И вот мы собрались в раздевалке. Саныч ходил из угла в угол, всем своим видом источал уверенность, а каждым шагом будто гвоздь забивал.

— Ну что, поджали хвосты? — презрительно спросил он. — Трясетесь? Молитесь? Ну?

Он медленно повернул голову, так, прицеливаясь, танк поворачивает башню, просканировал взглядом каждого.

— Как настроение, бойцы?

Будь он Микробом, пропел бы: «Белый флаг, кровь ушла из вен. Липкий страх холоднее льда» — но Димидко не был столь изобретательным и спросил:

— Лабич? Что нос повесил? Поделись мыслями.

— Сильная команда, — буркнул он и отвел взгляд.

— И? Ну? — Саныч всплеснул руками. — Правильно — сильная команда, такая же, как мы. Игроки из плоти и крови, с некоторыми Саня играл. Не боги спустились покарать недостойных. Так что, если кто на поле начнет ссать, того вот. — Он взял поставленную в угол хворостину и взмахнул ею. — Холопы достойны порки!

— Перегибаешь, Саныч, — скривился Микроб.

— Да? Ну, подбодри нас чем-нибудь…

И Федор запел, копируя голос Кипелова:

— Сорванный флаг — знак сдачи врагам, нас не возьмешь, врешь, мы живы пока!

— Вот! Такой настрой мне нравится.

— Мы знаем их от и до, а они не успели нас изучить, потому что мы еще не раскрылись. Так вот он, шанс раскрыться! Заткнуть пасти журналюгам, которые нас полощут, экспертам…

Его перебил Микроб:

— Кстати! Это знак: как только эксперты начинают нас полоскать, мы выигрываем.

— Ага, наверно, поэтому мама меня ругала перед экзаменами. Не взаправду, а так, — поделился Цыба.

— И меня! — белозубо улыбнулся Сэм.

Только ему было все нипочем. «Даугава»? Затопчем! «Спартак»? Фигня вопрос, тоже затопчем!

— Падлы вы охреневшие! — гаркнул Димидко. — Тупые деревенщины, правильно пишут! Сукины дети!

Он не стал сдерживаться и матерился так виртуозно, что мы слушали с открытыми ртами, и до меня дошло, что он делает.

— Ну, че языки в жопы затянули? Говорите мне и друг другу все, что вы думаете!

Микроб на меня обрушил словесную конструкцию, причем он шипел и брызгал слюной вполне искренне. Я блеснул изобретательностью и выдал неологизм, от которого заржали Гусак и Левашов. Больше никто его не услышал, потому что в раздевалке поднялся гвалт, и отдельных слов было не разобрать.

Сэм поднялся, пересек раздевалку, навис над Круминьшем и заорал так, что аж покраснел. Прибалт поднялся и тоже ответил — матом. Они стояли друг напротив друга и орали, аж жилы на шеях вздулись. Потом Бекханов рассмеялся, хлопнул прибалта по спине и ушел.

Марк так и остался стоять, растерянно хлопая глазами. Такое для него было впервые. Синяк на скуле куда-то исчез, я предположил, что наш пригламуренный Круминьш решил посетить визажиста, чтобы не предстать пред камерами в столь неприглядном виде.

Дольше всех матерились Гусак с Левашовым, причем они играли в ругательства, как в города, и покатывались со смеху.

Димидко пресек веселье свистком.

— Так, вижу, пришли в норму. Теперь давайте дружно скажем, что мы думаем о футбольных экспертах.

Грянули голоса, и стало ясно, что мнения разделились.

— И куда мы их пошлем?

И тут я заменил Микроба и пропел песенку из прошлой жизни:

— Как сказал Омар Хайям, катись оно к…

Димидко воздел перст.

— Вот! А мяч — катись в ворота «Спартака»!

— Не устанет бить нога мяч в ворота «Спартака»! — проорал Микроб и сразу же родил второй экспромт: — И нога и голова не устанет забивать!

— Время, мужики! На поле, живо!

Как орали трибуны! Я такого не помню. Свистели, дудели, скакали, размахивая знаменами. Наверное, многие сегодня лишатся голоса.

А потом: нас объявляют — спартачи свистят, их объявляют — наши свистят. «Титаны» машут болелам, те сходят с ума и чуть ли не в экстазе бьются.

Вот как после такого подвести болельщиков и не дать им зрелище?

Как я и думал, Димидко решил сыграть по классике. Точнее — для нас по классике: два мощных центра впереди и две четверки за ним, Круминьша он тоже выпустил. И — в прессинг, в прессинг! «Спартак» ошибок не прощает!

