Стрела вошла в щель и наполовину вышла из затылка, и взвившийся в воздух деймон стражника исчез, не успев упасть на землю.

Вверх! Вверх несло Лиру и Роджера, и оказалось, что это — ветка облачной сосны, за которую они цепляются слабеющими пальцами, и с ними на ветке сидит, грациозно удерживая равновесие, молодая ведьма; потом она наклонилась налево и вниз, и навстречу им с земли стало подниматься что-то огромное.

Они свалились в снег рядом с корзиной воздушного шара Ли Скорсби.

— Залезай, — крикнул техасец, — и друга сюда тащи. А каков медведь, видала?

Лира увидела, что три ведьмы держат канат, обведенный вокруг большого камня, и не дают подняться рвущемуся в небо шару.

— Лезь! — крикнула она Роджеру и снежной кучей перевалилась через обшитую кожей кромку корзины. Через секунду на нее упал Роджер, а еще через секунду воздух вздрогнул от могучего рыка.

— Давай, Йорек! На борт, старик! — крикнул Ли Скорсби, и плетеное дерево прогнулось и страшно заскрипело под тяжестью медведя.

Порывом ветра отнесло в сторону туман и снег, и Лира успела разглядеть все, что происходило вокруг. Она увидела, что цыганские бойцы под командованием Джона Фаа преследуют арьергард стражников и гонят их к пылающим развалинам Больвангара; увидела, как другие цыгане сажают одного за другим детей в сани и накрывают их теплым мехом; увидела, что Фардер Корам напряженно оглядывает поле боя, опираясь на палку, а его желто-оранжевый деймон прыгает по снегу и тоже озирается вокруг.

— Фардер Корам! — крикнула Лира. — Мы здесь!

Старик услышал, обернулся и с удивлением посмотрел на шар, удерживаемый канатом, на ведьм, которые не давали ему взлететь, на Лиру, махавшую ему рукой из корзины.

— Лира! — крикнул он. — Ты цела, девочка? Цела?

— Целее не бывает! — крикнула она в ответ. — Прощайте, Фардер Корам! Прощайте! Отвезите детей домой!

— Отвезем, клянусь жизнью! Счастливого пути, дитя мое… счастливого пути… счастливо, дорогая…

В ту же секунду аэронавт бросил вниз руку, подавая знак, и ведьмы отпустили канат.

Шар сразу стал подниматься и устремился наверх с неправдоподобной скоростью. Мгновение, и земля скрылась в тумане, а они мчались вверх все быстрее и быстрее — никакая ракета, казалось Лире, не смогла бы быстрее уйти от земли. Она лежала, обняв Роджера, и ускорение прижимало их к дну корзины.

Техасец что-то радостно выкрикивал, смеялся, гикал. Йорек Бирнисон спокойно расстегивал броню, ловким когтем подцепляя и поворачивая крепления, и складывал части в кучу. Где-то снаружи слышались хлопки, свист воздуха в иглах облачной сосны, и мелькание черных одежд говорило о том, что ведьмы сопровождают их в полете.

Понемногу дыхание и сердцебиение у Лиры успокоились, и к ней вернулось душевное равновесие. Она села и огляделась.

Корзина оказалась гораздо больше, чем она думала. Вдоль бортов тянулись полки с философскими приборами, на дне лежали груды мехов, баллоны с воздухом и еще какие-то предметы непонятного назначения или настолько мелкие, что туман не позволял их разглядеть.

— Мы в туче? — спросила она.

— Ну да. Накрой-ка своего друга мехом, пока он не превратился в сосульку. Холодно, а будет еще холодней.

— Как вы нашли нас?

— Ведьмы. Тут одна дама хочет с тобой потолковать. Вот выйдем из тучи, определимся, и тогда уж сядем, почешем языки.

— Йорек, — сказала Лира. — Спасибо, что пришел.

Медведь буркнул и принялся слизывать кровь с меха. Под его тяжестью корзина кренилась, но это не имело значения. Роджер глядел на него с опаской, а медведь проявлял к нему не больше интереса, чем к снежинкам. Лира встала и, держась за кромку корзины, достававшую ей до подбородка, вглядывалась в клубящуюся мглу.

Через несколько секунд шар вырвался из тучи и продолжал стремительно набирать высоту.

Какое зрелище!

Прямо над ними огромная округлость шара. Выше и впереди пылала Аврора, ярче и великолепнее, чем в прошлый раз. Они были почти внутри нее, почти ее частью. Исполинские полотнища света трепетали и раскидывались, как крылья ангелов, изумительные сияющие каскады низвергались в невидимые ущелья и взбухали там вихревыми озерами или же повисали в небе, как замороженные.

