Только она хотела удрать, как Натаниель снова крепко схватил ее.

— Не поддавайся панике, — строго сказал он. — Это все равно не поможет. Наоборот. Ты, конечно, можешь удрать, но тогда все останется на той же стадии, что и раньше. Ты не сможешь отделаться от этого переживания, а те, что ищут твоей помощи, останутся ни с чем. Я не слышал более горячей мольбы о помощи — и она адресована не мне, а тебе, хотя я и могу понять все это. О, Господи, как я все это понимаю!

— Это женщина смотрит на меня, не так ли? Он задрожал всем телом.

— Да. Это она просит тебя о милосердии.

— Это злодейство… — жалобно произнесла Эллен. — Это жуткое злодейство! Откуда оно взялось? Это зло внедряется в меня, прижимает меня к земле. Что же нам делать?

В лесу послышалась мрачная похоронная музыка. Эллен задрожала всем телом, чувствуя холод и страх.

Натаниель продолжал настороженно смотреть вперед.

— Это самое фантастическое видение из всех, что встречались мне, — медленно произнес он. — Я имею в виду его силу и интенсивность. Наверняка, это твое присутствие делает его таким. Мы с тобой дополняем друг друга.

Он оценивающе посмотрел на нее.

— Ты сильная? — спросил он.

— Ты имеешь в виду психически? Не особенно, я трусиха.

— Жаль. Было бы лучше всего, если бы… Поскольку она ищет тебя… Но нет! Возвращайся к машине! Ты сможешь найти шоссе, а я попробую справиться сам.

Посмотрев на его бледное, озабоченное лицо, она решительно заявила:

— Нет, Натаниель. До этого мы так много раз помогали друг другу. И если тебе нужна сейчас моя поддержка, ты ее получишь. Одна я снова убегу, ты же знаешь. И мои собственные домыслы мне мало чем помогут. Поэтому скажи, что ты видишь! Я выдержу это — я надеюсь.

Несмотря на напряженность ситуации, он коротко улыбнулся ей.

— А ты более смелая, чем кажешься, — сказал он. — Только бы нам удалось освободить тебя и эту женщину от душевных мучений.

Посмотрев ему прямо в глаза, полуживая от страха, Эллен решительно сказала:

— Я достаточно смелая. Выражение его лица смягчилось.

— Эллен, — проникновенно произнес он. — Ты лучшая из тех, кого я встречал.

И тут же лицо его снова стало жестким, почти свирепым.

— Тогда смотри! Смотри моими глазами! И после этого решай, действительно ли ты хочешь помочь мне!

Сделав несколько шагов вперед, он сел на корточки и принялся ощупывать землю.

— Попробуем заняться психометрией, — сказал он, — может быть, это нам поможет.

Эллен увидела, как он поднял кусочек старого дерева, ощупал его и снова выбросил. Но потом он нашел то, что искал — среди густого мха. Вернувшись к ней, он дал ей кусочек трухлявой древесины более старый, чем тот материал, из которого была сделана изгородь. И она опасалась, как бы этот кусочек не развалился у нее в руках.

— Вот! Приложи его к груди и думай о нем, постарайся выбросить из головы все остальные мысли!

Он повернул ее к себе спиной и прижал к себе. Он зажал ее в тиски, взяв в свои ладони ее руки, держащие кусочек древесины.

— Увидь то, что вижу я, — произнес он монотонным голосом, словно это было заклинание.

И если бы Натаниель не был возле нее и не держал ее так крепко, она наверняка потеряла бы сознание. Но он изо всех сил старался вызвать у нее ощущение безопасности, и она твердо решила выдержать все до конца. Она напряженно смотрела вперед, на открытое пространство, как он ей и сказал.

— Видишь там две молодые сосны? Смотри прямо в промежуток между ними. Смотри, забудь обо всем! Я думаю, тебе передадутся мои ощущения, и к тому же мы еще не знаем, как ты среагируешь на психометрию. Возможно, у нас это получится.

Эллен напряженно смотрела вперед, пока у нее не зарябило в глазах, но она видела только две молодые сосны и мокрую от дождя траву между ними.

— Я ничего не вижу, — жалобно произнесла она.

— Расслабься, ты слишком напрягаешься.

