Доктор Люнгквист, светловолосый мужчина средних лет, понимающе улыбнулся. У него были красивые тонкие кисти рук и узкое лицо. Сразу видно – интеллектуал, ученый.

– Мне приходить завтра? – поинтересовался он.

– Посмотрим. Я вызову Вас, если возникнет необходимость.

Выходя, врач сказал сиделке:

– Присматривай за ним, он очень плох! Лучше всего, если он примет снотворное, но он упрямится. Что случилось?

Лицо сиделки замкнулось.

– Чтобы служить у Его милости, нужно держать язык за зубами, – коротко ответила она.

– Да, конечно. Извини! Просто я немного обеспокоен. Его состояние хуже, чем он думает.

– Да, в последнее время он сдал. Но сила воли осталась прежней!

– Да. Он чудный старый вояка.

Старый Молин простер на постели ноющее тело.

Для чего ему теперь жить?

Может, принять снотворные порошки доктора Люнгквиста? Все разом?

Освободиться от скорби. Избежать жестокого зрелища неумолимо дряхлеющей плоти, разрушающейся вопреки стараниям врачей.

Нет! Он должен преградить дорогу Бакманам, запускающим когти в его богатство. Они его не заслужили! Как они обошлись с его дочерью! Снюхались за ее спиною, когда она лежала больная. Конечно, это только слухи, но дыма без огня не бывает.

А маленькая Магдалена! Он почти не виделся с нею после смерти дочери. Всего пару раз в год. А последние три года их вообще разлучили.

Он должен жить дальше. Должен узнать, что с ней приключилось. И уж по крайней мере, положить цветок на ее могилу.

Удивительный юноша, тот, что здесь был! Кристер Томассон. С присущими молодости пылом и рвением. И определенно влюбленный в малышку Магдалену. Это понятно, она такая восхитительная! Похожа на свою мать. Ничего общего с несимпатичной породой Бакманов.

«О Боже мой! Зачем ты заставляешь старика так страдать? Разве с меня не хватит напастей? Если я должен понести кару за то, что служил Маммоне, разве я уже не достаточно наказан?

Позволь мне дожить до того момента, когда прояснится судьба Магдалены! И – прости ожесточенную душу – позволь мне рассчитаться с Бакманами! Как видишь, я не стал смиренным, хотя и чувствую приближение смерти.

Малышка Магдалена…»

Сидя в просторной столовой Молина, Кристер от нетерпения ерзал на стуле.

Они явились по приглашению на следующий день, Анна Мария оделась в лучшее платье и теперь занимала место за столом по правую руку Молина. Такого роскошного обеденного стола Кристер никогда еще не видел: солнце сияло и искрилось в хрустале бокалов и на ослепительно белых скатертях, в изгибах серебряных приборов и на тончайшем фарфоре. В серебряных вазах стояли бледно-розовые, влажные от росы розы…

За столом находился еще один гость. Молин представил его: «Мой друг, полицмейстер из Нуртэлье. Думаю, это дело входит в компетенцию полиции». Остальные думали так же.

После подачи первого блюда – великолепного супа vichyssoise с кубиками льда, полицмейстер нарушил молчание:

– Кажется, нашему юному другу есть что сказать? Молин повернулся к Кристеру.

– Ты узнал что-то новое? Почему же до сих пор не рассказал?

– Моя родственница Анна-Мария просила меня не открывать рта без позволения, Ваша милость. Молин рассмеялся.

– Ну, считай, что тебе позволили.

– Спасибо! У меня действительно новости. Как вам известно, мои родители отправились на курорт Рамлеса, чтобы кое-что разузнать. Сегодня я получил от них письмо…

– Очень интересно! Послушаем! Хозяин позабыл про еду и весь обратился в слух, направив раструб своей трубки на Кристера.

– Мне прочитать письмо?

– Так будет лучше всего: информация из первых рук. Кристер колебался. – Да, но его написала моя мать. Она немного… непосредственна. Письмо кишит восклицательными знаками, скобками и нескромными выражениями.

– Читай, как есть, там разберемся. Что она пишет?

