— Кричи для меня, Солнышко, я хочу, чтобы даже демоны в аду услышали, как ты выкрикиваешь мое имя, — говорит он, и я хватаюсь за обе стороны его головы.

Когда я кончаю, мое тело яростно сотрясается, выкрикивая его имя во всю мощь легких.

— Блядь! — рычит он, достигая собственного оргазма, заполняя меня.

Он замедляет темп, теперь мягко входя и выходя из меня, мои ноги все еще дрожат вокруг его тела.

— Черт возьми, солнышко. Это было… черт, — говорит он, я поднимаю на него взгляд, он проводит рукой по лицу, прерывисто дыша.

Он улыбается мне и нежно целует в лоб.

— Давай, уберемся отсюда, — он протягивает руку, и я беру ее.

Не могу поверить, что мы сделали это именно здесь. Мои мысли возвращаются к мертвым телам, и я отдергиваю руку и проскальзываю под его рукой. Он в замешательстве поднимает бровь. Закатив глаза, я направляюсь к пассажирской двери, распахиваю ее и сажусь внутрь.

Он запрыгивает на водительское сиденье и захлопывает дверцу с диким выражением лица.

— Что это было? — спросил он.

— Ничего.

Все обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Это был, безусловно, лучший секс в моей жизни. Однако печаль охватывает, когда я осознаю...

Мы не сможем сделать это снова. Он никогда не станет тем мужчиной, который мне нужен, поэтому я не могу позволить своему сердцу привязаться к нему.

ГЛАВА 11

ГРЕЙСОН

Святое дерьмо.

Я знал, что секс с Мэдди будет невероятным. Но это? Это было потрясающе. Все в ней притягивает меня. Она трахается так, словно была создана, чтобы трахаться со мной и только со мной.

Теперь, когда я попробовал, я знаю, что не смогу отказаться от этого. Я не смогу.

Пока я везу нас обратно в свой пентхаус, я не могу удержаться и продолжаю поглядывать на нее. Она не произнесла ни слова с тех пор, как мы сели в машину, она смотрит в окно со стороны пассажира. Ее ярко-светлые волосы волнистые и растрепанные, половина одежды все еще на ней. В принципе, она выглядит свежеотраханной и совершенной.

Я должен был догадаться, что после того проклятого поцелуя она изменит мой мир. Я кладу руку ей на бедро, и она вздыхает. Ее глаза опухшие и красные.

Как и ранее сегодня вечером, видеть ее боль разрывает мне сердце. Черт возьми, я бы даже сказал, что это хуже, чем обнаружить, что твоя жена трахалась с твоим лучшим другом. Я знал, что, то не было любовью. День, когда Мэдди поцеловала меня, только укрепил этот факт. Когда моя жена поцеловала меня, я не чувствовал ни капли настоящей любви. Я держался в стороне от Мэдди, потому что не мог рисковать причинить ей боль. Мое черное сердце не способно любить ее так, как ей нужно, как она отчаянно жаждет быть любимой.

Но я эгоистичный мудак, и до тех пор, пока она позволит мне трахать ее, я буду продолжать это делать.

Я вытираю ее слезу, и она грустно улыбается мне.

— Солнышко, что случилось?

— Просто это был тяжелый день. Всего этого слишком много. Ты можешь отвезти меня домой? — спрашивает она.

— Нет. Я хочу, чтобы ты была сегодня в моей постели. Так ближе, и я отвезу тебя домой утром. Хорошо? — слова вылетают из меня еще до того, как я осознаю, что говорю.

Я говорю как сентиментальный придурок, но большая часть меня хочет заключить ее в объятия и заснуть.

Она кивает и прижимается к моей руке.

— Хорошая девочка.

Печаль ушла, сменившись голодом, который танцует в ее тени. Я ухмыляюсь и провожу рукой вниз по ее телу, снова опускаясь на бедро. Член дергается в штанах, я сжимаю руль и нажимаю ногой на педаль газа. Мне нужно отвезти нас домой, прежде чем я трахну ее на другой парковке.

Нервы сжимаются в животе, когда я въезжаю в подземный гараж здания, кивая двум охранникам, чтобы они открыли шлагбаум.

Что-то в том, что я впускаю Мэдди в свой дом, пугает меня.

— Признак того, что ты живешь в шикарном месте, - это когда охраннику приходится тебя впускать, — она хихикает.

— Черт возьми, да, это круто, просто подожди, — отвечаю я, подмигивая ей.

