Боксер по-обезьяньи хрюкнул в знак согласия и толчком заставил миссис Элфик идти. Поднявшись еще на один этаж, они остановились перед дверью первой же комнаты.

— Ну вот, Секвилл, — сказал мистер Харрис, — здесь нам как раз и понадобятся твои исключительные таланты. Миссис Элфик, сейчас вы станете свидетельницей сцены, которая может вас огорчить. Не повезло вам.

— Ох, нет, пожалуйста! — простонала хозяйка дома, когда Секвилл отступил на шаг и со всего размаху саданул каблуком по двери возле самого замка.

Дверь сразу поддалась и с грохотом распахнулась; из комнаты раздался отчаянный вопль. Секвилл придержал болтавшуюся разбитую дверь для мистера Харриса, который неторопливо вошел, похлопывая тростью по ладони и с любопытством осматриваясь вокруг.

Изабел Мередит стояла у стола с какой-то сложной вышивкой в руках; одна половина ее лица стала белой как мел, другая, по контрасту, пылала огнем.

— Что вам нужно? — прошептала она. — Кто вы?

— Нам нужен Макиннон. Вы ведь ухаживаете за ним. Вашей домовладелице это известно? — ехидно спросил мистер Харрис и повернулся к миссис Элфик. — Вы знали, добрая женщина, что у вашей постоялицы проживает мужчина? Думаю, он все же мужчина, хотя все время дает деру, что нормальному мужчине обычно не свойственно. Так он сейчас здесь, мисс Родимое пятно?

Изабел задыхалась. Она не показалась бы хорошенькой, даже без этого пятна; в ней не было живости. Но она не привыкла к столь жестокой грубости и не знала, как на нее ответить.

— Я спросил, — продолжал мистер Харрис, — он сейчас здесь? Может быть, под кроватью? Загляни-ка, Секвилл.

Секвилл поднял железную кровать и опрокинул ее на пол. Под ней не было ничего, кроме китайского ночного горшка с крышкой. Изабел закрыла лицо руками.

— Гляди-ка, Секвилл, — сказал мистер Харрис, — какая хорошенькая пукалка. А ну, открой, может, он там притаился.

Секвилл пнул горшок носком башмака, и тот разлетелся на тысячи кусков.

— Прошу вас, — вымолвила Изабел, — его нет здесь… поверьте…

— Тогда где он?

— Я не знаю. Не видела его уже несколько дней! Пожалуйста…

— Ах, так? Но ты ведь помогала ему, верно? Тебя видели, гадкая девчонка. И не говори, что это был не он, — скрыть такой мордальон, как у тебя, все равно не удастся.

— Что вам нужно? — вскрикнула она. — Прошу вас, оставьте меня! Я не знаю, где он сейчас… клянусь…

— Ладно, ладно. Какой позор! — Мистер Харрис огляделся. — Моя беда в том, что я недоверчив. Мне попросту не дано верить в человеческую натуру, вот я и думаю, что ты лжёшь. А раз так, я сделаю вот что. Я попрошу юного Секвилла собрать и сжечь на твоих глазах все, что ты наработала. Вообще-то он мог бы вместо этого дать тебе хорошую оплеуху, но ты и без того выглядишь чу челом, по правде сказать, так что этого никто и не заметит. Ну, берись-ка за дело, Секвилл, мой мальчик.

— Ах, нет, нет! Пожалуйста! У меня больше нет ничего на свете!.. Все это сделано моими руками… Я на это живу… умоляю вас…

Она упала перед Харрисом на колени, схватилась за полу его пальто. Секвилл сдернул со стола скатерть и стал рвать ее в клочья; Изабел плакала и дергала мистера Харриса за пальто, но тот не обращал на нее внимания.

— Теперь посмотри сюда, Секвилл, мой мальчик. Вот в этой стопке, надо думать, разные платья, ночные сорочки, нижние юбки и всякое такое. Порви их, все-все порви. Не стесняй себя присутствием наших леди. Эти вопли и крики означают, мой юный Секвилл, что ты достойно делаешь свое дело, как и подобает британскому йомену.

И хотя обе женщины пытались удержать его (миссис Элфик тут же отлетела в сторону, а Изабел получила такой удар, что рухнула на пол почти без сознания), Секвилл за пять минут методически разодрал, превратил в лохмотья решительно все: платья, ночные сорочки, пеньюары, платьица для крещения из батиста, сшитые мельчайшими, едва заметными стежками. Там были вещи, специально сшитые, связанные, вышитые ею на продажу, для постоянных покупателей: прелестные кружевные перчатки, шали, носовые платки, вышитые блузки, гофрированные вдовьи шляпки и нижние юбки из тончайшего муслина… Словом, все ее достояние, аккуратно завернутое в шелковую бумагу, было выброшено наружу и разодрано вдоль и поперек.

