Она пододвинула к себе чистый листок и расчертила его на три колонки. Первую озаглавила «Мальчик» и оставила пустой. Ханна не знала никаких мальчиков, кроме четырехлетнего сына своей сестры, который вряд ли имел к этому какое-то отношение. Заполнить колонку «Трактир» тоже было нечем. Не так уж много трактиров она знала, хотя и любила посидеть где-нибудь за столиком на открытом воздухе с бокалом вина, но только в хорошей компании и в хорошую погоду. Пожалуй, проще всего будет начать с «Рыбы». В третью колонку Ханна выписала все названия рыб, какие только смогла припомнить: селедка, треска, морской скат, лосось, макрель, пикша, форель, окунь, щука… Что там еще? Рыба-луна… летучая рыба… колюшка… барракуда…

– Голавль, – подсказала мартышка, ее деймон.

Ханна записала голавля, но проще не стало. Конечно, ее деймон знал не больше, чем она, хотя иногда мог припомнить то, о чем она забыла.

– Еще есть рыба линь, – добавил он.

Свою официальную работу, исследование спектра песочных часов, доктор Релф могла обсудить еще с пятью-шестью учеными, но о секретной работе нельзя было обмолвиться ни словом никому, кроме деймона. А вопрос о желуде был напрямую связан с секретной работой, поэтому и о нем приходилось молчать.

Ханна зевнула, потянулась еще раз, встала и медленно прошлась взад-вперед по читальному залу, изо всех сил стараясь не думать абсолютно ни о чем. Сначала казалось, что и от этого толку не будет, но когда она снова села за стол, перед ее мысленным взором возникла отчетливая картина: терраса над рекой, она в компании друзей и нахальный павлин. Словно наяву Ханна увидела, как павлин выхватывает хот-дог из руки ее соседа и пытается скрыться с добычей, но ему мешает неуклюжий хвост, так не вовремя раскрывшийся веером. Она тогда была еще студенткой… сколько же лет прошло? И где это случилось? Как назывался трактир? И был ли это именно трактир, а не ресторан или какое-то другое заведение?

Ханна бросила взгляд на стойку. Помощница библиотекаря сортировала бланки запросов, и никого больше рядом не было.

Поднявшись, Ханна решительно направилась к стойке: стоило хоть на секунду усомниться, и ей бы уже не хватило на это храбрости.

– Энн, – обратилась она к помощнице, – по-моему, у меня уже ум за разум заходит. Не помните, как называется трактир с павлинами и террасой над рекой? Где он находится?

– «Форель»? – отозвалась та. – Это в Годстоу.

– Ну конечно! Спасибо. Вот же дурная голова!

Ханна хлопнула себя по лбу и вернулась за стол. Первым делом она аккуратно сложила и сунула во внутренний карман листок со списком рыб. Позже надо будет его уничтожить. Ее наставники строго-настрого запрещали оставлять письменные улики, но Ханна не привыкла думать, не делая записей. Впрочем, все опасные бумаги она методично сжигала.

Поработав еще полчаса, она вернула книги и алетиометр на стойку. Энн отложила книги на полку для брони и нажала кнопку, чтобы вызвать старшего помощника. Алетиометр хранился у него в кабинете, в сейфе, и старший помощник обязан был возвращать его на место сам – что он и проделывал всякий раз с торжественной серьезностью, которая Ханне очень нравилась.

Но на сей раз она не осталась полюбоваться этим занятным зрелищем. Собрав бумаги в сумку, доктор Релф покинула читальный зал.

«Форель», сказала она себе. Завтра.

И вот настало завтра – субботний день, для разнообразия выдавшийся сухим и даже с проблесками солнца. К полудню Ханна отыскала свой велосипед, накачала шины и покатила по Вудсток-роуд на север. Дорога вела в гору; на вершине холма доктор Релф повернула налево, к Улверкоту и Годстоу. Деймон сидел в корзинке, подвешенной к рулю. Ехала Ханна быстро и, добравшись до «Форели», немного запыхалась и так разогрелась, что пришлось немедленно снять пальто.

Заказав сэндвич с сыром и стакан светлого эля, она села на террасе, где было не слишком многолюдно, но и не вовсе пусто. Должно быть, большинство посетителей не доверяли погоде и предпочли остаться внутри.

