— А ты по-английски говоришь? — спросил я и тут же объяснил свой интерес: — Скорее всего, переведенных таких книг нет, придется за бугром заказывать, и раньше, чем через месяц, ее не привезут.

— Да и раньше не очень понимал тот английский, — признался он.

— Значит, если в Москве нет ничего переводного, закажу в Европе… Заплатим — переведут.

— Там на английском ничего не будет, — разочаровал меня Каналья. — По-немецки — может быть. Но опять-таки, «Мерседес» — одно, «Тойота» — другое… А все руководства по эксплуатации замучаешься переводить. — Он мотнул головой. — Хотя не, пойдет любое, если книга будет типа нашей автомеханики, принципы-то везде одни.

Видел бы он, какие тачки будут через тридцать лет! «Теслы» всякие на автопилоте, умные китайцы с бортовыми компьютерами. Лампочка перегорела — машина встала, и поди разберись, чего ей надо. Без компьютерной диагностики не понять.

— Напиши список деталей, которые точно понадобятся, деду закажу, пока у него время есть.

— Есть еще одна проблема, — сказал Каналья. — Каждый день в пять вечера мне нужно отвозить товар на вокзал. Когда пойдут клиенты, будет трудно совмещать. Или одно, или другое, я-то один!

Я ударил ладонью по лицу.

— Вот осел! Упустил из вида! Придется водителя нанимать, чтобы и грузчиком работал. Вот только где такого взять? Или бухари, или все еще на работе.

Озадаченный, я сел на старенькую табуретку и принялся массировать виски. Хоть разорвись! И, даже если сделать поддельные права, мне не разорваться.

— Поищем, — пожал плечами Каналья. — Пока работы мало, я могу мотаться. Недели две у нас есть… А может, вообще дело не пойдет… — Он изменился лицом. — Вспомнил, что сказать-то хотел! Помнишь тот гараж, который мне понравился, но ты от него отказался, потому что хозяин мутный?

— Ну?

— Петр Петрович сказал, хозяина братва искала, задолжал он им. Все вынесли, что в доме было и гараже. Не знаю, жив ли этот придурок или смотался. Признавайся, откуда ты узнал? Ты ведь знал!

Какой полезный навык — чуять гниль!

— Да почувствовал просто. Не знаю как. Кто-то словно на ухо нашептал: не связывайся. Ну сам посуди, откуда мне такое знать?

Каналья потер подбородок предплечьем, и непонятно, удовлетворил его мой ответ или нет.

— В общем, я был неправ. Подождешь меня? Доделаю дело, в Васильевку вместе поедем.

— Мопед двоих не увезет. Ты список напиши прямо сейчас, и я поскакал, пока дождь не хлынул. Встретимся у бабушки.

— Ладно.

Каналья вырвал из середины журнала лист, начал составлять список и вдруг засомневался:

— А вдруг дело не пойдет, а ты нагребешь запчастей?

— Пойдет, — уверил его я. — Смотри, у тебя будет повышенный сервис: приехал — и сразу чинят, если не иномарка, конечно. У тебя детали есть, мотаться по рынкам не надо. У кого еще так? Да ни у кого. А если что-то редкое нужно, оставляй задаток — получай через пару недель. На автомагазине тоже заработки неплохие.

— Ну а вдруг…

— Перепродадим. В Москве дешевле. Потом, когда обороты пойдут, можно разнюхать, где заказывать запчасти оптом, делать двойную наценку — и шара получится. От клиентов отбоя не будет! Машину себе купишь, не будешь привязан.

Глаза Канальи заблестели, он улыбнулся, видимо, представив себя за рулем собственной тачки. Завис ненадолго и набросал список уже быстро, протянул мне лист.

— Вот.

— Удачи! — Я махнул рукой и, косясь на тучу, наползающую на город, рванул в Васильевку.

Меня встретили Боцман, Каюк, красный флаг на калитке и запах самогонки. Бабушка снова суетилась в летней кухне. Что-то тарахтело радио-говорунок. И хотя запах был не очень, у меня на бабушкину кухню выработался рефлекс, и живот заурчал. Только сейчас понял, как же хочется есть! Аж голова кружится.

— Она злая, — предупредил Каюк и кивнул на дом. — Пошли лучше туда.

Я мотнул головой и спросил:

— Который час?

