Она не решилась попросить у Уны его адрес в присутствии матери. Но она непременно с ним встретится!

Вернуться назад во времени… Узнать, кем ты был раньше… Это звучало невероятно заманчиво. Что-то в ней давно этого дожидалось!

Несколько дней спустя она придумала себе поручение в Осло, это было проще простого. А приехав, напросилась к Уне в гости под тем предлогом, что ее уже не держат ноги и ей просто необходимо передохнуть.

Уна приняла ее с распростертыми объятиями, угостила чаем и свежеиспеченными булочками. Улучив удобный момент, Тува спросила:

— Кстати, ты ходила к этому психоаналитику?

— Нет еще, но пойду. Я уже собралась с духом.

— А кто он такой? Как его зовут, кто он по специальности?

— Я не знаю ни его имени, ни адреса. Это знает моя подруга.

— Сильвия?

— Нет, нет, Ингер.

— Ингер Мадсен?

— Ханнестад.

— Ну да, я все перепутала!

Из подруг Уны Тува знала одну только Сильвию. Уна просто попалась на крючок. Чтобы отвлечь ее внимание, Тува быстро сменила тему разговора.

Выйдя на улицу, она первым делом нашла телефонный автомат. Она очень надеялась, что хулиганье не вырвало из справочника нужную ей страницу. Слава богу, страница оказалось на месте, но сколько же там значилось людей с фамилией Ханнестад! И — никакой Ингер.

Нет, есть. Кнут и Ингер…

Была не была! Тува набрала номер.

Ответил женский голос. Тува представилась как журналистка, которая собирается написать статью о человеке, занимающемся, как она поняла, проблемами реинкарнации, вот только у нее нет его адреса. А поскольку она слышала, что фру Ингер посещала его…

Само собой, Тува получила все необходимые данные, но тут Ингер Ханнестад струсила и попросила ни в коем случае на нее не ссылаться. Пообещав, что не скажет ни слова, Тува повесила трубку прежде, чем фру Ханнестад успела спросить, от кого у нее эти сведения.

Итак, у Тувы были и имя, и адрес.

Остальное не составило никакого труда. Она записалась по телефону на прием к человеку, который назвался доктором Сёренсеном (может быть, он никакой и не доктор, но это явно тот самый Йорансен или Сельвесен, о котором рассказывала фру Карлберг). На сей раз Тува не стала ничего выдумывать. Она недвусмысленно дала понять, что хочет пережить свои предыдущие воплощения.

Пожалуйста. Это стоит столько-то и столько-то.

Цена была приемлемой, вполне ей по карману.

В условленный день она сказала матери, что ей нужно навестить друга, который живет в Осло, так что, возможно, она вернется домой не раньше, чем через два-три дня.

Навестить друга? Винни тут же представила себе приятного молодого человека — и дала дочери согласие. Рикард бы скорее всего сказал «нет». Но Рикарда никто не спрашивал. Винни надеялась, что все обойдется. Надо же хоть чем-то порадовать бедную девочку.

Жилище доктора Сёренсена выглядело совсем иначе, чем себе представляла Тува. Никаких тебе черных кошек, плюшевых портьер, словом, ничего диковинного. Обыкновенная двухкомнатная квартира, чистая, прибранная. В доме, где квартиры сдаются внаем. Что касается самого доктора, то его облик внушал безусловное доверие. Сёренсен был седовлас, худощав, подтянут. В прихожей у него висело множество дипломов и аттестатов, выданных всевозможными академиями. Но, как успела заметить Тува, все они имели отношение к альтернативной медицине и целительству.

Что же, ничего плохого в этом не было.

При виде представшего перед ним маленького нелепого существа доктор удивился. Но он был слишком хорошо воспитан, чтобы открыто показать это.

Пока доктор заполнял ее историю болезни, Тува сидела у письменного стола и разглядывала кабинет. Все выглядело весьма солидно. Потом доктор объяснил ей, что будет происходить.

— Одно из необходимых условий, фрекен Бринк, — чтобы вы полностью расслабились.

— Это я сумею. Одно время я занималась йогой.

— Отлично! Тогда мы сразу же и приступим. Вы наверняка знаете, что ваши предыдущие воплощения влияют на вашу теперешнюю жизнь. Если в другой жизни вы пережили какую-либо трагедию, тень ее все еще витает в вашем подсознании. Вы не можете быть по-настоящему счастливы. Поэтому такой переход очень полезен. Я попытаюсь устранить то, что, возможно, мучает вас.

«Давай, старичок, пытайся, — подумала про себя Тува. — Все равно тебе не устранить самое существенное: то, что я страшна как смертный грех. А в остальном у меня все прекрасно. Мне нисколько не мешает зло, сокрытое в глубинах моей души».

Однако ее одолевало любопытство. Она была готова побывать в своих предыдущих жизнях, поэтому полностью подчинилась доктору.

Он уложил Туву на диван и накрыл теплым одеялом, чтобы она чувствовала себя совершенно комфортно.

Уличный шум сюда почти что не проникал, было тихо-претихо.

Тува сгорала от нетерпения.

Темно-карие глаза доктора Сёренсена, казалось, видят ее насквозь, поэтому она почувствовала немалое облегчение, когда он велел ей закрыть глаза.

— Сперва мы выясним, кто вы, фрекен Бринк, — сказал он мягким, вкрадчивым голосом. — Какие жизни живут в вас в качестве воспоминаний.

Тува не ответила. Ее чрезвычайно занимало то, что должно было произойти, и в то же время она была настроена немножко скептически. Если он не собирается применять гипноз, как же он тогда сможет вызвать у нее воспоминания о том, во что едва ли верит она сама?..

И какую долю увиденного можно будет приписать ее собственному разыгравшемуся воображению?

Что-то мешало ей. Доктор Сёренсен сразу же понял, в чем дело. Она лежала лицом у окну, — свет бил ей в закрытые глаза. Он встал и опустил штору со звездами на темно-синем фоне.

Туве сразу же стало лучше.

К ней пришло ощущение нереальности происходящего. Она была изолирована от внешнего мира. Скоро это впечатление усилится.

Как она и предполагала, доктор начал с того, что заставил ее поочередно расслабить все участки тела, от пальцев ног и до плеч: мысленно проработать каждый из них, пока он не отяжелеет, а потом отрешиться от них, забыть о том, что они существуют. Это было ей знакомо по йоге. Обычно она от этого засыпала. Но сейчас, когда ее переполняло ожидание, ей было не до сна.

Когда центром сосредоточения сделалась голова, мозг, началась следующая фаза. Туве предстояло погрузиться в саму себя, в забытые глубины своего «я».

Она должна была представить, что входит в лифт. Описать его, а потом нажать на кнопку «подвал».

Это не составило для Тувы труда. Правда, ей показалось, что «лифт» отдает какой-то прозаичностью. Все эти современные устройства настолько безлики, они начисто лишены какой-либо атмосферы.

Доктор говорил тихим, но звучным голосом. Он попросил ее выйти из лифта и описать то, что она видит.

Тува не видела ничего, кроме подвала с серыми цементными стенами.

Ей пришлось снова войти в лифт, спуститься еще ниже. Теперь она была глубоко под землей.

— Открой дверцу и выходи, — приказал доктор Сёренсен.

Она послушалась.

— Что ты видишь?

«Ямы, — подумала Тува. — Ямы, в которых содержат узников. Нет, так дело не пойдет, это же повторение истории, которую я недавно слышала. Про женщину, умершую в заточении в образе мужчины. Как же его звали? Джованни?

Я все еще под впечатлением от этой истории, это никуда не годится».

Только это была совсем другая история. И Тува была никаким не Джованни. А надсмотрщиком в темнице.

Она сообщила об этом доктору.

— Как тебя зовут? — спросил он ее мурлычущим голосом.

— Что-то не разберу… Хубертус, по-моему. Ну и дурацкое же имя!

— Как ты выглядишь?

— На мне тяжелые безобразные башмаки. Я мужчина. Как оно и должно быть… Да нет же, черт возьми, я все это выдумала, — сказала она, открывая глаза. — Это все из-за этого идиотского лифта, с ним все так… обыденно и приземленно.

— Понятно, — коротко ответил доктор. — По крайней мере, ты откровенна.