Неторопливо откусывая от сэндвича и игнорируя знаки внимания со стороны Нормана (или это был Барри?), Ханна углубилась в книгу. К работе книга не имела никакого отношения: это был приключенческий роман, именно такой, как она любила, с загадочной смертью, чудесными спасениями в самый последний момент и гордой красавицей-героиней, которой предстояло влюбиться в угрюмого, но остроумного героя.

Мальчик, на встречу с которым Ханна так надеялась, тоже появился в самый последний момент – когда она уже доела сэндвич (к негодованию Нормана, которому так и не перепало ни крошки) и допивала остатки эля.

– Не желаете ли еще чего-нибудь съесть или выпить, мисс? – спросил мальчик, вежливо и, к некоторому удивлению Ханны, по-настоящему заботливо, как будто он и вправду хотел помочь. На вид ему было лет одиннадцать – почти уже подросток, крепкий и сильный, с огненно-рыжей головой. Хороший мальчик, дружелюбный и явно неглупый.

– Нет, спасибо. Но… – Ну и как, скажите на милость, ей об этом спросить? Она репетировала эту сцену про себя много раз, но горло все равно перехватило, и голос звучал напряженно и нервно. «Тише, – сказала она себе. – Успокойся».

– Да, мисс?

– Тебе известно что-нибудь о желуде?

Мальчик отреагировал так, что сразу стало понятно: Ханна нашла того, кого искала. Он побледнел, а в глазах вспыхнуло понимание, сменившееся сначала страхом, а затем отчаянной решимостью. Мальчик кивнул.

– Молчи, – быстро шепнула Ханна. – Пока ничего не говори. Через минуту я встану и уйду, но забуду здесь, на стуле, вот эту книгу. Ты ее найдешь и станешь меня искать, но тебе скажут, что я уже ушла. Мой адрес – под обложкой. Я живу в Иерихоне. Завтра, если сможешь, принеси мне эту книгу домой. И… и желудь. Сможешь прийти? Тогда мы поговорим.

Мальчик кивнул опять.

– Завтра, во второй половине дня, – сказал он. – Смогу. В обед я тут занят, но после обеда приду.

Лицо его снова порозовело. «Какой румяный, – подумала Ханна и улыбнулась. – И похож на львенка». Она снова уткнулась в книгу, пока мальчик убирал со стола, а потом разыграла всю положенную пантомиму: надела пальто, порылась в карманах в поисках кошелька, оставила чаевые, взяла сумочку и пошла прочь, оставив книгу на стуле, задвинутом под столик.

На следующий день Ханна с самого утра не находила себе места. Она повозилась немного в садике у дома, что-то подрезала, что-то пересадила, но в мыслях ей было совсем не до этого. Потом зарядил дождь, и она вернулась в дом, сварила кофе и впервые в жизни попробовала разгадать кроссворд из газеты.

– Какая дурацкая игра, – минут через пять проворчал ее деймон. – Слова имеют смысл только в контексте, а не вот так – разложенные по ящичкам, как биологические образцы.

Ханна отбросила газету, развела огонь в маленьком камине, и только теперь сообразила, что совсем забыла про кофе.

– Почему ты мне не напомнил? – упрекнула она деймона.

– А ты как думаешь? Я и сам забыл! – возмутился Джеспер. – Бога ради, успокойся уже наконец.

– Я стараюсь, – пробормотала Ханна. – Только, похоже, я забыла, как это делается.

– Дождь кончился. Ты вроде бы начала обрезать клематис, так пойди и займись им.

– Там все промокло.

– Тогда погладь белье.

– У меня только одна блузка неглаженая.

– Напиши кому-нибудь письмо.

– Не хочу.

– Ну, тогда испеки пирог, заодно и мальчика угостишь.

– А если он придет, как только я начну? Тогда нам придется полтора часа с ним болтать, пока пирог не испечется. К тому же, у нас есть печенье.

– Ну все, я сдаюсь, – вздохнул деймон.

Ханна сняла с крюка у камина старую закопченную сковороду, оставшуюся еще от матери, и поджарила себе сэндвич с сыром. Потом сварила еще кофе и на этот раз не забыла его выпить. На сытый желудок ей немного полегчало и удалось на целый час занять себя чтением. Между тем дождь припустил снова.