— Почти муж! Обалдеть.

— Ты спала хоть немного, почти жена?

— В полвторого уснула. Нормально. Глаза не красные?

— Ясные. Давай завтракать и расходиться.

Она сморщила нос.

— Кусок в горло не полезет! Как ты можешь есть в такой момент?

— Я вчера не ужинал. Так что могу. И буду!

Я прошлепал к холодильнику, нашел там отбивные с сыром, взял парочку и сунул в микроволновку, разогрел гречку и принялся варить кофе. На его аромат пришла Рина, села на стул, поджав ногу.

Я позавтракал, она выпила кофе со сливками, я взял сумку с документами, а Рина за руку подвела меня к окну.

— Посмотри на баскетбольную площадку.

Я глянул вниз. Кто-то изобразил улыбающегося меня с мячом под мышкой, и моя улыбка напоминала улыбку Гагарина.

— Публичная личность, — проговорила Рина и чуть толкнула в спину. — Иди к Федору. Или ты хочешь раньше времени встретиться с мамой?

— Пожалуй, оставлю эту радость на потом.

Мне подумалось, что если кто и способен испортить свадьбу, так это теща. Но я предупрежден, и на провокации не поведусь, а вот парни — могут. Не стану же я им говорить, что теща моя — злая змея. Рина уверяла, что Ольга Владимировна не настолько неадекватна, чтобы испортить свадьбу дочери и надолго с ней поссориться. Что ж, поверю ей на слово.

— Все, я побежал. До встречи.

Роспись у нас была назначена на два часа дня. Пока сидел у Микроба, в его квартиру совершали паломничество парни, прикалывались, говорили, что теряют меня.

Маша, девушка Клыкова, украсила лентами машины кортежа. Свадебный букет обещала привезти теща. Отчалили мы в час, чтобы на месте быть пораньше и не смущать Рину.

Я ехал в машине Тирликаса. При росписи роль моего отца будет играть Сан Саныч.

Хотелось, чтобы все побыстрее закончилось, но время тянулось нитями расплавленного сахара. Мы припарковались возле ЗАГСа в тени лип и наблюдали за свадебными процессиями, выходящими из здания — все счастливые, молодые, нарядные.

Наши парни тоже нарядились и столпились у машины. Как назло, кондиционер у Льва Витаутовича сломался, и было жарко, парило, как перед дождем. Из машины я решил не выходить, чтобы никто меня не узнал. Не хватало еще, чтобы, когда мы с Риной выйдем после росписи, нас поджидала толпа журналистов.

Завтра у наших очередная пресс-конференция, вот пусть Димидко и скажет, почему нет Нерушимого. Приехал Саныч в белом льняном костюме, и я пересел в его машину.

— Ну что, готов? Не передумал? — спросил он, потирая руки.

— Нет. И больше скажу, я собираюсь, как в сказке, жить долго и счастливо, и умереть в один день.

Кстати, сколько живут самородки? Все они слишком молоды, чтобы делать прогнозы. Подумав о несостоявшемся союзе с Лизой, я повел плечами, вспоминая «Горца», как Маклауд хоронил жену, умершую от старости. Однозначно счастье возможно только с равной.

Наконец показался белый внедорожник Жеки. Рядом с нами ему припарковаться было негде, и он протянул метров десять.

— Идем, — распорядился Саныч.

Всей толпой мы отправились встречать невесту. Я подходил как раз тогда, когда Жека открывал дверцу, и высунулась серебристая туфелька моей невесты, которая пришлась бы в пору Золушке. Показался белоснежный атласный подол, и, опираясь на Жекину руку, выскользнула Дарина — в атласном платье по фигуре, перчатках и белой широкополой шляпе с небольшой вуалью. Яркий макияж отлично подчеркивал образ.

— Сударыня, вы великолепны! — не удержался от комплимента Колесо и пустил слюну до пола, аж захотелось дать ему подзатыльник.

Я поднес руку Рины к губам, помолчал немного и сказал:

— Онемел от восторга. У меня самая красивая невеста.

— Это правда! — выкатившаяся из-за машины теща подошла ко мне, обняла и сказала, запрокинув голову. — Отдаю тебе мою девочку, не обижай ее!

— Кто ее обидит, сам тому шею сверну.

