— Мне жаль, он прав. Я собираюсь уходить. Может быть, в другой раз, — говорю я, бросая на него извиняющийся взгляд.

Он кивает и выходит из VIP-зоны.

— А может, и нет, черт возьми, — процедил Грейсон сквозь зубы и протянул руку.

То, как он себя ведет, и то, что он говорит, никогда не совпадает. По большей части, он избегает меня, как мой отец избегает адвоката по бракоразводным процессам, а затем становится собственником по отношению ко мне с другими мужчинами.

— О, отвали, Грейсон, — огрызаюсь я, поднимаясь сама и шлепая его по руке.

— Сиенна, ты готова?

Она кивает и спешит выйти из кабинки, вставая рядом со мной и беря меня под руку.

— Вам двоим просто очень-очень нужно потрахаться, чтобы избавиться от этого напряжения. Сейчас же, — она пьяно хихикает мне в ухо.

Я качаю головой и продолжаю идти с ней на буксире к черному выходу и далее к шикарной белой "Ауди" Грейсона, фары которой вспыхивают при нашем приближении.

— Залезай, — фыркает Грейсон, проносясь мимо и открывая пассажирскую и заднюю двери.

Он поворачивается к нам и нежно убирает волосы с моего лица.

— А ты. На пассажирское сиденье, — требует он и уходит.

Он почти заставляет меня почувствовать себя опустошенной без его близости. Сиенна хихикает, проскальзывая на заднее сиденье машины, оставляя меня пялиться на открытую дверь передо мной. Почему я чувствую, что это действительно плохая идея?

Двигатель работает бесшумно. Грейсон так сильно сжимает руль, что белеют костяшки пальцев.

Как только мы приезжаем, Келлер открывает дверцу машины и вытаскивает уже спящую Сиенну.

— Спасибо, что привез ее домой. Повеселитесь, вы двое, — он усмехается.

Мои веки начинают слипаться. С жаром, обжигающим лицо, мне действительно трудно оставаться в сознании. Я кладу голову на ладони и прислоняюсь к прохладному окну машины.

— Солнышко, ключи у тебя?

Я так устала, что едва могу поднять голову, поэтому просто киваю. Следующее, что я помню, я парю, заключенная в его сильную хватку, ровный ритм его сердцебиения почти погружает меня обратно в сон.

— Ммм, ты хорошо пахнешь.

— Спасибо, солнышко, ты и сама неплохо пахнешь. Смесь сладкого и текилы, — шепчет он.

— Мне нравится, когда ты не такой ворчливый и раздражающий, — говорю я.

Фильтр между моим мозгом и ртом вышел из строя.

— Что ж, мне нравится, когда ты не угрожаешь убить меня и не посылаешь на хуй.

Как только мы поднимаемся по ступенькам в мою квартиру, он осторожно ставит мои ноги на пол.

— У тебя есть приличный кофе? — спрашивает он с ухмылкой.

— Я выживаю на нем, так что да, — говорю я, открывая входную дверь. — Ааааа, это почти оргазм, — стону я от облегчения, когда мои ноги наконец освобождаются от каблуков, и я их сбрасываю.

Грейсон кашляет позади меня, пытаясь сдержать смех.

— Солнышко, если для тебя это оргазм, то мне жаль тебя.

— О, ты даже не представляешь, — я подхожу к кофеварке и по пути беру две розовые кружки.

03:09 полыхают ярко на дисплее духовки.

Черт, уже поздно.

Я зеваю, когда янтарная жидкость наполняет кружку. Мне нужно пару минут, чтобы глаза отдохнули.

— Давай, Солнышко, пора спать.

Я открываю глаза и обнаруживаю, что снова утыкаюсь носом в его грудь.

Он осторожно укладывает меня на кровать, и моя голова опускается на подушку. Смутное чувство охватывает меня, когда он накрывает меня одеялом под шею и убирает волосы с моего лица. Я хватаю его за запястье, прежде чем он успевает пошевелиться.

— Останься.

— Ты обещаешь держать свои руки при себе? — он ухмыляется.

— Я обещаю, — я надуваю губы.

Его руки напрягаются, когда он тянет за подол рубашки и стягивает ее через голову, обнажая свое скульптурное тело. Темные татуировки, как будто из племенной культуры, покрывают каждый мускул на груди. Я знала, что он хорошо сложен, но, черт возьми, его тело – гребаное произведение искусства. Все, что я хочу сделать, это провести руками по этим восхитительным V–линиями над его джинсами.

