, как бы больно ей не было, но сейчас сердце разрывалось на куски, от предательства самых дорогих людей, забравших её счастья, ради собственной мести.

— Чтож, прискорбно, ведь теперь и вы мои враги, а я ваш враг, — прикрыла веки Юн Мэй.

— Ты нам не враг, ты…

— Вы мне враги. — не желала слушать Айго девушка, смотря на него неистово злым взглядом, — Я была счастлива. Неужто вам так в тягость моё счастье? Я правда сделала свой выбор и вы, как мои дорогие люди, могли бы принять его. Без вашего участия ничего бы этого не случилось, но… — сжала кулак девушка, с трудом сдерживаясь, дабы не зарыдать.

Когда Тань Лань говорила своим родителям плохие слова перед уходом из дома, она не ощущала эту боль, которую испытывает сейчас, покуда те не приносили ей столько тепла, как отце и брат, но и не забирали его в тройном размере, как это сделал Айго и Император Ши.

— Именно вы погубили моё счастья и теперь… — тяжело вздохнув, дама объявила то, о чем так боялась даже думать, — Я вас ненавижу.

Стоило этим словам слететь с губ девушки, как двое мужчин побледнели, каждый испытывая к Ши Мэй свою особую любовь, сам не ведая, что ею и отравили даму. Айго встал, желая что-то сказать, но тут Юн Мэй внезапно ощутила, как по спине пробежала дрожь, а затем и неистовая боль.

— Мэй! — крикнул Айго, но стоило ему дотронуться до дамы, как он сам получил сильный удар током, откинувшего его в сторону.

Ощущая как разум начинает плыть, Юн Мэй упала на пол, на последок, увидев встревоженные и напуганные глаза предателей разрушивших её жизнь, но несмотря на это, девушки было больно. Больно видеть неистовый страх в глазах дорогих ей людей…

***

Открыв глаза, дама ощущая боль во всем теле. Казалось, что даже волосы болят. Полностью пробудившись, Юн Мэй осознала, что она находится в каком-то куполе, закрывающий полностью её постель и тумбочку.