Да уж, как все сложно.

Автомобильчик катил довольно медленно, но, едва вышел на широкий проспект, ускорился. Замелькали яркие вывески магазинов, огни городской подсветки. На тротуарах вокруг появились люди. Странно, за те несколько дней, что я нахожусь в этом мире, я толком не был городе. Все как-то по окраинам, по загородным особнякам, да императорским дворцам.

Мы ехали, пересекая центр. Народу здесь было очень много. Но движение не стопорилось, скорость не падала.

— А почему маршрут такой, а не по кольцевой, — спросил я расслабившегося Салагу. Парень явно наслаждался дорогой. Его вообще мало что волновало. Я думал, он будет переживать из-за сестры, но похоже, либо он об этом забыл, либо она действительно не в первый раз выкидывает подобные номера.

— По кольцевой нет достопримечательностей, — ответил Салага. — Такси — больше туристический транспорт. Маршруты строятся так, чтобы показать какие-то интересные места.

— Ясно, — ответил я и принялся вглядываться в проплывающие за окном виды.

Мы огибали какие-то площади с расположенными в центре арками. Проезжали мимо хитро выстриженных деревьев в виде гигантских фигур, причем ни разу мне не удалось угадать, что за фигура. Я видел только какие-то части и понимал, что стрижка сделана не просто так.

И вдруг мой взгляд уперся в высоченную каменную иглу с фиолетовым кристаллом на самом верхушке. В центре илы виднелось утолщение, откуда шли какие-то не то тросы, не то цепи. Кристалл — навершие иглы, светился туманным, едва различимым светом.

— Что это? — спросил я Салагу, тот удивленно на меня посмотрел.

— Стела, — произнес он, все еще с подозрением глядя на меня.

— Вижу, что стела, к чему она тут?

— Памятник древней магии. Насколько я знаю, какой-то мертвой магии.

Теперь я недоуменно смотрел на него. Мертвой магии?

И вдруг я что-то почувствовал. Словно легкое покалывание где-то в районе груди. Что бы все это могло значить? Мы уже проехали почти половину площади, но ощущение лишь нарастало. Мне вдруг захотелось остановиться и подойти ближе. Что это? Магия не так уж и стара и не так уж мертва, как говорит Салага? Или здесь просто не осталось тех, что мог ей пользоваться?

Как я уже говорил, у техномагов свои силы. Мы владеем полями. Типов полей шесть: временное, силовое, безынерционное, защитное, информационное и модифицирующее.

Защитное, силовое и временное поле доступно практически сразу. При сродстве в тридцать процентов открывается возможность использовать безынерционное поле. А вот гораздо более сложное — информационное, появляется почти в самом конце на восьмидесяти процентах сродства. Мне до него еще далеко, но надо бы ускориться. Что касается модифицирующего, то тут требуется только сто процентов сродства. Иначе никак.

— Можем остановиться? — спросил я, когда мы уже почти проехали площадь.

Меня буквально тянуло к стеле.

— Можем, — нехотя произнес Салага. Ему явно не хотелось подниматься с теплого насиженного дивана и выходить из машины.

— Тогда тормози. Можешь подождать меня здесь. Я только взгляну.

Машина замедлилась, повинуясь голосовому приказу Салаги, и припарковалась у обочины.

— Жди, — сказал я и вышел на тротуар.

Меня окутал дух города. Я мгновенно погрузился в толпу прохожих. Стали различимы запахи еды, легкого дымка, какого-то парфюма. Люди спешили, толкались, переговаривались. Вся эта толпа шумела, колыхалась и двигалась.

Я нашел место, где можно пройти к центру площади. Туда, как ни странно, народ не шел. И впрямь, что им делать у памятника мертвым силам мертвых богов? Живых интересовали только живые.

Площадь перед стелой выглядела совершенно пустой. Но мне казалось, что тут что-то есть. Словно присутствовало нечто невидимое. Так ощущается давление поля снаружи, если не подходить к нему слишком близко. И еще едва уловимый гул. Древняя мертвая магия явно была жива. Как так вышло?

Я понял голову и попытался рассмотреть кристалл. И увидел его.

