Он прикинул на глаз расстояние, закрыл последнее окно, сделал четыре шага вперед и снова поднял нож. Если он не ошибся, прямо перед ним окажется стеклянная дверца шкафчика; он разрежет ее, вынет алетиометр и закроет за собой окно.

Уилл прорезал щель на нужной высоте. Перед ним, всего в нескольких сантиметрах от окна между мирами, была стеклянная дверца. Он приблизил лицо вплотную к окну и внимательно осмотрел все полки шкафчика сверху донизу.

Алетиометра там не было.

Сначала Уилл подумал, что он выбрал не тот шкафчик. Всего их было в комнате четыре — он сосчитал их утром и запомнил, где находится каждая из этих высоких прямоугольных штуковин темного дерева с застекленными боками и передом, с обитыми бархатом полками, предназначенных для хранения ценных предметов из фарфора, слоновой кости и золота. Может быть, он просто перепутал и открыл окно рядом с другим шкафчиком? Но на верхней полке стоял массивный прибор с латунными кольцами — он специально приметил его заранее. А на средней полке, куда сэр Чарльз утром положил алетиометр, теперь было пустое место. Нет, он не ошибся; но алетиометр куда-то исчез.

Уилл отступил на шаг назад и сделал глубокий вдох.

Что ж, придется проникнуть в тот мир и как следует осмотреться в кабинете: ведь можно всю ночь открывать окна наугад, но так ничего и не найти. Он закрыл окно перед шкафчиком, открыл другое, чтобы сориентироваться в комнате, а потом, закрыв и его, проделал окно побольше за диваном: при необходимости через него можно было легко сбежать обратно.

К этому времени бинты на его руке почти совсем распустились, а тупая ноющая боль в обрубках пальцев стала еще сильнее. Он кое-как перевязал рану заново, подоткнув свисающие концы, а потом залез целиком в кабинет сэра Чарльза, скрючился за кожаным диваном и, сжимая нож в правой руке, стал внимательно прислушиваться.

Ничего не услышав, он медленно распрямился и обвел комнату взглядом. Дверь в коридор была приоткрыта, и проникающего через нее света вполне хватало, чтобы рассмотреть обстановку. Шкафчики, картины, книжные полки — все было в точности на тех же местах, что и утром.

Он бесшумно ступил на ковер и заглянул в каждый шкафчик по очереди. Алетиометра там не было. Не было его и на столе, среди аккуратно сложенных стопками книг и бумаг, и на каминной полке, среди карточек с приглашениями на званые вечера и торжественные приемы, и на мягком пуфике у окна, и на восьмиугольном столике около двери.

Уилл снова подошел к письменному столу, чтобы обыскать ящики, хотя его угнетало тяжелое предчувствие неудачи, но тут снаружи послышался слабый хруст гравия под колесами. Звук был очень тихий, и сначала мальчик решил, что ему померещилось. Несмотря на это, он замер как вкопанный и навострил уши. Хруст прекратился.

И вдруг он услышал, как открылась парадная дверь.

Он мгновенно прыгнул к дивану и притаился за ним, рядом с окном, сквозь которое виднелась посеребренная лунным светом лужайка в Читтагацце. И, едва вернувшись в свое укрытие, он услышал в том, другом мире чьи-то быстрые шаги, выглянул туда и увидел бегущую к нему Лиру. Он как раз успел махнуть ей и приложить палец к губам, и она замедлила шаг, поняв, что он уже знает о возвращении сэра Чарльза.

— Не нашел, — шепнул он ей, когда она приблизилась. — Его там нет. Наверное, взял с собой. Надо подождать и посмотреть, не вернет ли он его на место. Оставайся здесь.

— Нет! Все гораздо хуже! — сказала Лира, и он заметил, что она вне себя от страха. — С ним она — миссис Колтер… моя мать, — не пойму, как она сюда попала, но если она меня увидит, я пропала, Уилл, я погибла… и я знаю теперь, кто он! Я вспомнила, где видела его раньше! Уилл, его зовут лорд Бореал! Я видела его на вечеринке у миссис Колтер, перед тем как сбежать оттуда! И он, наверное, с самого начала знал, кто я такая…

— Тсс! Если собираешься шуметь, лучше уходи отсюда.

Она взяла себя в руки, с трудом сглотнула и кивнула ему.

— Прости. Я хочу остаться с тобой, — прошептала она. — Хочу услышать, о чем они будут говорить.

