И у него получилось! Резьба и правда шла в другом направлении.

– Никогда такого не видел, – сказал он. – Вот странно!

Нарезка была такая тонкая и аккуратная, что ему пришлось повернуть раз десять, прежде чем половинки распались. Внутри оказался сложенный во много раз клочок бумаги, – той самой, тончайшей, на которой печатали библии.

Они обменялись взглядами.

– Это чей-то чужой секрет, – сказал, наконец, Малкольм. – Мы не должны смотреть.

Но он все равно развернул тонкую бумажку – очень осторожно, чтобы ненароком не порвать. Впрочем, она оказалась совсем не хлипкой, а наоборот, очень даже прочной.

– Кто угодно мог найти желудь, – заметила Аста. – Тому человеку еще повезло, что это мы.

– Ну, это еще как посмотреть.

– Зато ему повезло, что при нем не было этой штуки, когда его арестовали.

На бумажке черными чернилами и очень тонким пером было выведено:

Переключите внимание на другую задачу. Как вы понимаете, само существование поля Русакова подразумевает существование соответствующей частицы, которую нам до сих пор обнаружить не удавалось. Когда мы пробуем одну систему измерений, искомая субстанция ускользает от нас, словно предпочитая другую, но стоит нам обратиться к другому методу, как неудача подстерегает нас и там. Метод Токодзимы, категорически отвергнутый большинством официальных организаций, все же кажется многообещающим, поэтому просим вас выяснить с помощью алетиометра, есть ли какая-то связь между полем Русакова и явлением, неофициально именуемым Пылью. Не станем лишний раз напоминать, в какой опасности окажется проект, если ваши штудии привлекут внимание другой стороны. Имейте в виду, что они и сами развернули масштабную исследовательскую программу по этому предмету. Будьте очень осторожны.

– И что это должно означать? – спросила Аста.

– Что-то насчет поля. Типа магнитного, наверное. Похоже на экспериментальную философию.

– А что они подразумевают под «другой стороной»?

– ДСК, конечно. Что это еще может быть, кроме ДСК, если его люди охотились за тем человеком?

– А этот, как его… алет… альте…

– Малкольм! – донесся снизу мамин голос.

– Иду, – крикнул он в ответ, тщательно сложил бумажку по тем же линиям, спрятал в желудь и, завинтив его, сунул в чистый носок у себя в бельевом ящике.

И побежал вниз – его ждала вечерняя работа.

Субботние вечера всегда выдавались хлопотные, но сегодня разговоры не слишком клеились. В воздухе будто висела какая-то взвинченность и настороженность. Люди, как обычно, стояли за барной стойкой или сидели за столами, играя в домино или в щелкни-пенни, но тоже странно тихие, тише обычного. Малкольм даже спросил отца, в чем дело.

– Тс-с-с, – прошептал тот, нагибаясь к нему через стойку. – Вон те двое у камина. ДСК. Не смотри туда. И следи за языком, когда будешь ходить мимо.

Дрожь страха пробежала у мальчика по спине – он почти услышал ее, будто по тарелкам быстро-быстро простучали барабанными палочками.

– А ты откуда знаешь, что это они?

– По цвету галстука. Да и вообще, такое просто видно. Погляди на остальных вокруг… Да, Боб, чего тебе налить?

Пока отец цедил клиенту пару пинт, Малкольм пошел собирать пустые стаканы – ненавязчиво, неприметно (он был очень рад, что руки у него не трясутся), но тут почувствовал от Асты легкий толчок страха. Она сидела мышкой у него на плече и глядела прямо на тех двоих у огня. Они в ответ посмотрели на нее – и да, это были те самые люди с моста.

Один из них поднял палец.

– Молодой человек, – обратился он к Малкольму.

Мальчик обернулся и в первый раз посмотрел на него как следует. Это был румяный, коренастый мужчина с глубоко посаженными карими глазами – его он увидел на мосту первым.

– Да, сэр?

– Подойди-ка сюда.

– Принести вам чего-нибудь, сэр?

– Может, да, а может, и нет. Я сейчас задам вопрос, а ты мне ответишь на него, только честно, идет?

– Я всегда говорю правду, сэр.

– А вот и нет. Никакой мальчишка не может говорить только правду. Подойди сюда, ко мне… ближе.

