Спать было еще рано, к тому же ее терзало беспокойство, и Лира решила зайти к Джорджо Брабандту – нанести ему последний визит перед отъездом. Когда она ступила на грязную тропинку, бежавшую к пристани, где покачивалась «Португальская дева», начал накрапывать дождь.

Брабандт работал при свете лампы – распутывал и срезал водоросли, намотавшиеся на гребной винт. Кто-то возился на лодке: в каюте горел свет, звякала посуда.

– Как дела, девочка? – заслышав ее шаги, Джорджо поднял голову. – Хочешь почистить водоросли?

– Слишком трудная задача, – ответила она. – Я лучше посмотрю, как вы работаете, и поучусь.

– Таких вариантов здесь не предусмотрено. Ступай тогда на камбуз, поздоровайся с Бетти. Да принеси мне чаю.

– Кто это – Бетти?

Но Джорджо уже свесился за борт и начал ловко орудовать ножом под водой.

Лира поднялась на лодку и открыла дверь. Пар, сытный запах и тепло сообщили ей, что Бетти (Лира уже догадалась, что это, должно быть, нынешняя возлюбленная-она-же-стряпуха капитана судна) варит картошку к рагу, которое тоже дымилось на плите.

– Привет, – сказала она. – Я – Лира, а вы, должно быть, Бетти.

Бетти оказалась пухленькой белокурой особой лет сорока, розовощекой и слегка растрепанной. Она с улыбкой протянула гостье теплую руку, и та с удовольствием ее пожала.

– А мне Джорджо уже все про тебя рассказал, – сообщила она.

– Значит, и то, что я даже под угрозой смерти не сумею приготовить тушеных угрей. В чем секрет?

– Да нет никакого секрета. А… ты яблоко в кастрюлю клала?

– Мне это даже в голову не пришло.

– Ну да. Надо выбрать такое, что только для готовки и годится. Яблоко слегка жир забирает. Потом оно совсем разваривается, так что и не скажешь, что оно там было. Зато подливка получается шелковистая и немножко терпкая – пальчики оближешь.

– Я запомню. Спасибо вам большое.

– Где мой чай? – взревел с палубы Джорджо.

– Ах ты господи! – спохватилась Бетти.

– Давайте я, – предложила Лира.

Бетти положила в огромную кружку три ложки сахара, и Лира отнесла ее на палубу.

– Вы чем там занимались? – спросил Джорджо Брабандт.

– Училась у Бетти готовить тушеных угрей.

– Давно пора…

– Ма Коста говорит, что правильно приготовить угрей может только настоящая цыганка. Но сдается мне, дело не только в этом.

– Еще бы. Угри должны быть непременно пойманы при луне – это она тебе сказала?

– При луне?

– Да, и причем при полной. Эти – самые лучшие. Ничто не сравнится с лунными угрями, уж поверь.

– Этого вы мне раньше не говорили. Вот и еще один урок. И тайное содружество – о нем я тоже узнала от вас.

Джорджо Брабандт сразу стал серьезным, быстро глянул в одну сторону вдоль тропинки, затем в другую, и сказал, понизив голос:

– Осторожнее, девочка. Есть вещи, о которых можно болтать, и такие, о которых лучше молчать. Угри относятся к первым, а вот тайное содружество – точно из вторых.

– Думаю, я поняла.

– Ну, так и запомни хорошенько. Сердцем запомни. На суше об этом самые разные мнения. Кто-то услышит про тайное содружество и поймет буквально, и решит, что и ты тоже буквально понимаешь, а, стало быть, ты глупая. Другие тебя на смех поднимут, потому как ежу понятно, что это все бред и фантазии. И те и другие – болваны, держись от них подальше.

– Как же тогда правильно думать про тайное содружество, мастер Брабандт?

– А вот как ты смотришь на него, когда хочешь увидеть, так же и думай. Искоса, краем глаза смотришь – краем разума и думай. Оно есть, и в то же время его нет. Если хочешь поглядеть на блуждающие огоньки, не стоит отправляться на болото с корабельным прожектором. Светло станет – это да, но все огоньки под водой останутся. А если ты думать про них начнешь, то всякие списки, классификации и анализы тебе не помогут. Получишь кучу мертвого мусора и никакого смысла. Про тайное содружество думают сказками. Только сказки о них и могут рассказать.

Он подул на чай.

– Вот так-то, – сказал он. – Для чего ты вообще всему этому учишься-то?