– Итак: «Привет, сукин сын!». Это наша маленькая шутка, однажды мы сильно повздорили, и она обозвала меня «You son of a bitch!». Да, она знает английский. А это выражение получается и для нее ругательным, поэтому мы потом целую неделю смеялись. Ну, дальше: «Мы здесь роскошно проводим время! Отца лечат так, что можно только мечтать. А из наших осторожных расспросов мы выяснили массу интересного! Во-первых, что за мрачные типы окружали тебя и твою Магдалену? Слушай: врача, который разговаривал с девочкой, здесь больше нет. Он работал временно и, похоже, купил себе эту практику на короткий срок. Руководство курорта в большой обиде на него, считают, что он их надул, потому что исчез почти сразу.

А дядя Юлиус? Знаешь, что с ним случилось? Он рухнул в пропасть, вывалился из повозки и разбился насмерть». Кристер положил письмо и прокричал прямо в трубку:

– Это очень таинственно! Вдвойне таинственно! Магдалена рассказывала мне, как они чуть было не свалились в пропасть по дороге в Рамлесу. Но ничего страшного не произошло, только кучеру пришлось ползти вниз и собирать рассыпавшиеся сосиски и ветчину.

– Благодарю, юноша, только не стоит так громко кричать!

– Кристер был потрясен этой частью письма, – сказал Коль. – Как завопит: «Нет, это случилось по дороге в Рамлесу!» Означает ли это, что несчастный случай с Юлиусом Бакманом был запланирован уже тогда?

Молин и полицмейстер кивнули.

– Интересно, – сказал старик. – Но, по-моему, здесь чего-то не хватает?

– Да, конечно! – возбужденно воскликнул Кристер – По дороге туда несчастный случай произошел с обоими! А где была Магдалена на обратном пути?

– Что пишет об этом твоя мать? Кристер снова взял письмо.

– «Мы с Томасом, разумеется, сразу среагировали на это событие. Но о малышке Магдалене не было ни слова. Мы расспросили руководство курорта, и знаешь, что они заявили? Что не имеют представления, что сталось с девочкой, потому что они с дядей покинули Рамлесу в воскресенье, когда дежурил только этот чертов доктор». Да, прошу прощения за ругательство, моя мать невоздержана на язык, а я читаю все, как есть.

– Ничего страшного! Люди бросали мне в лицо худшие ругательства, а я продолжал гнуть свою линию.

– Понимаете, Ваша милость, воскресенье – это тот день, когда я покинул Рамлесу. В тот день мой отец Томас слышал, как плакала девочка и кто-то кричал и бранился на нее.

Молин в задумчивости качал головой.

– А «этот чертов доктор» ничего не сказал о девочке?

– Мать пишет: «Похоже, люди не интересовались, что сталось с девочкой. Несчастье произошло далеко от Рамлесы. Мы, конечно, спросили, где именно, и оказалось, что высоко в горах в Смоланде. Не волнуйся, Кристер, мы, естественно, остановимся там по дороге домой и расспросим местных жителей. По крайней мере, доброжелательные сотрудники курорта показали нам картотеку своих гостей. Там стоит, что Магдалена Бакман и Юлиус Бакман выписаны именно в воскресенье. Одновременно. И подпись: доктор Эрик Берг. И никто не может…»

– Стоп! – возбужденно воскликнул Молин. – Ты сказал, Берг?

– Да.

Старик умолк, и им пришлось набраться терпения. Тем временем внесли главное блюдо – изысканное мясо со всевозможными овощами, уложенными, как в сказке!

Молин рассеянно подцепил вилкой кусок мяса, но так и не успел донести его до рта, потому что внезапно заговорил:

– Берг… Это девичья фамилия новой жены советника Бакмана. Этой ничтожной фурии, страдающей манией величия!

– Гм, – заинтересованно проронил полицмейстер. – Возможно, здесь кроется заговор?

– Не известно ли Вашей милости, есть в семье новой жены Бакмана врачи? – спросила Анна-Мария.

– Да, доподлинно известно! Я видел это исчадие в юбке всего несколько раз, и она мне все уши прожужжала: «Мой кузен доктор говорит так-то и так-то»…

– Но в таком случае Магдалена могла узнать его? – вставил Коль.

– Сомневаюсь. Родственники дамы живут далеко отсюда, в Сконе, а как вам известно, малышке Магдалене не разрешали общаться с другими людьми. Только мне было позволено разговаривать с ней.