— Полпятого где-то, — ответил Юрка.

Деду звонить рано, дома он должен быть часов в семь.

— Ты чего не на базе? — поинтересовался я.

— Да бабушка помочь просила вчера еще. Банки перемыть, таскать водку туда-сюда, у нее спину прихватило.

— Поэтому и злая, — предположил я и, направляясь на кухню, крикнул: — Бабушка, привет!

Она сидела спиной ко входу, повернулась, кивнула.

— Привет! Будешь борщ?

Вместо меня ответил радостно взревевший живот.

— Даже если бы не хотелось, — сказал я, усаживаясь напротив, — лопну, но буду. Я такой голодный, что готов съесть слона. Как твоя спина?

Она скривилась, и я вскочил, подошел к газовой плите.

— Тебе разогреть?

— Спасибо, недавно пообедала.

— Помощь нужна?

Она махнула рукой.

— Юрка справится. Ты зачем приехал?

Я включил газ, поставил на огонь кастрюлю, слух выхватил: «…процесс восстановления Советского Союза» — и бормотание радио перестало быть бессмысленным. Я прислушался.

— Конгресс народа Белоруссии принял декларацию к народам Советского Союза с предложением признать недействительным беловежский сговор Ельцина, Кравчука и Шушкевича и воссоздать единое государство. В Киеве на конференции народов Украины, объединившей делегатов пятнадцати партий и движений большинством голосов принято решение добиваться расширения границ России до пределов Советского Союза.

— Павел, ты чего…

Развернувшись, я приложил палец к губам и указал на радио.

— … избранные делегаты на Конгресс народов СССР, который состоялся двадцатого сентября в Москве.

— Это повтор, — улыбнулась бабушка и аж помолодела. — Молодцы какие! Гнать надо подстилку американскую! Неужели правда все наладится, а?

Нет, не наладится. Будет хуже и хуже. Потом — хорошо. А после мы будем воевать с той самой Украиной, а после и с теми, кто за ней стоит. В итоге — большой бам! И мы ответим тем, кто по нам ударил. Кто-то наверняка выживет… Но ты этого не увидишь, и слава Богу.

— Не дадут, — ответил я и добавил: — К сожалению.

Интересно, если кто-то типа меня, но более взрослый, зная, чем все обернется, пристрелит Ельцина, что будет? Начнется большой замес, и вообще Россия распадется на ненавидящие друг друга феодальные княжества? Или получится объединиться? Или, что вероятнее всего, сыновья пойдут на отцов? Слишком далеко все зашло. Может, то, что произойдет, и есть оптимальный вариант?

— Почему? — встрепенулась она, готовая спорить.

И что ей сказать? Что люди уже готовы рвать друг другу глотки, а это шаг к гражданской войне?

— Кто не даст? Империалисты?

Все сами, бабушка. Только сами! Неужели ты не понимаешь, что половина людей готова сдохнуть за светлое будущее? Только это светлое будущее — совсем не то, в которое верила ты.

Но, чтобы не ссориться с ней, ведь политическая ориентация — это вопрос веры, просто сказал:

— Да.

И выслушал гневную тираду на десять минут. В это время трансляция новостей закончилась, и запел то ли Кобзон, то ли Лещенко, то ли их менее известный современник — не разбираюсь в музыке прошлого.

Поев борща, я сказал:

— Я беспокоюсь о дедушке. Его слишком захватили эти события…

— А как может быть иначе? — удивилась она. — Он — член коммунистической партии и советский человек. Если бы была там, тоже как-то попыталась бы что-то изменить. Ты же видишь, что происходит? Народ восстал! Они не могут не послушать народ!

— Если будет гражданская война, по-твоему, это хорошо? — осторожно поинтересовался я, понимая, что не там я собрался искать союзника, который поможет остудить дедов пыл.

— Да! Это единственный способ спасти наше будущее! И если надо немного потерпеть, чтобы вы жили хорошо, я согласна!

И как ей сказать, что в Москве будет бойня, будет стрельба и жертвы? Никто ничего не изменит, потому что выросло поколение других людей — «молодые, модные, головы холодные», а большинству вообще все по барабану.

— Я просто не хочу, чтобы его там убили. — С губ чуть не сорвалось «зазря» — но я вовремя прикусил язык: бабушка-то не знает, что все жертвы напрасны.