— Посмотри сюда, Солнышко, — его глубокий голос выводит меня из ступора.

Он стягивает с себя джинсы, обнажая татуировки, спускающиеся от его толстых бедер и выступающие из боксеров до лодыжек. Мои глаза расширяются, когда я замечаю очертания его члена, натягивающего ткань. Черт возьми, не может быть, чтобы он был таким большим. Он смеется и качает головой, складывая свою одежду и аккуратно раскладывая ее на моем комоде. Он подходит ко мне с голодом в глазах.

— Ого, вот это да, ты большой мальчик. Жаль, что, наверное, ты не знаешь, как этим пользоваться, — поддразниваю я, натягивая одеяло до шеи.

Бабочки порхают у меня в животе, когда он подходит к краю кровати.

— Ох, Мэдди. Я точно знаю, как этим пользоваться. Жаль, что ты никогда не узнаешь — говорит он, откидывая одеяло. — Подвинься.

Я тупо смотрю на него. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме того, насколько он сексуален. В голове у меня сплошная каша, а из-за пульсации киски думать становится еще труднее.

Я переворачиваюсь на другую сторону кровати. Холодная, никогда не используемая, половина моей кровати. Блестки моего платья впиваются в руки. Я имею в виду, если он ложится в постель только в нижнем белье, будет справедливо, если я сделаю то же самое. На моих губах появляется улыбка, когда я приподнимаю бедра и расстегиваю молнию на платье, спуская его на задницу и стаскивая через ноги, затем швыряю на пол.

Черт, на мне не было лифчика.

Румянец заливает мои щеки, но уже слишком поздно что-либо предпринимать. К тому же, он видел мои сиськи раньше… случайно, но все же.

Он откидывает одеяло. Мои соски мгновенно превращаются в пики.

Он приподнимает простыню, его рот открыт, когда его глаза останавливаются на моей обнаженной груди. Он проводит другой рукой по лицу и стонет.

— Блять, Солнышко. Ты действительно не упрощаешь для меня задачу, не так ли?

Я понятия не имею, о чем он говорит. Отвергнув меня после поцелуя, я предположила, что я ему не нравлюсь. И все же его действия и слова ставят меня в тупик.

— Просто залезай, здесь холодно — говорю я, внезапно чувствуя себя слишком беззащитной.

— О, так вот почему у тебя такие твердые соски? — он прикусывает нижнюю губу.

Его глаза все еще не отрываются от моих сисек.

Матрас прогибается, когда его мощное тело приземляется на кровать. Он поворачивается ко мне лицом, наши носы почти соприкасаются. Единственный звук в комнате – наше тяжелое дыхание. Электричество шипит, когда мы просто лежим, глядя друг другу в глаза.

— Солнышко, тебе нужно немного поспать, — хрипло произносит он.

Я разочарованно вздыхаю. Не знаю, почему я шокирована, этот мужчина не заинтересован во мне в таком смысле. И я не хочу его, верно?

Он наклоняется вперед, нежно целуя меня в лоб. Его сильные руки обвиваются вокруг меня, и он притягивает меня к себе. Я обхватываю его ногу своей, и она слегка касается его твердого, как камень, члена.

— Не сегодня, Солнышко, — вздыхает он.

Я знаю, что это к лучшему, и в любом случае я слишком устала, чтобы спорить.

— Спокойной ночи, Грейсон, — шепчу я, закрывая глаза и прижимаясь к нему.

Его ровное дыхание убаюкивает меня, погружая в мирный сон.

Глава 4

ГРЕЙСОН

Мягкие волны светлых волос щекочут мой нос, когда я вдыхаю аромат ванили. Равномерный подъем и опускание груди указывает на то, что она все еще крепко спит. Я проспал положенные четыре часа, и теперь я бодр, и, по-видимому, мой член тоже.

Мне нужно убираться отсюда, пока мы не сделали чего-нибудь, о чем потом пожалеем.

Я продолжаю прокручивать в голове изменение в поведении Мэдди. Та дистанция исчезла, и игривая Мэдди вышла на свободу. Но, похоже, когда пьяна, она, не ненавидит меня так сильно.             То, как она облизала губы, когда я разделся… Черт, ее упругие сиськи теперь запечатлены в моем сознании. Прошлой ночью мне потребовалась вся сила воли, чтобы не пососать один из этих розовых бутонов.