В конце концов, Изабел упала на стул и горько разрыдалась. Миссис Элфик, дрожа всем телом, смотрела, как Секвилл швырнул всю огромную белоснежную груду изорванного белья в камин.

Мистер Харрис открыл дверцу, которой до сей поры не касался, и вынул маленькую жестяную шкатулку, покрытую лаком. Он встряхнул ее, однако она оказалась совсем невесомой и не задребезжала.

Изабел мгновенно вскочила на ноги.

— Нет! — воскликнула она. — Я скажу вам, где вы можете найти его. Но это не троньте. Прошу вас, верните мне шкатулку. Пожалуйста.

— Ага, — сказал мистер Харрис. — Так здесь наше маленькое сокровище, а? — Он попробовал открыть шкатулку, но она оказалась запертой. — Ну, что ж. Скажи мне, где он, и ты получишь свою коробку. А не то малыш Секвилл сумеет найти ей применение.

Изабел протянула руки к шкатулке, но он отвел ее за спину. Девушка не отрывала от нее глаз. Бледная, едва живая, вся дрожа от того, что она делает, Изабел выговорила трепещущим голосом:

— Завтра вечером он выступает в мюзик-холле «Ройял» в Хай-Холборне. О, прошу вас… вы же не причините ему вреда?

Харрис отдал ей шкатулку, которую она тут же судорожно прижала к груди.

— Вреда?.. Н-ну, теперь это уже от меня не зависит. Я не могу повлиять на колесо судьбы. Значит, «Ройял» в Хай-Холборне… да, я знаю это место… Вот, возьми-ка, Секвилл.

Мистер Харрис вручил ему коробок спичек.

— А ты, красотка, — посмотрел он на Изабел, — думаешь сейчас, должно быть, что, едва мы уйдем, ты со всех ног бросишься предупредить его. Так вот, на твоем месте я этого не делал бы. Я бы прикусил язычок. Пока что я держу Секвилла на поводке, и мне не хотелось бы говорить тебе, что бы он сделал, отпусти я его. Так что помалкивай, мой тебе совет.

— Но почему? Зачем он вам? Что он вам сделал?

— О, мне лично? Решительно ничего. Но мой хозяин желает срочно побеседовать с ним по семейным делам. Видишь ли, я адвокат. Разве я не упомянул об этом? Словом, в некотором роде я адвокат. А теперь тебе лучше отступить назад, потому что через какую-нибудь минуту в камине, надо полагать, вспыхнет пламя. Это может быть опасно, поэтому мы, он и я, скоро покинем вас. Однако ты, само собой, благодарна нам за то, что мы разъяснили тебе, как все это важно. Может быть, тебе захочется вознаградить меня за потраченное время, а Секвилла — за его усердие? Я заплатил ему соверен за эту работу. Конечно, этот соверен из кармана моего хозяина, но ты только подумай, как он был бы доволен, узнав, что это скромное вознаграждение уже получено.

В этой его шутливо-искательной манере было что-то страшное, наводящее ужас. У Изабел уже не было сил противостоять ему; дрожащими пальцами она открыла кошелек и вынула соверен. Секвилл взял его.

— Скажи спасибо, Секвилл, — укоризненно сказал мистер Харрис.

— Спасибо, мисс, — послушно повторил Секвилл.

— Ну, а так как эта работенка вызывает жажду, я думаю, полсоверена на то, чтобы мы опрокинули по стаканчику, — отличный способ показать, что ты вполне довольна всем, что мы тут делали.

Еще одна монета сменила хозяина.

— Это все, что у меня было, — чуть слышно прошептала она. — Мне нечего есть. Прошу вас…

— Да-да, — задумчиво сказал мистер Харрис, — я тоже ничего не ел после завтрака. Ну да ладно, хорошая отбивная будет нам кстати. Что скажешь, Секвилл? Но я не ожидаю, — обернулся он к Изабел, — что платить будешь ты; каждый человек должен питаться соответственно собственной натуре. Так что за отбивную я заплачу сам.

— Что же мне теперь делать? — беспомощно прошептала Изабел.

— Должен признаться, не знаю. На этот вопрос, по-моему, вообще трудно ответить. Ну-ка, Секвилл, чиркни спичкой, мой мальчик.