— А ты вообще завтракал? — поинтересовался я. — Такое впечатление, что ты был голодный.

Мы с Микробом переглянулись. Видно было: Федор хочет что-то сказать, но тет-а-тет, аж подрывает его. Я и сам догадался почему. Когда мы включали способности и запал кончался, мы теряли силы, а потом дико хотелось жрать, и Микроб всегда носил с собой шоколадный батончик.

Неужели и Руслан одаренный? Молчит, как партизан. Ночью, наверное, упражнялся и не восстановился.

Стоп! Я прислушался к желаниям Топчи: быть сильным и больше не тупить. Ага. Значит, это мой одаренный, тех, что создал Горский, я не слышу. И он так же нестабилен, как мы.

Может, и так. Есть только одно «но» — Рома Зобнин так же лишился сил, но ему больше тридцати, а дар пробуждается до двадцати трех лет.

— Не уходи, Руслан, — сказал я, доедая свою отбивную. — Переговорить надо с глазу на глаз.

— Валяй тут! — воскликнул Самат. — Мы ж в одной команде.

— Это касается только Руслана.

Насторожившись, тот уставился на меня. Промокнув рот салфеткой, я поднялся и кивнул на выход, он пошел за мной.

— Шо за таинственность?

— Ты в последние дни ничего странного за собой не замечал? — спросил я, включая «эмпатию».

Сбившись с шага, Топчи принялся мысленно перебирать все, что с ним случилось в ближайшие дни. Он так старался, что аж вспотел, но ничего эдакого не вспомнил и помотал головой. Ни настороженности, ни страха, что его разоблачат, не было.

— Не, все как всегда. Задрых в десять, встал по будильнику. Ни с кем не ссорился. А че ты спрашиваешь?

Ну, на нет и суда нет.

— Показалось. — Я остановился, повернулся голову, встретился взглядом с Микробом и покачал головой.

— Что показалось? — чуть ли не воскликнул Топчи.

— Неважно, — отмахнулся я.

Кто-то будто специально повернул мою голову к столику, где обедал Максат Тойлыев. Парень смотрел на меня и жевал с таким усердием, словно перемалывал челюстями мои ненавистные кости. Ну достал! Обойдя столик с Акинфеевым и пожав руки ему и сидящим с ним «красным», я навис над Тойлыевым, который стал меня старательно не замечать. Зато заметил Смолов, поднялся, пожал руку, хоть мы уже здоровались.

— Какие-то проблемы? — улыбнулся он.

Я кивнул на Тойлыева.

— Да, вот, хочу узнать, за что меня Макс взглядом убивает.

Тойлыев заработал челюстями медленнее. Больше всего он хотел, чтобы меня разоблачили, вышвырнули из сборной, потому что свое место я занимаю нечестно.

Ах вот оно что! Борец с одаренными! Ну, спасибо, журналисты-охотники на ведьм.

— Макс, поговорим?

— Не о чем, — буркнул он, промокая рот салфеткой.

— Ты взглядом точно на меня порчу не наведешь? — спросил я на полном серьезе.

Джикия и Сергей Тидо переглянулись, улыбаясь. Максат встал. Он был чуть выше меня и шире в плечах.

— Порчи — это по твоей части! — чуть ли не прорычал он. — Таких, как ты, с нами быть не должно.

— Таких, это каких? — прищурился я.

Он раздул ноздри, прищурился и засопел. Так и казалось, что вот-вот изрыгнет огонь.

— Сам знаешь.

— Он нормальный вообще? — обратился я к Смолову, тот подвигал бровями, почесал в затылке.

Максат ударил по столу — аж стаканы подпрыгнули, Джикия и Тидо вцепились в свои, чтобы не перевернулись.

— Типа не знаешь, да? Я смотрел твои игры! Это не просто талант, это… нечто большее. Пенальти… Ты как будто знал, куда будут бить!

— Просто у меня реакция…

— Не неси чушь, — осадил его Смолов и сделал колдунские па у его лица.

— Не надо делать из меня идиота, — прошипел Тойлыев.

Возле нас появились Валерий Георгич и Курбан Бекиевич.

— Опять устраиваете представление? — гаркнул Карпин. — Саня, что такое?

Говорить не пришлось, Тойлыев возопил:

— Я требую, чтобы этого человека, — он указал на меня пальцем, — проверили на… на… особые способности!

— Всех вас проверяли, — спокойно проговорил подошедший к нам Непомнящий, и воцарилось молчание. — Вы не поняли, когда именно, но поверь моему слову! Так что не надо разводить конспирологию.

