В последние дни Ханна усердно подыскивала места для новых тайников. Когда их набралось с полдюжины, она подала каталожный запрос в Бодлианской библиотеке, и Гарри Дибдин снова назначил ей встречу.

– Хорошо, что вы пришли, – сказал он. – Вам подобрали нового связного.

– Быстро они управились.

– Ситуация накаляется. Вы, должно быть, и сами заметили.

– Действительно. Ну, коль скоро появился связной, новые тайники можно сразу пустить в дело. Скажите, Гарри… у вас ведь есть дети школьного возраста?

– Двое. А что?

– Вы ничего не слыхали о Лиге святого Александра?

– Как же, как же. Я запретил им вступать.

– Они что, сами вам рассказали?

– Да, и были в восторге. Но я сказал им, что это чудовищно.

– Вы случайно не знаете, с чего все началось? Кто за этим стоит?

– Полагаю, как обычно. А что?

– Ну, по-моему, это что-то новенькое. Мне просто любопытно. Вы сказали, ситуация накаляется, – и это один из признаков. В школу, где учатся ваши дети, приходила женщина по фамилии Кармайкл?

– Я не знаю. Они только сказали, что кто-то пригласил их вступить в Лигу. В подробности я не вдавался.

Ханна рассказала ему, что произошло в улверкотской школе.

– И это все сообщил ваш агент? – спросил Дибдин.

– Да. Он очень хороший. Но переживает, что ему приходится заниматься тем же самым, что и в этой Лиге: шпионить за людьми, а потом докладывать мне.

– Ну, так и есть.

– Он еще очень молод, Гарри. У него есть совесть.

– Придется вам за ним присматривать.

– Понимаю, – кивнула Ханна. – Я должна давать ему советы, хотя мне самой посоветоваться не с кем. Нет, не вставайте. Вот список новых тайников. До свидания, Гарри.

Доклад занял четыре листа особой индийской бумаги, хотя Ханна старалась писать как можно убористее и самым твердым и остро заточенным карандашом. С превеликим трудом уместив в желудь плотно свернутые листки, она направилась в Ботанический сад, где находился первый из новых тайников – в ямке под особенно толстым корнем одного из растений в теплице.

Покончив с этим, Ханна вернулась к работе с алетиометром. Она отстала от графика; со стороны могло показаться, что она столкнулась с каким-то серьезным препятствием или потеряла контакт с инструментом. Надо было соблюдать осторожность. Исследователи, работавшие с алетиометром, проводили ежемесячные собрания, сравнивая результаты и обсуждая методы, и если Ханне не найдется, что сказать, ее могут исключить из группы.

Директор улверкотской начальной школы не пришел на работу и в понедельник, а во вторник его заместитель, мистер Хокинс, объявил, что мистер Уиллис больше не вернется и его обязанности отныне будет исполнять он сам. Ученики так и ахнули. Все понимали в чем дело: мистер Уиллис осудил Лигу святого Александра и был за это наказан. Владельцы значков упивались новообретенной властью: шутка ли, им удалось свалить самого директора! Теперь никто из учителей не мог чувствовать себя в безопасности. Малкольм специально наблюдал за ними, когда мистер Хокинс делал объявление: мистер Сэйвери уронил голову на руки, мисс Дэвис прикусила губу, а мистер Крокер, учитель труда, сердито уставился на заместителя. Некоторые не сдержали торжествующих улыбок, но большинство ничем не выдали своих чувств.

После этого собрания владельцы значков совсем распоясались. Ходили слухи, что в одном из старших классов учитель слова Божьего начал рассказывать о библейских чудесах и о том, как некоторые из них можно истолковать с научной точки зрения, – например, чудо о расступившихся водах Красного моря. Не исключено, сказал он, что Моисей привел свой народ к мелкому участку моря, где при сильном ветре воду сносило прочь и действительно можно было перейти на другой берег посуху. Один из учеников встал и принялся с ним спорить, а потом показал значок. Учитель тут же пошел на попятную – мол, это объяснение он привел лишь как пример нечестивой лжи, а в Библии говорится сущая правда: море и впрямь по Божьему велению расступилось перед сынами Израиля.

