Рикард смотрел через окно в сторону лесопильного завода и хальденского порта. То место, где стояла «Фанни», было теперь пустым. Глядя на высокие, покрытые лесом холмы острова Сау, он подумал о том, что жители острова теперь осмеливаются выходить в город… Поезд ехал дальше, мимо хальденских окраин.

Накануне отъезда Рикард хорошо представлял себе, о чем он собирается поговорить с Винни. Теперь же все вылетело у него из головы. Мысленно беседовать с человеком — одно дело. Но теперь, когда она сидела против него в купе поезда, подобный разговор казался ему просто идиотским.

Он хотел сказать ей, что оценил сполна ее мягкий, робкий нрав, что ему нравится ее смущенная улыбка и неловкие движения рук, ее непосредственность, когда она становится собой и забывает о наставлениях тети Каммы, что он ценит ее желание приносить пользу другим. Все это делало ее совершенно неотразимой. Он много думал о ней в последние дни, и всякий раз, когда он вспоминал о ней, на душе у него становилось тепло.

Обо всем этом он хотел рассказать ей — но с чего ему следовало начать? Слова застревали в горле, и, когда он понял, что она чего-то ждет от него, его прошиб холодный пот. Ведь он сказал ей: «Я хочу поговорить с тобою». Низко опустив голову, она смотрела в окно, но вся ее напряженная поза свидетельствовала о том, что она чего-то ждет от него. «Почему же он ничего не говорит?» — вопрошала она всем своим видом.

А Рикард молчал. Он злился на самого себя, но говорить был просто не в состоянии.

Проехали Скеберг. Впереди был еще долгий путь. А он никак не мог найти обычную, нейтральную тему для разговора. И это было для него так мучительно!

— Скоро весна… — смущенно произнесла она наконец.

— Да, — ответил он, торопливо отворачиваясь к окну.

Никаких признаков весны пока не было заметно. Но она, по крайней мере, положила начало разговору, и они принялись обсуждать пробегающий мимо пейзаж. Конечно, это поезд пробегал мимо, а не пейзаж, но оба они были в таком замешательстве, что путали одно с другим.

В Арпсборге в вагон вошли несколько человек. Люди эти были не особенно симпатичными, так что, когда они вышли во Фредрикстаде, Винни и Рикард вздохнули с облегчением. Теперь им было приятно вдвоем в купе, они хорошо понимали друг друга.

Наконец-то Рикард заговорил. Сначала он рассказал ей о своей жизни и о своей семье, потом начал расспрашивать Винни о ее жизни.

И когда поезд проезжал мимо станции Камбо, Рикард уже поведал ей обо всем, о чем думал накануне. Винни просияла, как солнце, когда он внезапно спросил:

— Как ты думаешь, не пожениться ли нам с тобой?

Винни заплакала навзрыд, потому что она ничего в мире так не хотела, как именно этого, и никогда не думала, что он может задать ей такой вопрос. Ведь тетя Камма и Ханс-Магнус постоянно твердили ей, чтобы она готовилась прожить жизнь незамужней. Они убеждали ее в том, что ни один человек в мире не пожелает иметь дело с такой безнадежной дурнушкой, как она.

Рикард был несколько растерян, что она плачет, но ее руки, крепко ухватившиеся за его руки, давали ему надежду на то, что она не отклонит его сватовство.

— Мы еще не знаем друг друга как следует, — смущенно произнес он. — Поэтому нам придется немного подождать. Я не хочу, чтобы ты потом раскаивалась. Но мне кажется, что мы подходим друг другу и…

Он сам забыл, что хотел сказать. Их поездка не была особенно романтичной. Никаких страстей, никаких душеизлияний, только прозаическое купе поезда, в котором пахло углем и копотью, хотя и было достаточно чисто. Рикард инстинктивно чувствовал, что не должен пока целовать Винни, да это было и невозможно. Они сидели на деревянных скамейках перед разделявшим их столиком. Но он протянул руку и погладил ее по щеке. Она тут же прижалась щекой к его ладони — и это было просто чудесно.

— Понимаешь, — с воодушевлением произнес он. — Мой дедушка умирает, и он всегда спрашивал меня, не собираюсь ли я жениться. Поэтому тебе придется решать все очень быстро. Лично я знаю, что мне нужна ты и только ты. Но все получилось несколько поспешно, потому что мне хотелось показать тебя дедушке. Понимаешь?