То что я покинул Чикаго и переехал в Нью-Йорк, та встреча с Лукой и Келлером изменила мою жизнь. Я паркую машину в назначенном месте и глушу двигатель.

— Давай, отнесем тебя в постель, — говорю я, подмигивая.

Ее смех наполняет салон. Я открываю дверь и выскальзываю, обходя машину спереди, к пассажирской стороне. Я распахиваю дверь и наклоняюсь, хватая ее за талию. Ее ноги обвиваются вокруг моего торса, руки обхватывают шею, и дыхание касается моего горла.

— Тебе обязательно это делать? Ты же знаешь, что я могу ходить, правда?

— Я видел, как дрожат твои ноги, Солнышко. Решил оказать тебе услугу.

— Мудак.

Я закатываю глаза и шлепаю ее по заднице. Я не могу не заметить тихий стон, срывающийся с ее губ, выдающий истинные чувства. Я подхожу к лифту и нажимаю кнопку, он быстро открывается, и я вхожу. Нажимаю 52 этаж, и двери за нами закрываются.

Голова Мэдди отрывается от моего плеча, когда она оглядывает зеркальный лифт. Ее бровь приподнимается, и она одаривает меня соблазнительной улыбкой.

Прежде чем я успеваю опомниться, двери лифта открываются, и я раздраженно вздыхаю, ставя ее на ноги.

— Ох, вау, это… это так похоже на тебя, — говорит Мэдди, оглядываясь по сторонам.

Пентхаус открытой планировки с окнами от пола до потолка, из которых открывается вид на мерцающий горизонт. Интерьер темный, именно такой, как я и хотел. Черно-белые монотонные тона. Здесь чисто и опрятно. Положив руку ей на поясницу, я веду ее через гостиную на кухню. Она запрыгивает на один из барных стульев у стойки, упирается локтями на край столешницы, подпирает подбородок ладонями и просто наблюдает, как я беру пару бокалов.

— Что будешь пить? — спрашиваю я, протягивая ей один из хрустальных бокалов.

— Воду, пожалуйста.

Я беру стакан, наполняю его холодной водой и ставлю перед ней.

— Мммм, — стонет она, опрокидывая стакан, маленькие капельки стекают по ее подбородку.

Я протягиваю руку и обхватываю ее подбородок. Между нами проходят мгновения, мы тяжело дышим, но не произносим ни слова.

Я ни хрена не понимаю, что делаю.

Но эти сочные, искрящиеся губы так и кричат о том, чтобы я поцеловал их. Я наклоняюсь и хватаю ее за затылок, притягивая ее лицо к своему и заявляя права на ее губы. Это как быть подростком и переживать свой первый поцелуй заново. Кажется, теперь я не могу остановиться.

Я углубляю поцелуй, и мой язык, все еще холодный от воды, проникает внутрь. Она стонет мне в рот. На все, что я делаю, она реагирует так идеально. Мой член болезненно напрягается в штанах. Я ужасно хочу трахнуть ее, опять. Я провожу пальцами по платью, пока не достигаю подола, прерываю поцелуй и стягиваю его через голову.

Я потратил минуту, чтобы полюбоваться видом, открывшимся передо мной. Единственная женщина, из-за которой мое сердце когда-либо замирало, единственная женщина, которую я никогда не думал попробовать на вкус и трахнуть, находится здесь, в моем пентхаусе, и ждет, когда я трахну ее. Опять.

Это ведь то, чего я хотел, верно? Тогда почему я чувствую себя дерьмово, забирая что-то у нее, когда знаю, что не могу дать ей то, чего она хочет. Мои мысли кружатся, но ее голос возвращает меня к реальности.

— Грейсон, с тобой все в порядке?

Я качаю головой и запускаю пальцы в волосы. Она приподнимает бровь и раздраженно фыркает, заложив руки за спину. Бретельки черного лифчика спадают с ее плеч, когда она срывает его, держит перед собой между большим и указательным пальцами и бросает на пол.

Она чертовски хорошо знает, как сильно я люблю ее сиськи.

Озорная улыбка расплывается на ее губах, когда она закидывает одну ногу на другую.

— Ты так и будешь стоять там, уставившись на меня, или все-таки трахнешь меня? Если это первый вариант, я предлагаю тебе отвести меня в спальню.

Этого достаточно, чтобы вернуть меня к ней. Я хочу ее так, как не хотел никогда и никого другого в жизни. Но этот ворчливый голос в голове просто не затыкается, черт возьми. Не говоря ни слова, я обвиваю руками ее тело и поднимаю на руки.