– Не знаю я, чей я сын, – глухо и по-взрослому выдохнул Дарен и дернулся, вырываясь из рук Рока, и взглянул, как волчонок, на него. – В деревне всю жизнь прожил. Был и отец, и мать. А потом Ратмир пришел… и забрал меня у отца. Я и рад был. Но по маме скучал. Но мама сразу за мной пошла. С Ратмиром поругалась. И осталась во дворце. А магия не знаю я, откуда. Отродясь не было. Вот… как Ратмир забрал, да мама поменялась у меня, тогда может, и магия проснулась. После ее сказок о других мирах. Красивых, но чужих.

Рок посмотрел с замешательством на Дарена. Еще и с матерью у него не все понятно… Но в отце Рок теперь не сомневался. О, эти темные, почти черные в полумраке глаза! Ему ли не знать, как они умели жечь ненавистью и презрением? Эти встрепанные чуть волосы, если отрастут, так же по плечам лежать будут. А эти узкие ладошки еще загрубеют. Так, что смогут с них срываться не только светлячки волшебные, но и удары, от которых перед глазами темнеет.

Рок зажмурился на секунду, отгоняя эти мысли. Он мог бы прямо сейчас навредить мальчику. Завершить начатое двенадцать лет назад. Отомстить Ратмиру, раз все равно отсюда не выйти. Но Дарен был добр, и Рок улыбнулся немного горько, отчаянно заглядывая ему в глаза.

– Не бойся меня. Я… зла не сделаю. Ты же мне такой подарок сделал! Такого, может, ни у кого во всем нашем мире, в Сереборне, и нет! Ты очень талантливый мальчик, Дарен! И мама твоя, и папа гордиться тобой должны, – Рок говорил торопливо, будто в легкой панике, что мальчик сейчас уйдет, что он снова останется один в тишине.

Дарен огляделся по сторонам и протянул палец, чтобы погладить светлячка. Он, будто ошалел, метался по всей камере, изучая обстановку. И лишь на минуту присел на ладонь Рока, узкую и длинную.

– Никто мной не гордится и гордиться не будет, – вздохнул Дарен и опустил голову, все его демоны враз вернулись и в темноте подземелий набросились на него. – Не нужен я никому.

Еще тише произнес это Дарен и вдруг полез на лавку. Прилег на узкое длинное сиденье, вытянулся и затих. Потом заерзал и положил голову на Рока, прямо на его колени.

– Почему ты так думаешь, малыш?

– Папы меня не любят. Ни первый, Велес. Тот, что в деревне остался. Вечно ругает, что я то волка привел в дом, то с незнакомцами с дороги дружу, то неуклюжий, неловкий и тарелки бью. И второй, Ратмир, тоже не любит. Маму у меня отнял, – Дарен зашмыгал носом, чувствуя себя ребенком, а не большим уже, как его обычно называли родители.

– Как так?

– Мамы теперь нет. Какая-то первая – умерла. Я ее и не знал. Вторая – не родная, сказали. И вышвырнуть из дворца хотел Ратмир. Я упросил, чтобы не вышвыривал. Только Злата теперь сама уйдет. Зачем я ей неродной-то нужен? А я не хочу без мамы у Ратмира жить, – шмыганье носом стало громче, слезы потекли по чумазым щекам. – Я просил братика мне сделать у Ратмира! Чтобы я не один был! Он отказался! Можно ты тогда будешь моим папой, если те все плохие? Я с тобой тут останусь! Будешь мне сказки рассказывать? А наверх идти не хочу! Они злые все. И ругаться на меня будут!

Рок провел ладонью по волосам Дарена, по его щеке, стирая слезы. Малыш был так доверчив сейчас. Можно было сделать все, что угодно. Убить, причинить боль, да хоть попытаться использовать его, чтобы выбраться! Но когда Дарен доверчиво плакал, рассказывая свои горести, Рок цепенел перед ним. И только нежно гладил встрепанные темные волосики. А сердце щемило, ведь это он все, из-за него этот мальчишка всюду чужой.

– Ратмир тебя любит, – прошептал Рок хрипло, будто с больным горлом, через силу. – Очень любит, ведь искал все эти годы и нашел все-таки. Просто не умеет он еще быть папой… у него же не было такого хорошего мальчика никогда, один он был! Но ты его научишь, и все будет хорошо. А твоя первая мама… она была очень красивой, – Рок вдруг откинулся головой на стену, зажмуриваясь, будто пережидая вспышку боли. – Я влюбился в нее с первого взгляда тогда. Давным-давно. И Ратмир, твой папа, тоже. Мы оба ее любили, но она вышла за него. И умерла. Я так злился на него тогда, думал, что вот я бы уберег, со мной было бы иначе!.. – Рок слегка вздрогнул, будто опомнившись, что едва не исповедуется этому юному чистому созданию на своих коленях. – А ты приходи ко мне еще, Дарен? Придешь, правда? Я тебе и сказки рассказывать буду, и про магию, и что захочешь.