Максат потупился, скосил на меня глаза.

— Точно?

— Точно. Ну сам подумай, зачем брать одаренных, если их все равно иностранцы забракуют? — продолжил главный тренер.

— Эх, Тойлыев! — покачал головой Карпин и вернулся за тренерский столик у стены, под пальмой.

Остальные последовали за ним.

— Мир? — Я протянул руку Максату, тот нехотя ее пожал.

— Ну вот, — улыбнулся я. — Хорошо, дел не успел наворотить. Макс, если ты окажешься сильнее меня как профи, я с удовольствием уступлю тебе свое место. Потому что Союз должен выиграть на чемпионате.

— Вот! — Джикия поднял палец вверх. — Слова не юноши, но мужа. Что, мужики? Идем рубиться?

Нам, «желтым», предстояла игра с командой Бердыева, и казалось, что она нам на один зуб.

Не знаю, как нашим «бегункам», но даже нам, вратарям, два тайма каждый день — достаточно сурово. Но зато сегодня последняя игра, и двухчасового перерыва должно хватить, чтобы и отдохнуть, и вздремнуть.

Повалявшись полчасика и перекинувшись парой фраз с Риной — дольше не получилось, все-таки она занята на работе — я отправился к своим, «желтым».

Так сказать, на ужин у нас Курбан Бекиевич со своей сборной солянкой. И на вид, чисто по фамилиям, наши должны такую команду крыть, как бык овцу. У Бердыева не ноунеймы, конечно — все же сборная. Но и не суперзвезды. Вот кто там из ярких? Осипенко в защите? Тюкавин в нападении. Уткин в центре. Остальные просто сильные игроки, но…

В общем, мы сидели, расслабившись, смотрели на схемы, что Карпин объяснял. Наша игра понятная. Третий раз в одну схему — любой привыкнет. А вот у «синих»…

— Так, не расслабляться тут у меня! — прикрикнул Валерий Георгич. — Вы Бекиевича не знаете еще. Он вам еще покажет! Защита у него всегда на первом месте. Так что много не забьете, хоть фамилии некоторых игроков мало что вам говорят. А вот нападение… Вроде защита, защита, а потом — бац! А все… Так что, ребятки, на легкую игру не настраивайтесь. И помните, что отбирается первый состав сборной. Я лично уже для себя список набросал, но мы после всех игр сядем разом штабом и списки свои сверим. И ничего, что игра товарищеская и даже больше тренировочная. Ничего…

Но к его словам не прислушались. Ну, против кого тут страдать и накручивать? А если еще и надавить — сломаем, натолкаем авоську и героями останемся.

«Желтые» неторопливо встали и так же вальяжно направились из раздевалки. Мы второй раз за сегодня играли на открытом стадионе. К вечеру меж туч даже небо иногда проглядывало. Весна! Красота! Что тоже расслабляло, это ведь не сугробы топтать.

— Не нравитесь вы мне, — покачал головой Карпин, провожая нас взглядом. — А ну взбодриться! Вас что, Топчи с Зобниным покусали и передали сонный вирус? Только облажайтесь мне!

Он был прав. Практика показывала, что расслабляться нельзя, даже играя со сборной Сан-Марино. Как только расслабился — прилетело, откуда не ожидал.

Прозвучал свисток, зажужжали дроны над головой. Уже догадываясь, что будет дальше, я тронул штангу на удачу.

Что будет, что будет…

Обе команды вальяжно пинали мячик. Наши показывали смещение на фланг, но не добегали, улыбались на ответные действия «синих».

Бердыев, конечно, разобрал предыдущие игры. И у наших никак не выходило создавать то самое локальное преимущество. Защита у него стояла жестко, без вялости, которая чувствовалась у «белых».

А тут — жесткие пацанчики. Плечо в плечо легко валили и Дзюбу, и Дако.

И вот на таком расслабоне прошла половина тайма. Карпин уже забегал по бровке, накручивая нас. А Бердыев сидел спокойно. Глаза прищурил, смотрит — у него все в порядке.

И тут вдруг — прямой и простой пас в разрез четко через центр. Тюкавин просочился через наших, а перед Денисовым, который был готов и правила нарушить в случае чего, откатил мяч левее. Набегающий Уткин как влепил со средней дистанции! Я не смог поймать, но отбил, спасибо бешеной реакции. А мяч еще завертелся, зараза — и на угловой. Ничего же не было!