Другие учителя тоже струсили. Теперь они все следили за языком и не рассказывали почти ничего сверх программы. Уроки стали скучнее, а преподаватели – осмотрительнее, но, похоже, носители значков этого и добивались. Каждый учитель чувствовал себя так, словно за ним наблюдает суровый инспектор, и каждый урок превратился в экзамен – только не для учеников, а для самих учителей.

А затем значконосцы стали давить и на своих однокашников: «Ты почему значок не носишь? Ты еще не вступил в Лигу? Ты что, безбожник?»

Когда к Малкольму подступились с такими вопросами, он просто пожал плечами и сказал: «Не знаю. Я подумаю». Некоторые пытались оправдаться тем, что вступать в Лигу им запретили родители, но увидев, что владельцы значков торжествующе улыбаются в ответ и записывают их имена и адреса, испугались и послушно нацепили значки.

Несколько учителей еще не сдавались. Однажды Малкольм задержался после урока труда – хотел спросить мистера Крокера насчет неотвинчиваемых шурупов. Мистер Крокер терпеливо выслушал, потом огляделся вокруг, убедился, что они остались в классе одни, и сказал:

– Вижу, ты не носишь значок, Малкольм.

– Нет, сэр.

– И почему же?

– Они мне не нравятся, сэр. Мне она не понравилась – эта мисс Кармайкл. А мистер Уиллис мне нравился. Что с ним случилось, сэр?

– Нам не сказали.

– Он вернется?

– Надеюсь.

Деймон мистера Крокера, зеленая дятлица, ожесточенно долбила сосновую деревяшку, стуча клювом, как пулемет. Малкольму, с одной стороны, хотелось еще поговорить о Лиге, но, с другой, он боялся, что от этих разговоров у мистера Крокера будут неприятности.

– А что насчет шурупов, сэр?

– Ах, да. Ты сам это придумал?

– Да, сэр. Но никак не могу сообразить, как их все-таки отвинчивать.

– Ну что ж, Малкольм, тут тебя кое-кто опередил. Смотри…

Учитель выдвинул ящик стола и достал картонную коробочку с шурупами. Головки у всех были спилены – так же, как Малкольм показывал мистеру Тапхаусу, только гораздо аккуратнее.

– Ну и ну! – покачал головой Малкольм. – А я-то думал, я первый их выдумал. Но как же все-таки они отвинчиваются?

– Для этого нужен специальный инструмент. Сейчас, погоди.

Мистер Крокер порылся в ящике и извлек жестяную коробку с полудюжиной стальных стерженьков. Каждый стерженек с одного конца имел резьбу и заострялся на конце, как гвоздь, а с другого был обработан так, чтобы его легко было удержать плоскогубцами. По толщине они все были разные – в полном соответствии с самыми распространенными размерами шурупов.

Малкольм выбрал из коробки самый толстый и присмотрелся к резьбе.

– О! Надо же! Резьба идет в обратную сторону!

– Вот именно. Сначала сверлишь дырку в центре шурупа, который хочешь вынуть, не очень глубокую, а потом завинчиваешь эту штуку внутрь, только крутишь в обратную сторону. И как только она зацепится, шуруп начнет выходить.

Малкольм ахнул от восхищения:

– Потрясающе! Просто гениально!

Он так расчувствовался, что едва не рассказал мистеру Крокеру про тот резной желудь, который тоже развинчивался в обратную сторону, но вовремя прикусил язык.

– Знаешь что, Малкольм, – сказал мистер Крокер, – вряд ли мне это когда-нибудь понадобится. А у тебя руки растут откуда надо, так что забирай-ка их себе вместе с шурупами. Они твои.

– О-о-о, спасибо, сэр! – воскликнул Малкольм. – Спасибо вам огромное!

– Не за что. Кто его знает, сколько я тут еще продержусь. И пусть уж лучше эти инструменты достанутся тому, кто сможет их оценить. Ну все, довольно. Ступай.

К концу недели мистер Крокер тоже исчез. Пропала и мисс Дэвис. Заменить их пока было некем, и мистеру Хокинсу, новому директору, пришлось поднять эту тему на собрании. Тщательно выбирая слова, он обратился к школьникам: