— Все в порядке? — спросил он и позабыл свою несправедливую обиду из-за машины.

— Да, все прекрасно, ничего страшного, — сказала эта невероятная девчушка хрипловатым голосом. — Не подвезете ли меня? Я обожаю автомобили. Особенно те, которые ездят быстро. А ваш наверняка из таких.

— А то нет! Куда вам надо?

Она пожала плечами.

— Куда угодно, просто прокатиться.

Он тут же все понял. Если она готова, что ж, он ей мешать не станет!

Минуту спустя он заехал в лес и остановился на опушке. Он привычно повернулся к ней, положил руку на спинку сиденья. Другая его рука тут же принялась шарить в вырезе ее туники.

Она не стала возражать, приняла его обычный в таких случаях поцелуй и даже села поудобнее, когда он положил руку ей на бедро, и рука полезла вверх. Он прекрасно знал свое дело. Ничего себе, у нее же внизу ничего нет! Значит, она тоже не прочь, понял он…

Она схватила его за брюки, и он немного ослабил пряжку ремня, чтобы ей было удобнее. Но вдруг она словно застыла. Она громко вздохнула.

— Нет, — прошептала она. — Нет, это тоже не то!

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал он, пытаясь поцеловать ее в шею.

— Отпусти меня, — сказала она каким-то зловещим голосом, но он уже слишком возбудился, чтобы прекратить. Он грубо шарил у нее под платьем, мешая всякому сопротивлению. Что это она себе вообразила?

И вдруг он словно бы обжегся. Удивленный, он взглянул ей в лицо и не поверил собственным глазам. Ее красивые желтые глаза превратились в темные угольки, он почувствовал, как его голову охватывает пламя, она что-то пробормотала, он даже не мог понять, что, и вдруг все это восхитительное создание прямо у него в руках превратилось в горящие угли. Спереди у него в штанах нестерпимо жгло, там был сплошной огонь, он бил себя руками, чтобы сбить его, он вопил, но это не помогало.

И тут эта невероятная женщина сделала равнодушное движение рукой, и пожар погас. Она отодвинулась от него. Он, плача, глядел на свои сгоревшие брюки, молния на ширинке расплавилась и смешно вздыбилась. Но хуже всего пришлось благороднейшей части его тела, которая покорила так много замужних и незамужних женщин во время его небольших приключений, когда он изменял жене. Она втянулась так сильно, насколько это было возможно, и было очевидно, что головка обожжена.

Халькатла вышла из автомобиля и посмотрела на мужчину, который рыдал внутри.

— Ты так ничего и не понял, — пробормотала она. — Ты был просто грубый и противный. И душа у тебя черная. Без таких, как ты, мир был бы только лучше.

И она побежала назад в поселок кратчайшей дорогой. Она увидела Руне, который все еще стоял на холме, и просто взлетела к нему. Он явно был удивлен, когда она бросилась к нему на грудь, отчаянно рыдая.

— Прости меня, — рыдала она. — Ты такой добрый, а я такая гадкая! Я больше никогда не буду делать такие глупости по отношению к тебе, только прости меня, прости за то, что я делала! Это было неправильно с моей стороны, знаю, но ведь во мне все еще живет ведьма. Помоги мне стать доброй, Руне!

— Ты сделала какие-то глупости, Халькатла? — мягко спросил он. — Во всяком случае, не по отношению ко мне. Неужели ты думаешь, я тебя не понимаю?

— И с тобой я вела себя тоже глупо. Но я сделала нечто очень плохое. Мне так жаль, так жаль, но я не могла удержаться.

— Да все будет в порядке, Халькатла. Иди в отель и отдохни, все будет хорошо.

— Ладно, — сказала она и покорно пошла вниз с холма. — Я никогда не стану хорошим человеком, Руне.

— Возможно, тебе еще предстоит проделать долгий путь, — ответил он. — Но у тебя есть все шансы на успех. Если ты знаешь, что вела себя неправильно, это уже половина успеха.

Она повернула к нему свое заплаканное лицо.

— Ой, но ты же не знаешь!

Руне взглянул в туманы времени и пространства. Лицо его посерьезнело.

— Да, — произнес он медленно. — Теперь я вижу, что ты сделала. Это было скверно, скверно! Но он нагло вел себя по отношению к тебе, правда?