Ольга Владимировна промокнула глаза салфеткой, мы пошли в ЗАГС. Что у меня самая красивая невеста, это была истинная правда: мужчины глядели на Рину восторженно, женщины — с ревностью.

— Вы очень красивая пара! — не удержалась от комплимента Маша.

— Подождите! Стойте! — донеслось в спину.

Я обернулся и увидел, как к нам пробивается наш футбольный фотограф Олег.

— Извините за опоздание! — выпалил он и сфотографировал нас, еще и еще раз.

Все прошло на удивление душевно и камерно. Теща искренне желала счастья своей дочери. Парни все дружно мне завидовали, потому что своего парня Рину, которая и задницу надрать может, никто не видел такой. Она и правда была королевой, и держалась естественно и раскованно, улыбалась в объектив, благодарила за поздравления. Если она и волновалась, то виду не показывала.

Прошла церемония, мы обменялись кольцами, поцеловались, Олег нас снял. Еще немного — и отдых! Скоро, очень скоро наш самолет!

Как бы ни была любима работа, но все равно от нее устаешь, и несколько дней свободы манили, как алкоголика манит глоток бренди.

Когда наша процессия выходила из здания, в толпе, ожидающей своей очереди, нас узнали. Парнишка лет четырнадцати воскликнул:

— Гляньте, это ж «Титан» полным составом! Вон Хотеев, это он же, да?

Что он говорил дальше, я не слышал, потому что спасся в огромной машине Жеки. Мы с Риной расположились на заднем сиденье, теща — на переднем. Жека завел мотор, и мы покатили по памятным местам. На катание ушло запланированных три часа. У меня в жизни не было столько фотографий, сколько сегодня сделал Олег. Причем нам не приходилось замирать и позировать: футбольный фотограф умел предугадывать движения и ловить нужный момент.

Ну и кульминация праздника — «Чемпион», куда заказали еду из другого ресторана. Такие сложности были связаны с тем, что хотелось отметить в семейном кругу, а в «Чемпионе» мы чувствовали себя как дома.

Рина встала на цыпочки и, сжав мою руку, шепнула на ухо:

— Еще четыре часа — и домой.

Зал не украшали свадебной атрибутикой, как и раньше, он изобиловал футбольной тематикой, фотографиями, автографами, вырезками из газет. Места в зале было маловато, и, чтобы все влезли, столы сдвинули буквой Н, и все равно белорусы и Левашов устроились за барной стойкой, а Тирликас и вовсе не стал занимать место, подождал, пока все рассядутся. Наполнил бокал газировкой и сказал:

— Александр и Дарина, я знаю вас давно, вы мне как дети и дороги одинаково. Я рад, что вы соединили судьбы. Будьте счастливы. Горько!

Мы поцеловались. Витаутыч подошел и положил пухлый конверт — парни всей командой скинулись нам на отдых, будто в этом была необходимость.

Только я оторвался от губ Рины, как встала Ольга Владимировна, сидящая возле Рины, промокнула глаза и сказала:

— Детки! Вы такие красивые, таки хорошие! У меня была доченька…

Я сделал стойку на слово «была» — думал, что теща, теперь уже официальная, собирается излить яд, но нет.

— Единственная. Любимая, — она театрально всхлипнула. — А теперь… теперь у меня появился сыночек! Мир да любовь, дети!

Теща пробралась ко мне и давай тискать меня и обнимать, аж неловко стало. Приняла меня? Или у нее гнев на милость меняется по щелчку пальцев? Пообнимавшись, теща стала проталкиваться на свое место и вдруг схватилась за спинку стула, побледнела и вытянула шею вперед, как готовая атаковать кобра. Казалось, ее кудри превратились в змей и оскалили пасти на вошедшего мужчину с букетом белых роз. Заметив его, Рина тоже побледнела, схватила мать за руку.

— Мама, пожалуйста, только без сцен!

Теща вырвала руку, гневно сверкнула очами, и я понял: на свадьбу пришел тесть, и Дарина не знала о его визите.

Озверевшая Ольга Владимировна посмотрел на Рину.

— Это ты его пригласила⁈ Специально, да?

Рина встала, взглядом пригвоздила мать к стулу и рыкнула:

— Только попробуй быкануть!

Прищурившись, теща с укором покачала головой:

— Не ожидала от тебя… нож в спину!