Предоставив ей слово, я энергично заработал ложкой, потому что времени разглагольствовать не было, через двадцать минут должен прийти автобус, на котором едут Лидия и дети.
— Адвокат… Он такой серьезный, грозный, у него золотая печатка огромная. Солидный, в общем, мужчина. Его услуги, наверное, стоят столько, что мне за жизнь не расплатиться!
— Это партнер Алексея по бизнесу, — попытался я набить цену Каналье и поставил галочку напротив пункта «позвонить деду насчет запчастей».
Глаза мамы полезли на лоб.
— Партнер? Бизнесу?
— Алексей занимается запчастями иномарок и ремонтом, — немного забежал вперед я. — У Зубарева как раз иномарка, а они тоже ломаются.
— Ничего себе.
Да-да, присмотрись к перспективному кавалеру!
— Адвокат завтра должен прийти к Жунько, — отчиталась мама, приложила руки к вспыхнувшим щекам. — Вместе со мной. Ужас!
— Хватить Жо бояться, — подбодрил ее я. — Сколько можно ей пить вашу кровь? Теперь пусть она боится!
Вымазав тарелку кусочком хлеба, я встал и направился к себе, чтобы взять ключ из ящика письменного стола — единственного места в этом доме, которое было моим и только моим, но ключа на месте не оказалось. Я перебрал тетради, не нашел его и крикнул:
— Мама, где ключ от дачи?
— Я его спрятала, — сказала она как что-то само собой разумеющееся, — в надежном месте.
— Он мне нужен.
Она как будто меня не услышала. А может, и правда не услышала, потому что в телеке Джеки Чан истерил, обвиняя своего толстого брата во всех смертных грехах.
— Мне нужен ключ, — крикнул я, прикручивая кнопку громкости.
Борис вскочил с дивана и заорал:
— Да, блин, дайте посмотреть!!!
Я переместился в кухню.
— Зачем тебе ключ? — Мама уперла руки в боки, глаза ее сверкали гневом. — Кажется, поняла. Для Наташки, да? Ты на ее стороне?
Будто бы умываясь, я провел руками по лицу.
— Господи, нет! Дача чья? Номинально — моя. Деньги дал дед. С его позволения я поселю туда беженку из Душанбе с детьми, они остались без крова.
— Ты думаешь, я поверю? — не сдавалась она, старалась быть грозной, но на ее глаза наворачивались слезы.
Я протянул руку.
— Давай ключ и пошли со мной, посмотришь, что и как.
— Какие еще бездомные? А если они растащат ту дачу? Ты в своем уме? Дед тебя…
— Дед не против. Ключ! Мама, они сейчас приедут и, если я их не встречу, придут сюда, — соврал я, — трое маленьких детей. Ну тебе не стыдно?
Мама засомневалась, я продолжил напор, кивнув на мопед, который затащил в прихожую.
— Это для них еда. Если хочешь, помоги мне ее донести, и посмотришь, что никакой Наташки там нет. Я зайду в театр завтра после торговли, может, застану ее.
Вздохнув, мама выскользнула из кухни и вернулась с ключами, отдала мне связку.
— А что за бездомные? Откуда они взялись?
— Взялись, — ответил я уклончиво, — и бросить их на произвол судьбы никак нельзя. Идешь?
Мама мотнула головой, но помогла мне спустить мопед по лестнице, и я поехал на остановку. Автобус чуть опоздал, и пришлось ждать минут пятнадцать, меряя шагами асфальт. Наконец показалась его пучеглазая оранжевая морда. Он остановился, тяжело вздохнул, распахивая дверцы, и выпустил тетку Стрельцову и моих подопечных. Стрельцова не спешила уходить, наблюдала, как я помогаю Лидии спустить тяжелые сумки.
— Это что у вас? — спросил я. — Получилось забрать хоть что-то?
— Еды набрала, — сказала Лидия. — Все там осталось. И тушенку помнишь ты покупал? Я ее так и не начала, на черный день берегла. Чтоб Аллка подавилась той тушенкой!
Светка бросилась ко мне обниматься, Ванька тоже захотел, но остался стоять — мальчику такое не к лицу. Я пожал его руку, и он похвастался:
— Ты видел, какой мы мегере устроили полигон?
Я кивнул, шагнул к мопеду и обратился к Стрельцовой:
— Здрасьте, тетя Маша. Вы кого-то ждете?
Вместо приветствия она просто кивнула и отправилась восвояси, я поставил самую тяжелую сумку на мопед, и мы с Бузей его покатили. Лидии тяжело, она и так хромает — то ли последствия травмы, то ли с рождения ногу подволакивает.