Я похлопал ладонями, постучал о штанги бутсами. Попрыгал в воротах, как бы примериваясь. Вот это — территория вратаря. Коснулся штанги, закрыл глаза, пробуждая внутренний огонь. Он не просто разгорелся — вспыхнул, прокатилась по телу волна жара. Есть! Ну, попробуйте мне забить! Давно такого не было: я не чувствовал земли под ногами и ощущал себя всемогущим, энергия бурлила и выплескивалась. Я не стоял в воротах, я парил в лучах обожания.

Сегодня будет бой! Сегодня — как в последний раз!

Свисток!

Как и предупреждали, как разбирали, как еще и еще раз говорили, спартаковцы со свистком рванули вперед. Скорости — как будто на стометровку выбежали. Пас, пас, пас. Замелькали спины наших защитнков, а меня будто размазали. Словно я раздвоился. Тут тебе волны славы, тут… Спины слились в одну, смазались, поплыли…

Внутренний огонь был так мощен, что сносил все преграды. Сил было, как в бульдозере.

Пас. Удар по моим воротам… Я видел, куда летел мяч, прыгнул, вытянув руки, рассчитывая отбить мяч ладонями…

И отбил бы, но слегка не рассчитал. Оттолкнулся слишком сильно, дернул руками, но мяч пролетел у меня над головой, чиркнул по волосам. Сгруппировавшись, я упал на траву, вскочил, неверяще оглянулся на мяч, который еще трепыхался в сетке.

Бульдозер, блин… Асфальтоукладчик, который несется под откос!

Половина стадиона, где сосредоточились наши болелы, молчала. Спартачи ревели от радости. Мне хотелось сквозь землю провалиться. Гол! На первой минуте! И это чисто мой косяк — всемогущим себя почувствовал! Крылья расправил. Тьфу.

Думченко и Борода развернулись ко мне, синхронно развели руками. Круминьш покрутил пальцем у виска. Я сжал челюсти, пригасил огонь. Что за фигня? Раньше такого не было!

— Саня, ты здоров? — крикнул встревоженный Микроб.

— Да я даже понять не успел. Да ну на и в… Ща, — я похлопал себя по щекам. — Ща! Спокойно, парни, я стою!

Ага, «стою»… Матч только начался — а уже «Спартак» ведет. Это их фишка — с первой секунды давить, давить, давить и стараться забить быстрый гол. Вот, забили. Первая же атака! Как я мог так лопухнуться?

Еще не начали играть, а уже опытный и заслуженный, со сборной против «Челси» выезжавший — такая пенка.

— Точно ты в порядке? — переспросил Микроб.

Вдоль бровки бегал злющий Димидко, и если бы мы на перерыв пошли прямо сейчас, он бы меня выпорол. Действительно, такой мяч я мог пропустить, только если болен или падлюка. И что, теперь «лучшего» включать? Нет, лучше сосредоточусь, а то летать собрался, понимаешь. Полетел, а тут из дробовика — на-на!

Наши пошли в атаку — сосредоточенно, зло. А «Спартак» — это такие своеобразные качели, к ним приноровиться надо. То есть несколько минут ожесточенный шторм, и все разом вперед, и давят, и забивают… А потом вдруг минут двадцать — катание мяча. Пасы вратарю. Перекидывание на свободное место — лишь бы не в борьбу. Ищут прорехи, тики-така, мать ее. И снова вдруг — атака, атака, атака!

Как раз сейчас гости расслабились. Тем более установка на быстрый гол сработала, а значит, можно ставить «автобус»… Хотя — это же «Спартак». Они «в автобус» не умеют. Если только защищаются — точно проигрывают, так исторически сложилось.

Давайте, парни! Докажите, что не на мне одном игра держится!

Как же хотелось стать лучшим футболистом, рвануть к ним и внести свой вклад в ворота противника! Но это лишь желание, толку от этого, когда не отработано взаимодействие со мной? Радует, что и «Титанам» хотелось того же, они не повесили носы, а вон как понеслись! Закричали наши болелы, подбадривая своих.

Очередной вынос от ворот подхватил Рябов — четко кивком снес верхний мяч в сторону, на Сэма. А Самат, готовый к тому, что будут симулировать, падать и за лицо держаться… Он двинул вперед, дождался, когда на него выдернулся защитник, коснулся его — и сам упал! Рухнул, как подкошенный.