Черная тень карабкалась вверх, ловко цепляясь за углы стелы. Тварь была уже на высоте двух третей иглы и лезла выше.

в секретная лаборатории недалеко от Императорского дворца

Граф Корсаков тяжело дышал, вывернув голову вправо. Лежать на полу с заведенными за голову руками в собственной лаборатории — это позор! Да еще когда какие-то идиоты тычут тебе стволом в затылок. А главное, они ни на грош не верят твоим словам, что из лаборатории сбежал подопытный. И более того, он может быть опасен.

Граф повернул голову влево, чтобы не затекала шея, но тут же наткнулся взглядом на застывшие в мертвом изумлении глаза вояки. Да, они о многом спорили, но граф привык к этому человеку за несколько лет совместной работы. Вояка курировал его проекты еще до всей этой истории с чемоданами.

Потянуло хлоркой, полы мыли совсем недавно, и тут же добавился запах крови.

Корсаков скривился и отвернулся. Ну ведь говорил же он «Стреляй в голову!» Зачем было пытаться задерживать убегающего? Тем более, когда стало ясно, что эксперимент пошел не по тому пути.

Едва кожа подопытного превратилась в один сплошной синяк, граф понял, что-то не так. А когда началась скелетно-мышечная деформация, то ученый тут же приказал прикончить подопытного, но вояка не выстрелил. А сейчас его тело, разорванное надвое нечеловеческой силой, валялось на полу в лаборатории. Верхняя часть рядом с графом, а вторая в коридоре.

Кто-то из лаборантов умудрился нажать тревожную кнопку, и на вызов явились императорские гвардейцы. Эти молодцы, не спрашивая никого, уложили всех лицом в пол, и лишь после решили разбираться, что случилось. Но было уже поздно. Подопытный сбежал, выбив телом сейфовую дверь на входе. Сколько граф ни кричал, ни приказывал бойцам броситься на поиски мутировавшего человека, никто его не слушал. А сейчас, где его искать?

У дверей показались белые кроссовки. Граф отстраненно наблюдал, как они приблизились, брезгливо огибая лужи натекшей черной крови, и остановились прямо напротив его лица.

— Поднимайтесь, господин Корсаков, — произнес Император, чуть коверкая слова.

Граф встал и взглянул на властителя. Тот жевал желтый карандаш.

«Чертов фрик!» — подумал Корсаков, стараясь не выдать своих мыслей выражением лица.

— Что тут у вас случилось?

— Проводили эксперимент в рамках программы исследования, — пробормотал Корсаков, — немного вышли за рамки.

— Немного вышли, — словно в задумчивости повторил Император. — Немного вышли. Присядьте, — предложил он ученому, — а то у вас ноги дрожат.

Граф сел и, как прилежный ученик сложил перед собой руки. Кисти и впрямь дрожали. Он плотнее прижал их к крышке стола. Дрожь прекратилась.

Император подошел вплотную, и граф почувствовал, что от него пахнет алкоголем. Да, сейчас ведь должен был идти банкет по случаю возвращения титула кому-то из знати. Черт! Невовремя все…

— Объясните мне, дорогой мой граф, почему вы ставили эксперимент над человеком? В какую это программу входит? Уж не своевольничали ли вы?

— Я не мог предложить вам продукт без натурных испытаний, — попытался оправдаться Корсаков. — Что-то могло пойти не так. Оно и пошло. Ой-й-й! — взвыл граф, когда Император схватил его за волосы и запрокинул голову.

— Какого черта, я вас спрашиваю, тут случилось⁈ — громко и четко произнес Император, вынув карандаш изо рта.

— Я проверял, не опасна ли инъекция.

— И как?

Император отпустил графа и склонился над ним.

— Пока я не стал бы называть это готовым продуктом, — чуть осмелев, ответил Корсаков. — Нужны доработки.

— Ну так действуйте! — заорал прямо в лицо Император. — Быстрее! Мне нужен результат!

Он выпрямился, схватил карандаш двумя руками, сломал его пополам. А потом вдруг замахнулся и всадил обломок в тыльную сторону левой ладони ученого.

Граф взвыл от боли. Попытался схватиться за руку, но Император прижал ладонь к столу, не позволяя двинуться.