— Тогда тихо…

В коридоре уже раздавались голоса. Уилл с Лирой были совсем близко друг от друга — он в своем мире, она в Читтагацце, — и, увидев его размотавшуюся повязку, она тронула его за локоть и жестом предложила перевязать ее. Он кивнул и протянул ей руку, по-прежнему сидя на корточках, склонив голову к плечу и настороженно прислушиваясь.

В комнате зажегся свет. Уилл услышал, как сэр Чарльз обратился к слуге, отпуская его, потом вошел в кабинет и закрыл дверь.

— Как насчет бокала токая? — спросил он.

Ему ответил женский голос, низкий и мелодичный:

— Ты очень любезен, Карло. Я не пробовала токая уже много лет.

— Прошу тебя, садись у камина.

Булькнуло вино, тихо звякнул графин, задевший о край бокала, прозвучали невнятные слова благодарности, и сэр Чарльз уселся на диван всего в каком-нибудь полуметре от Уилла.

— Твое здоровье, Мариса, — сказал он, пригубливая напиток. — А теперь не угодно ли объяснить, что тебе нужно?

— Я хочу знать, где ты взял алетиометр.

— Зачем?

— Затем, что он был у Лиры, а мне нужно разыскать ее.

— Не понимаю, для чего она тебе понадобилась. Мерзкая девчонка.

— Позволь напомнить, что она моя дочь.

— В таком случае она еще более мерзкая, потому что намеренно противится твоему очаровательному влиянию. Это можно делать только сознательно.

— Где она?

— Я скажу тебе, обещаю. Но сначала ты должна кое-что сказать мне.

— Если смогу, — произнесла она другим тоном, в котором Уиллу почудилось предостережение. Ее голос завораживал: он был нежным, музыкальным, умиротворяющим и очень молодым. Уиллу страстно захотелось увидеть, как она выглядит, потому что Лира никогда об этом не говорила, а обладательница такого голоса должна была обладать незаурядной внешностью. — Что ты хочешь знать?

— Что задумал лорд Азриэл?

Наступило молчание, словно женщина обдумывала, как ей ответить на этот вопрос. Уилл глянул через окно на Лиру и увидел ее залитое лунным светом лицо с широко раскрытыми от страха глазами: закусив губу, чтобы не выдать себя случайным восклицанием, она, как и он, вся обратилась в слух.

Наконец миссис Колтер промолвила:

— Что ж, хорошо. Я скажу тебе. Лорд Азриэл собирает армию, чтобы закончить войну, начавшуюся на небе много тысячелетий тому назад.

— Звучит прямо как в Средние века. Однако он, похоже, располагает кое-какими вполне современными средствами. Что он натворил с магнитным полюсом?

— Он нашел способ взорвать барьер между нашим миром и другими. Это вызвало серьезные возмущения в магнитном поле Земли, что, должно быть, отразилось и на здешнем мире… Но откуда ты об этом знаешь? Думаю, Карло, тебе пора ответить на несколько моих вопросов. Что это за мир? И как ты меня сюда доставил?

— Этот мир — один из миллионов. Между ними есть отверстия, но их не так уж легко найти… Мне известно около десятка, но места, куда они ведут, изменились, и в этом, наверное, виноват лорд Азриэл со своими экспериментами. По-видимому, теперь мы можем переходить непосредственно из этого мира в наш, а кроме того, вероятно, и во многие другие. Раньше был один мир, который служил чем-то вроде перекрестка, и все проходы открывались только в него. Так что можешь себе представить, как я сегодня удивился, когда пересек границу между мирами и встретил тебя, и как обрадовался, что могу привести тебя сюда прямиком, минуя Читтагацце с его опасностями.

— Читтагацце? Что это?

— Тот самый перекресток. Мир, с которым связаны мои интересы, дорогая Мариса. Но в настоящее время он слишком опасен для посещений.

— Почему?

— Взрослым туда путь заказан. Однако детям там ничто не грозит.

— Что-что? Объясни подробнее, Карло, — сказала женщина, и Уилл услышал в ее голосе пылкое нетерпение. — Ведь это и есть корень всего — эта разница между детьми и взрослыми! Именно в ней заключается вся тайна Пыли! Вот почему я должна найти свою дочь. Кстати, у ведьм есть для нее имя — я почти выпытала его у одной ведьмы, но она умерла слишком быстро. Мне необходимо найти девочку. Ответ, который мне нужен, каким-то образом оказался у нее, и я должна его получить…