— Привет, — улыбается, протягивает руку и заправляет за ухо выбившиеся волосы.

Этого делать нельзя. Никаких отношений, флирта и распущенного поведения. Однако никто даже не заикается, когда Полянский оказывает знаки внимания. Ненавязчиво, но оказывает же. Приобнимет, дотронется до волос, погладит по руке. Кажется, ему позволено всё то, что не позволено остальным.

А ещё весь женский коллектив к вечеру начинает отлучаться в служебную каморку, чтобы поправить макияж, причёску, освежить духи и прочее.

— У меня ещё четыре заказа.

— Я подожду.

И… всё…

Дальше я кружу по залу, а он следит за мной, попивая американо.

Приставшие парни, не притронувшись к заказу, покидают наше заведение, оставив чаевые едва не превышающие сумму самого заказа. Шокированная таким поворотом, сдаю деньги бариста, чтобы убрал в кассу. Сейчас с наличными-то приходят человека два в неделю, а тут ещё и вознаграждение…

Все понимают, что это дело рук Полянского и настойчиво отдают сложенные напополам купюры мне. Отнекиваюсь. Не считаю себя вправе взять их. Когда спор заходит чересчур далеко, забираю деньги и опускаю в банку, куда посетители бросают монетки на корм бездомным животным.

Сдав смену, быстро переодеваюсь и выскальзываю на улицу к одиноко стоящему автомобилю. Как и все дни, Антон ждёт, сидя на капоте и водя пальцами по экрану телефона.

Иду навстречу к нему, теребя ремешок сумки. Именно сегодня между нами словно что-то происходит. Что-то странное, нарушающее привычную атмосферу.

И вроде бы всё, как до этого. Сейчас Антон откроет дверь, я сяду в прогретый салон. Зажмурюсь от приятного тепла и лёгкого запаха мужского парфюма. Пристегну ремень безопасности и буду смотреть, как ловко мужские пальцы обхватят руль. Буду чувствовать, как плавно тронется авто.

Только этого не происходит.

Спрыгнув с капота, Антон оказывается около меня в один широкий шаг. Скользит обеими руками по волосам, придерживая мою голову. Склоняется и накрывает мой рот горячими губами…

[Трек к главе — Сергей Лазарев «В самое сердце»]

Возбуждение прокатывает вдоль позвоночника, оседая тяжестью внизу живота. Пресс сокращается от одного только вдоха, когда приближаюсь к Нике.

Злость на пацана, посмевшего испугать её, злость на себя, за то, что едва не переступил границы, норовит выплеснуться наружу. Чтобы этого не случилось, укрощаю царапающего внутреннего зверя единственным способом.

Целую. Целую Нику так, как хотелось поцеловать давно. Как фантазировал и представлял, но сдерживался. Сегодня не смог…

Впиваюсь в мягкие податливые губы и буквально пью Никино дыхание, прижимая к себе максимально близко. Впечатываю в своё тело, даже сквозь одежду чувствуя её тепло.

Свела с ума. Как маленькая колдунья, одурманила своими глазами. Опьянила веснушками. Поманила улыбкой.

Тяжело дыша, отстраняюсь. Ника, кажется, этого совсем не ждёт и по инерции тянется ко мне. Набрав кислорода, погружаю нас обоих на самое дно омута, в который падаем. Летим с ней с обрыва в пропасть вместе, чтобы оттолкнуться и взмыть ввысь.

— Молодые люди, — летит осуждающее от случайного прохожего.

Разрываю наше безумие и соединяю наши лбы. Спина затекает от неудобной позы: всё-таки Бельчонок существенно ниже меня.

— Как ты? — ловлю её взгляд.

— Прекрасно.

Ника дразнит. Облизывает губы, но тут же отпрыгивает от меня, косясь на остановившегося дедка, качающего головой.

— Поехали, — тяну Белочку за замок куртки на себя и подталкиваю к пассажирской двери. Не удерживаюсь и снова целую, пользуясь темнотой и корпусом тачки, служащим своеобразным щитом от любопытных глаз.

А их хватает. Взять хотя бы прилипшую носом к стеклу вторую официантку из Никиной смены. Вчера пришлось её жёстко осадить, когда слишком уж явно предлагала себя. Я привык к такому, но вряд ли привыкла моя девочка.