Она попыталась вообще ни о чем не думать, только смотреть вперед. Но и это не помогало. А время шло. Эллен совершенно забыла о своем страхе, она злилась теперь на себя за то, что ничего не видит. Она понимала, что ничего хорошего она не увидит. И с трудом подавляла волнение. Ей очень хотелось быть хоть чем-то полезной для Натаниеля, увидеть то, что он хотел ей показать. Но создавалось впечатление, что она слишком слаба для этого. Он еще крепче прижал ее к себе, от его рук исходили импульсы огромной силы.

Эллен была разочарована своей непригодностью к выполнению этой задачи. Но вдруг…

У нее перехватило дыханье, Натаниель тут же насторожился.

— Натаниель! Я ничего не вижу, но я слышу! И я чувствую! Я ощущаю как бы видение внутри меня.

— Прекрасно, Эллен! Можешь быть рада тому, что не видишь ничего конкретного. Это малоприятное зрелище. И что же ты слышишь?

— Что-то стучит и хлопает неподалеку от нас. Да, прямо перед нами. Это так?

— Так. Что еще?

— Мне не нравятся эти звуки, — жалобно, словно ребенок, произнесла она. — И эта деревяшка… деревяшка у меня в руках… я хочу ее выбросить!

Ее пальцы пытались выбросить кусочек трухлявого дерева, но он крепко сжимал ее ладони.

Она понимала, что звуковые впечатления передаются ей с помощью этого кусочка дерева, что звук исходит из точки, находящейся всего в нескольких метрах от них, и этот кусочек дерева обжигал ей ладони, она ненавидела это прикосновение, но Натаниель был беспощаден.

— Я больше этого не хочу, — сказала она жалобно.

— Потерпи! Ты должны узнать, почему женщина просит тебя о помощи.

«Она злодейка, — подумала Эллен. — Она злодейка, злодейка, и я не хочу помогать ей».

— Злодеи тоже могут страдать, — мягко шепнул ей на ухо Натаниель.

— Да, — пробормотала Эллен. — Да, она страдает, и это отвратительные страдания. Но я не могу понять, почему.

— Ты сказала, что у тебя внутреннее видение. Поэтому закрой глаза, ты увидишь все яснее! Эллен подчинилась.

— Да, — прошептала она через некоторое время. — Теперь я начинаю кое-что различать. Люди… множество людей… Но женщину я не вижу. Я знаю, что она где-то поблизости, но я не вижу ее.

— Все хорошо, — тихо сказал Натаниель. — Я пытаюсь воспрепятствовать этому. Мне хочется, чтобы ты увидела праведников.

— Собственно говоря, я ничего не вижу, но зато чувствую что-то. О, это так трудно объяснить.

— Понимаю, — мягко произнес он. — Расскажи, что ты чувствуешь!

Эллен пыталась собраться с мыслями, но это оказалось не легко. Она была так напугана, что вся дрожала, и в то же время ей хотелось, чтобы Натаниель считал ее трезвомыслящим человеком. Впрочем, он видел ее насквозь.

— Это так странно… — запинаясь, произнесла она. — У меня такое странное ощущение большого временного промежутка, продолжавшегося много лет.

— Все правильно. Продолжай!

— Здесь… стоял дом. Прочные каменные стены… Дорога… Да, я все время ощущаю дорогу, широкую, наезженную. Не то, что эта тропинка! На дороге множество людей… Они идут непрерывным потоком. Вот они остановились. Среди них возник переполох, многие разбегаются. Дети… Дети напуганы, я чувствую их страх. Они бегут мимо, закрыв от страха глаза. Лошади впереди повозок то и дело встают на дыбы. Желтая осенняя листва… Зимняя ночь… Ветер… мороз… летнее солнце… зимний шторм, весна…

Голос Эллен становился монотонным, словно она находилась в трансе.

— Дома рушатся. Камни… Они швыряют камни, Натаниель! Почему они делают это? Я слышу возгласы отвращения и крики, слышу презрительные возгласы, эхом отдающиеся в лесу. Да, это праведники! Они идут и идут, чувствуя свою правоту. Натаниель! — громко вскрикнула она.

Она хватала ртом воздух, дышать стало трудно.

— Теперь… теперь я все поняла! Я поняла, Натаниель! Среди них есть человек, который жалеет их. О, спасибо! Спасибо, Господи, за то, что среди нас есть хоть один милосердный человек!

Он отпустил ее. Кусочек дерева выпал у нее из рук.

Видение исчезло. Они были с Натаниелем одни в лесу.