Лира долго не могла оторвать глаз от Авроры, а потом посмотрела вниз, и там ей открылось зрелище, наверное, такое же поразительное.

До самого горизонта, насколько хватал глаз, простерлось взволнованное море белизны. Там и сям взбухали мягкие холмы и разверзались туманные пропасти, но больше всего это было похоже на сплошную массу льда.

А из нее, по одной, по двое, целыми группами вылетали маленькие черные тени, изящные, угловатые силуэты ведьм, оседлавших ветви облачной сосны.

Они взлетали к шару быстро, невесомо, кренясь на виражах. Одна из них, лучница, спасшая Лиру от миссис Колтер, подлетела прямо к корзине, и Лира впервые разглядела ее как следует.

Она была молодая — моложе, чем миссис Колтер, и светловолосая, с ярко-зелеными глазами; одета, как все ведьмы, в полосы черного шелка, без меха, без капюшона, без рукавиц. Вокруг лба у нее шел простой венчик из маленьких красных цветов. Она сидела на ветке облачной сосны, как на жеребце, и будто осадила его в метре от удивленного лица Лиры.

— Лира?

— Да! А вы — Серафина Пеккала?

— Да.

Лире стало понятно, почему ее полюбил Фардер Корам и почему любовь стала горем для него, хотя минуту назад она не имела об этом никакого представления. Он старел, он был старым, надломленным человеком, а она века еще будет молодой.

— Символический прибор у тебя? — произнесла ведьма, голосом настолько похожим на вольное чистое пение самой Авроры, что из-за красоты его до Лиры едва дошел смысл слов.

— Да, он у меня в кармане, цел.

Шум сильных крыльев возвестил о прибытии нового участника, и вот он спланировал к корзине: серый деймон-гусь. Он что-то сказал ведьме, отвалил в сторону и, раскинув крылья, по широкой дуге облетел все еще поднимавшийся шар.

— Цыгане разгромили Больвангар, — сказала Серафина Пеккала. — Они убили двадцать двух охранников, девять человек из персонала и подожгли все уцелевшие части зданий. Они намерены уничтожить его полностью.

— А миссис Колтер?

— Исчезла бесследно.

Серафина пронзительно крикнула, и к шару слетелись другие ведьмы.

— Мистер Скорсби, — сказала она. — Пожалуйста, канат.

— Мадам, я очень признателен. Мы набираем высоту. И какое-то время еще будем подыматься. Сколько нужно вашего народа, чтобы потянуть нас на север?

— Мы сильные, — только и сказала она.

Ли Скорсби привязал толстый канат к обшитому кожей железному обручу, к которому сходилась сеть, охватывавшая шар, и была подвешена корзина. Надежно закрепив канат, он выбросил свободный конец из корзины, к нему устремились сразу шесть ведьм, взялись за него и потащили, сориентировав ветви облачной сосны на Полярную звезду.

Когда аэростат поплыл в этом направлении, Пантелеймон в виде крачки уселся на край корзины. Деймон Роджера высунулся было посмотреть, но тут же юркнул обратно, потому что Роджер крепко спал, так же как Йорек Бирнисон. Бодрствовал только Ли Скорсби — спокойно жевал тонкую сигару и следил за приборами.

— Итак, Лира, — сказала Серафина Пеккала, — ты знаешь, зачем летишь к лорду Азриэлу?

Лира изумилась.

— Ну конечно — чтобы отдать ему алетиометр! Она никогда не задавалась таким вопросом; это было очевидно. Но потом вспомнила свое первое побуждение, давнее, почти забытое.

— Или… Помочь ему выйти на волю. Ну да. Мы поможем ему убежать.

Но, едва выговорив эти слова, она поняла их абсурдность. Сбежать со Свальбарда? Невозможно!

— Попытаться хотя бы, — решительно добавила она. — А что?

— Думаю, я должна тебе кое о чем сказать.

— О Пыли?

Об этом ей хотелось узнать раньше всего.

— Да, среди прочего. Но ты устала, а лететь нам долго. Поговорим, когда проснешься.

Лира зевнула. Это был зевок до вывиха челюстей, до разрыва легких и длился чуть ли не минуту — так ей, во всяком случае, показалось. И, как ни противилась Лира, сон навалился на нее. Серафина Пеккала протянула руку в корзину, коснулась ее глаз, и Лира опустилась на пол, а Пантелеймон спорхнул вниз, превратился в горностая и залез на свое спальное место возле ее шеи.