Она кивнула, глотая слезы, и сказала:

— Но я ничего из себя не представляю, чтобы меня кому-то показывать…

— Для меня ты самая красивая на земле, — сказал он.

И она заплакала еще сильнее.

Они прибыли на Липовую аллею поздно вечером.

Оба сразу заметили особое настроение в доме.

— Как дела? — спросил он у матери.

— Бенедикте сидит у него, — тихо ответила Мали. — Последние дни она просиживает у него сутки напролет. Он обрадовался, узнав о том, что ты приедешь.

Рикард кивнул.

В доме собрались все. Хеннинг, Андре, Кристоффер и Марит, Ветле и Ханна и трое их детей: Мари, Джонатан и Карина, все подростки. Карина сразу же дала собаке воды.

Настроение у всех было печально-торжественным.

Повернувшись к окну, Мали сказала:

— Подъехала какая-то машина.

— Это Криста, — сказал Андре. — Я попросил их оставить дома семерых мальчиков, чтобы не слишком утомляли отца. Но они должны взять с собой Натаниэля. Отец хочет в последний раз взглянуть на него.

Винни не знала, что ей делать, когда все пошли встречать вновь прибывших.

Потом все вернулись. Она увидела Кристу, сказочно прекрасную женщину. Рикард уже рассказал ей о редкой красоте Кристы — и он не преувеличивал. Но теперь она была заметно взволнована, словно ей не терпелось что-то рассказать всем. Вместе с ней приехал ее муж, который был гораздо старше ее, Абель Гард. И…

Винни не могла оторвать глаз от четырехлетнего мальчика, который был с ними.

«О, Господи, — подумала она. — Господи, что же это такое? Откуда взялось это существо?»

Внешность Натаниэля напоминала шедевр великого живописца: темные вьющиеся волосы, подстриженные «под пажа», мечтательное, нежное лицо… Он был очень похож на свою мать, изысканно-прекрасную Кристу. Кожа у него была бледно-смуглой, глаза большие и ясные, нос изящнейшей формы, изредка встречающейся лишь у англичанок и ирландок, рот просто изумительный.

Но Винни поразила не его потрясающая красота, а цвет глаз. Глаза его отливали золотом, были потрясающего цвета и светились. Когда он посмотрел на нее, глаза его засветились еще сильнее. Во всем облике этого мальчика чувствовалось не только величие, но нечто большее. Она читала в его глазах скорбь, знание о человечестве, которое явно мучило его, и налет смирения.

Первая мысль, пришедшая ей в голову, была абсурдной. Она подумала, что он тролль. Он явно не принадлежал к этому миру, он явился из той страны, в существование которой никто больше не верил.

Но очень скоро она поняла, что слово тролль здесь не подходит. Натаниэль был существом, живым существом. Но было невозможно определить, что это за существо.

Очевидно, что это не злое божество. Но откуда же он все-таки взялся?

Окружающие заметили его интерес к Винни. Внезапно улыбнувшись, он подошел прямо к ней, взял за руку и повел за собой. Без всяких объяснений он привел ее прямо к Кристофферу.

— Я боюсь за тебя, Винни, — сказал он своим ясным голосом. — Ты будешь находиться при смерти, но Кристоффер поможет тебе. Ведь ты это сделаешь, Кристоффер?

Переведя взгляд с мальчика на Винни и обратно, Кристоффер сказал:

— Конечно, можешь быть уверен! Насколько я понимаю, ты собираешься выйти замуж за Рикарда, Винни. Так что добро пожаловать к нам!

— Но я… — начала она и тут же запнулась. Она ведь еще не дала согласие Рикарду. И вообще откуда они об этом узнали? Ведь ни она, ни Рикард не сказали никому ни слова!

— Раз Натаниэль так говорит, значит, так оно и будет, — с улыбкой заметил Рикард, хотя в глазах его была растерянность. — Но мне очень жаль, если все будет так, как он говорит.

— Тебе предстоит много плакать, — сказал ей маленький мальчик. — Но ты будешь также и радоваться. И все будет хорошо.