Моя. Девочка.

— Есть на завтра планы? — занимаю своё место за рулём и расставляю ноги шире, стараясь снизить градус желания.

В паху тянет до лёгкой боли. Так масштабно меня накрывало лет десять назад. От внимания не ускользает, что Нике тоже не по себе. Она никак не может найти удобное положение и постоянно то прикладывает ладони к щекам, то прячет их между сведённых коленей.

— Никаких. Мама с Викой с утра поедут к психологу, а я думала заняться курсовой работой.

О том, что Никина сестра ежедневно посещает специалиста после выписки из больницы, я в курсе. С ней работает хорошая знакомая Малышева по его же просьбе.

Друг сейчас занят подготовкой всех документов к процессу, который состоится, когда дело будет закрыто и передано в суд. DEXXу грозит серьёзный срок.

Привычным жестом переставляю на колени Нике коробку её любимых сладостей. Спрашиваю тему курсовой, прикидывая в уме, что завтра я мог бы посвятить Бельчонку весь день.

Неделю пахал как не в себя, чтобы раскидать важные вопросы. Думал сгонять к родителям, но новая идея мне нравится гораздо больше.

— У меня есть предложение поинтереснее. Будь готова к девяти. И оденься теплее.

Никины глаза загораются предвкушением. Я обожаю в ней этот огонёк и искреннюю радость от всего, что делаю. То, как она принимала первый букет. То, как удивлённо и благодарно смотрела, когда я приехал к больнице, чтобы забрать её родственников.

— А куда мы поедем?

— Сюрприз.

Она пытает и накидывает варианты, ни разу не попадая в цель. Я только мысленно отмечаю места, называемые ею. Пополняю список желаний Ники, однажды озвученный мне. Я ничего не забыл.

Посмеиваюсь над её непосредственностью, но не признаюсь, что нет никакого маршрута. Это было спонтанное предложение. Единственное, что я знаю — это откуда начнём.

У подъезда долго прощаемся. Ника рассказывает про родной город, и я вижу его её глазами. Она скучает по дому, в котором прожила всю жизнь. Скучает по подружкам. Показывает фотографии, и я впитываю каждую, выделяя на общих только яркие волосы и волшебные веснушки.

Приворожила.

Не можем расстаться до тех пор, пока не начинает звонить Никина мама. Она видит мою машину из окна и беспокоится за старшую дочь.

Каким бы героем в её глазах я не был, безоговорочное доверие заслужить не успел.

***

Утром, влив в себя несколько чашек американо, чтобы обрести бодрость после бессонной ночи, выезжаю заранее. В ожидании Ники прокладываю маршрут, вбивая дополнительные точки, чтобы заехать перекусить и погреться. В мои планы не входит отморозить Бельчонку нос.

Ровно в девять моя рыжая красавицы оказывается на улице.

Балдею от одного её вида. Светлая короткая куртка и высокие ботинки в тон, кофейного цвета брюки, обтягивающие стройные ножки — она свежа и прекрасна.

В руках Ники болтается рюкзачок, с которым она ходит в вуз, и бумажный пакет.

Отталкиваюсь от тачки и раскидываю руки, приглашая в свои объятия.

Ника хохочет и, разбежавшись, влетает в мои руки, которые тут же прижимают её к себе, как невероятную драгоценность. Впрочем, почему «как»?

— Доброе утро, — касаюсь её губ в лёгком поцелуе. — Неожиданно.

Она смущается так, как умеет она одна.

— Ммм, — старается выпутаться, но я держу крепко.

— Но мне нравится.

Провожу носом по её виску и прикрываю глаза от удовольствия.

— На самом деле я не собиралась. Мы поспорили, — освободив одну руку, машет в сторону дома за своей спиной.

Подняв глаза, вижу в окне довольную физиономию Вики. Показываю ей большой палец и подмигиваю. Её сестра с каждым днём мне нравится всё больше и больше. Ведь даже наша встреча была спровоцирована ей.

— Значит, ради спора, — шутливо обижаюсь и закатываю глаза. — Я-то думал…

Выпускаю добычу и галантно открываю салон, помогая устроиться удобнее. Забираю рюкзак и пакет, спрашивая, что в нём.

— Там… эээ…

Но я, не дожидаясь разрешения, лезу в пакет сам и вижу… налистники?!