— Да, хотя это была моя ошибка. Я хотела этого — сначала. И…

Руне прошел несколько шагов, разделявших их. Он взял ее лицо в свои тяжелые ладони. Халькатла еще никогда не видела его таким выразительным, таким живым. Он печально улыбнулся ей:

— Твоя душа развивается, Халькатла, и ты даже сама об этом не подозреваешь. Любовь — вот то, что тебе нужно. Хотя тебе нужно и это, другое. Это физическая потребность, которая в тебе, особенно сильна, может быть, потому, что ты всегда была очень одинокой ведьмой. Ведь ты же хочешь чувствовать общность с кем-то, да? Что-то нежное и прекрасное…

Она шмыгнула носом:

— Но почему ты не можешь дать мне это, Руне?

— Продолжай, — ответил он подавленно.

— Ты понимаешь, ведь я тоже хочу давать что-то взамен, а не только брать.

— Это важно, то, что ты сейчас говоришь, дружочек. Это говорит о том, что ты больше не принадлежишь к злым ведьмам Тенгеля Злого. Это говорит о том, что ты самый настоящий человек.

— Спасибо, — промямлила она и вытерла лицо. — Я, наверное, могу стать лучше. Если мне удастся прожить достаточно долго. Но у меня так мало времени. Так мало!

И она побежала от него вниз к гостинице. В своей комнате она уселась на краешек кровати и уставилась в точку перед собой.

— Не уверена, что я и дальше хочу оставаться человеком, — прошептала она. — Я забыла, что это так больно!

Шофер, сидевший за рулем машины «Пера Улава Вингера», направлявшейся на юг из Довре, чуть было не заехал в канаву.

— Нет, я уже двое суток не сплю, дальше не поеду, — упрямо заявил он. Он мог бы добавить: «И я уже больше не могу выносить этот проклятый запах». Но сказать это вслух не посмел. Двое на заднем сиденье пугали его до полусмерти.

— Спать? — прошипел Пер Улав Вингер. — Кому нужен сон, когда на карту поставлено так много?

— Мне, например, — ответил шофер. — Я больше не могу, я даже не вижу, куда еду.

— Этот человек прав, — сказал Номер Один, Линкс, своим неприятным безжизненным голосом. — Ему надо дать отдохнуть пару часов.

— Жалкие, слабые смертные, — пробормотал Тенгель Злой тихо, они его не услышали. — Ну ладно, спи, но только здесь. Можешь заехать вот в эту рощицу!

— Но я не могу спать в машине, — запротестовал шофер, думая о невыносимой вони.

— И не мечтай, что остановишься в каком-нибудь великолепном дворце! Я пойду пройдусь, подумаю.

Ну слава Богу, хоть машину можно будет проветрить. Или же ему лучше взять и просто удрать отсюда?

Номер Один предостерегающе обхватил его шею руками, и он не смог этого сделать.

До чего же неприятные типы! От этого коммивояжера так воняет, а этот второй… Да, а что же второй? Шофер не мог найти определения лучше, чем «неприятный». Надо же, так схватить его за шею. Прикосновение было холодным и влажным, почти скользким.

Нет, черт побери, он должен разделаться с этим дельцом как можно скорее! И ничего, если ему не достанется этот миллион, или сколько там ему было обещано. Все, что ему нужно в жизни — это, наверное, и есть миллион?

Этот отвратный Номер Один остался в машине. Значит ему даже сейчас не удастся расслабиться!

Тенгель Злой быстрыми шагами шел через лес и вышел, наконец, на гребень холма, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Несколько домов, стоявших кучкой, рощица и лоскутки полей.

Он был возбужден, его раздражало то, что приходится прятаться в образе этого проклятого Пера Улава Вингера. Но эти исключительно тупые людишки просто не вынесли бы его настоящего вида. Даже сейчас они боялись его. И он слышал, что они говорят об отвратительной вони.

Дурацкие людишки! Кривляки! Неужели не могут вытерпеть настоящий мужской запах? Ему такой запах никогда не был неприятен, значит, и для них он должен быть хорош!

Он уже не мог оставаться в тесном панцире Пера Улава Вингера. Он глубоко вздохнул и вновь предстал в обличье Тенгеля Злого. Маленький, отвратительный и коварный.