Он говорил негромко, но Малкольм знал, что все кругом, и в особенности отец, навострили уши. Он подошел к камину и встал возле того, кто его позвал, отметив про себя исходящий от него запах одеколона. На посетителе был темный костюм и белая рубашка, а галстук – в темно-синюю и охряную полоску. Лисица-деймон лежала у ног, широко раскрыв бдительные оранжевые глаза.

– Да, сэр?

– Надо полагать, ты примечаешь большинство входящих сюда людей, так?

– Вероятно, да, сэр.

– И знаешь всех постоянных посетителей?

– Да, сэр.

– И ты бы обратил внимание на незнакомца?

– Наверное, да, сэр.

– Так вот, не видал ли ты несколько дней назад тут, у вас, вот этого человека?

Он показал фотограмму, и Малкольм мгновенно узнал лицо – один из тех, кто заходил тогда с лордом-канцлером, человек с черными усами.

Так это еще, может, и не о сером плаще и желуде! Он постарался сохранить бесстрастное и вежливое выражение лица.

– Да, я его видел, сэр.

– С кем же он был?

– Еще с двумя господами, сэр. Один такой, староватый, и другой, худой и высокий.

– Ты кого-нибудь из них узнал? Может, в газете видел или еще где?

– Нет, сэр, – ответствовал Малкольм, медленно качая головой. – Никого я из них не узнал.

– А о чем они говорили?

– Ну, я вообще-то не подслушиваю чужие разговоры, сэр. Отец говорит, это невежливо…

– Но ты ведь все равно случайно слышишь, о чем люди толкуют, так?

– Да, сэр, так.

– Так что же ты случайно услышал?

Он говорил все тише и тише, и Малкольм непроизвольно подходил все ближе и ближе. За соседними столиками вообще замолчали, так что все, что Малкольм скажет, услышат во всем баре.

– Про кларет они говорили, сэр. Про то, какой он тут хороший. И вторую бутылку к столу заказали.

– Где они сидели?

– В Зале-на-Террасе, сэр.

– Это где?

– Дальше по коридору. Там малость холодновато, так что я им сказал, мол, не желают ли они пересесть сюда, к огню, но они не захотели.

– Тебе это не показалось слегка странным?

– Посетители всякие бывают, сэр. Я не то чтобы очень об этом задумываюсь.

– Так они, выходит, хотели уединиться?

– Возможно, да, сэр.

– А ты кого-нибудь из них с тех пор видел?

– Нет, сэр.

Человек побарабанил пальцами по столу.

– И как же тебя зовут? – спросил он, помолчав.

– Малкольм, сэр. Малкольм Полстед.

– Очень хорошо, Малкольм. Можешь идти.

– Спасибо, сэр, – сказал мальчик, стараясь, чтобы его голос не дрожал.

Его собеседник окинул взглядом зал и повысил голос. Стоило ему заговорить, все разговоры тут же стихли, словно остальные гости только этого и ждали.

– Вы все слышали, о чем я сейчас спрашивал юного Малкольма. Мы ищем одного человека. Сейчас мы повесим его портрет на стену возле стойки, чтобы вы могли его рассмотреть. Если кто-то из вас что-нибудь о нем знает, свяжитесь со мной. Мое имя и адрес тоже указаны на листовке. Запомните и хорошенько обдумайте мои слова. Это важно, и вы все это должны понимать. Если кто-то захочет побеседовать об этом человеке после того, как посмотрит на картинку, не стесняйтесь – я буду сидеть здесь.

Его спутник взял листовку и приколол к пробочной доске, где вывешивали объявления о танцах, распродажах, собраниях для игры в вист и тому подобном. Чтобы освободить место для своего листка, он сорвал парочку других, даже не взглянув на них.

– Эй, – сказал стоящий рядом мужчина, и его деймон-пес ощетинился. – Повесь-ка обратно, что снял.

Человек из ДСК повернулся и посмотрел на него. Деймон-ворона у него на плече раскрыла крылья и негромко каркнула.

– Что ты сказал? – спросил тот из двоих, что остался у камина.

– Я твоему приятелю сказал, пускай повесит обратно, что снял. Это наша доска объявлений, не ваша.