– Я вам про Карамакан рассказывала?

– Никогда раньше не слышал. Что это?

– Пустыня в Центральной Азии. Там… туда не могут войти деймоны.

– А зачем человеку идти туда, куда деймону нельзя?

– Чтобы выяснить, что там происходит. Там выращивают розы.

– Это в пустыне-то?

– Там есть особое место, где розы растут. И розы тоже особенные.

– Понятное дело, особенные, в таком-то месте.

Он громко отхлебнул чай и достал из кармана старую почерневшую трубку.

– Мистер Брабандт, а тайное содружество только в Британии есть или по всему миру?

– По всему миру, конечно. Но, я думаю, что в других местах оно по-другому называется. Вот в Голландии, к примеру, блуждающие огоньки зовут dwaallicht, а во Франции feux follets.

Лира задумалась.

– Когда я была маленькая и поехала на Север с цыганами, Тони Коста рассказывал мне про странных существ из северных лесов – про Бездыханных и про Духососов. Я так думаю, они из тамошнего тайного содружества…

– Скорее всего, так и есть.

– А в другом месте, я видела Призраков… и они тоже были другие. Да и мир там тоже совсем не такой, как наш. Так что тайное содружество и правда, наверное, везде есть.

– Ничуть бы этому не удивился, – заметил Джорджо Брабандт.

Несколько минут они сидели молча. Цыган набивал трубку курительным листом. Лира сделала глоток чая из его кружки.

– Куда дальше отправитесь, мистер Брабандт? – спросила она.

– Да все туда же, на Север. Славная работа, мирная – возить камни, кирпич да цемент для железнодорожного моста… который всех нас скоро не у дел оставит.

– А потом?

– Вернусь сюда и стану ловить угрей. Пора и мне остепениться. Я ведь уже не молод.

– Неужели? Кто бы мог подумать!

– По виду не скажешь.

Она рассмеялась.

– Над чем смеешься? – полюбопытствовал он.

– Очень вы на своего внука похожи.

– Да, я многому научился у юного Дика. Или он у меня? Даже и не помню. Уважительно он с тобой обращался?

– Очень уважительно.

– Что ж, хорошо. Бывай, Лира. Удачи тебе.

Они пожали друг другу руки, Лира заглянула на камбуз, попрощалась с Бетти и ушла.

Ма Коста уже спала в каюте на носу «Персидской царицы». Лира осторожно поднялась на лодку и приготовила себе постель, ступая легко и бесшумно. И, разумеется, устроившись на койке и тепло укутавшись, – на полке над изголовьем тускло светила маленькая лампа – она обнаружила, что сна ни в одном глазу. Лира подумала, не написать ли еще Малкольму… Или Ханне… Потом подумала о том, о чем раньше почему-то не задумывалась: почему, интересно, ей так нравится проводить время со стариками вроде Фардера Корама или Джорджо Брабандта?

За эту мысль ее разум зацепился, и она начала вертеть и рассматривать ее с разных сторон. Эти двое ей очень нравились… И старый магистр Иордана, доктор Карн… И мистер Коусон, стюард, тоже нравился. И Себастьян Мейкпис, алхимик. Эти джентльмены нравились ей гораздо больше ровесников. И не потому, что они были слишком стары, чтобы интересоваться ею как женщиной, а, значит, с ними она чувствовала себя в безопасности. Мистер Коусон, например, пользовался славой дамского угодника, да и Джорджо Брабандт своих многочисленных возлюбленных не прятал, а Лире сказал, что у нее пробега пока маловато.

В ее чувстве к ним ко всем было что-то такое… И вскоре она это поймала: да! Ей нравилось их общество не потому, что они не могли увлечься ею, а потому что она сама не могла увлечься ими. Лира не хотела изменять памяти Уилла.

А как же Дик Орчард? Почему их мимолетная романтическая связь не считалась изменой? Может быть, потому, что ни один из них ни разу не заговорил о любви. Дик не скрывал, чего хочет, знал достаточно и мог сделать так, чтобы и ей понравилось не меньше, чем ему. Лира ему нравилась, и он недвусмысленно дал ей это понять. А Лире нравилось прикосновение его губ к ее коже. В их отношениях не было ничего от всепоглощающей, всепроникающей, жаркой страсти, которую испытали они с Уиллом, каждый впервые. Они с Диком были просто два здоровых молодых человека, вокруг царило золотое лето, и этого было вполне достаточно.