«Пока Ратмир не убьет меня, наигравшись в возмездие… – мрачно подумал Рок. – Как я могу привязывать ребенка к себе, если однажды, спустившись сюда, он не обнаружит никого и ничего? Кроме разве что капель крови на полу».

Дарен плакал горько, уткнувшись куда-то в бедро Року. Потом тот подтянул мальчика выше, взял на руки. Дарен стыдно заливал слезами дорогую и не порванную даже рубашку пленника с кружевами на груди.

– Ты тоже не умеешь! Но ты не тычешь мне всякие там… портреты и не ругаешь маму! Ты лучше! С тобой останусь.

Дарен затих, подумав про историю Рока. Не понимал, конечно, многого. Но это, наверное, было неважно? Главное, что пока Рок рассказывал, его лицо разглаживалось. И ему становилось легче. Потом, развеселившись, Дарен запрыгал у Рока на коленях. Светлячок принялся нарезать круги вокруг них.

– Магию, магию! Покажешь? Научишь и меня? Хочу уметь по магии, а то папа, Велес, вообще, ничего не умеет! Может, я маму приведу к тебе однажды? И ты влюбишься и в нее? Раз она у Ратмира живет! И тогда мне хоть кто-то братика сделает? – Дарен болтал всякую чушь, но улыбался.

Ему очень хотелось, чтобы не только он, но и его мама Злата стала счастливой. А как она может быть счастливой, если ее то Велес ругает, то Ратмир прогоняет?

«Значит, нужно за Рока сосватать! Не вечно же ему в подземельях сидеть? А судя по рубашке, он богатый очень! Или ему Ратмир подарил, как и мне, рубашку?» – подумал Дарен.

– Не надо маму сюда приводить! – Рок тронул пальцем кончик носа Дарена, как котенку. – Вдруг Ратмир ругаться будет, что вы сюда без спроса? Давай это секрет наш будет? Магию я показать не смогу, эта цепь запирает ее у меня. Но могу рассказать тебе о ней! Хотя такого светлячка у меня точно не получится!

Рок протянул руку, и тот, как бабочка, сел на раскрытую ладонь. Он тепло улыбнулся, золотые отблески заплясали у него в глазах. И Рок понял, что не врет… не разрешая говорить Злате и Ратмиру об этой встрече. Ведь за себя уже давно не боится. Что князь сделает ему? В подземельях этих забудет, заморит? Изобьет, измучит, убьет? Страшнее ничего не выдумает. А Дарен маленький, хрупкий, еще обидит его Ратмир по незнанию, какой это пугливый малыш.

Дарен серьезно кивнул, слушая Рока. Ему было понятно, почему тот не захотел впутывать сюда взрослых. Чтобы не влетело… Дарен грустно посмотрел на Рока и вдруг засунул ловко ладошку между кружевами на воротнике рубашки. И потрогал едва затянувшийся шрам.

– Тебя побьют, если узнают, что я приходил, да? – на глазах Дарена снова появились слезы.

После Велеса он не верил никому. И считал, что любой взрослый, любой мужчина, может бить и плохо относиться к слабым. А Рок на цепи точно слабый!

– Хочешь, я тебе цепь сниму, и ты снова сможешь магией пользоваться? – вдруг предложил Дарен, слегка дрожа от страха.

Он знал, что за такой поступок Ратмир на него точно очень сильно разозлится. Но не смог сдержаться. Ведь Рок понравился ему! Дарен не хотел, чтобы его мучили и били. И уставился на Рока блестящими глазенками. Одновременно и желая, чтобы Рок согласился на его помощь. И боясь этого.

– Ты не сможешь, малыш. На этой цепи особый магический замок. Его можно открыть только ключом, который хранится у Ратмира. А если ты начнешь просить его за меня, он разозлиться может. Не нужно. Может… и поделом мне, – Рок улыбнулся с дрожью, поглаживая Дарена по плечу, такого маленького, напуганного и смелого одновременно. – Зато ты подарил мне светлячка. И пришел навестить. Так здесь не так страшно. Давай я еще тебя научу чему-то?

Рок тепло посмотрел на Дарена. Понимая, что в этот момент уже сам себе личный палач. Готовый остаться здесь, в плену, сломленный своей же виной. Перед этим чистым сердцем ребенком, которому сломал жизнь. Рок не мог после этого еще и использовать его, говоря добыть ключ. Хотя с таким добрым сердцем мальчишка и согласился бы.