— А все остальные, пытавшиеся до этого открыть дверь?

— Здесь не ощущается атмосферы неожиданной, насильственной смерти. Здесь не чувствуется ничего сверхъестественного. Люди нередко связывают странную смерть с вмешательством каких-то потусторонних сил, и особенно часто такое бывало в старину. Большая часть из того, что рассказывают об этом, просто выдумки.

— Значит, ты не обнаруживаешь никаких следов смерти в этом месте? — спросил Рикард.

— Этого я не говорил, — торопливо, пожалуй, слишком торопливо, ответил Натаниель. — Наоборот, я чувствую сильный… Нет, это не важно, главное, что смертельные случаи, имевшие здесь место, не несли в себе ничего мистического.

— Ты полагаешь… что мы можем без всякой опаски открыть дверь?

— Абсолютно без всякой опаски.

— Тогда мы откроем ее, — решительно заявил ленсман.

— Но ведь у нас нет ключа… — напомнила Эллен. Порывшись в кармане, Рикард сказал:

— Дорогая моя! Для уполномоченного по криминальным делам нет ничего проще, чем отпереть замок!

Все подошли к двери. Эллен тоже осмелилась подойти поближе, узнав, что дверь — всего лишь прозаический кусок дерева.

Никогда она раньше не думала, что может быть такой трусихой в критической ситуации, она всегда считала себя храброй и здравомыслящей девушкой. Стыд и позор!

Перед тем, как открыть дверь, ленсман проверил, хорошо ли заперты все остальные двери.

— Не эти ли двери захлопывались прошлой ночью? — спросил он Эллен.

— Нет, — ответила она. — Эти двери закрываются тихо. Я же слышала скрежет и грохот — две ночи подряд. И я уверена в том, что звуки эти доносились с другого конца коридора.

— Ладно, все ясно. Давай, Бринк!

Эллен так хотелось в этот момент взять кого-то за руку, но Рикард был занят замком, а Натаниеля — этого Бога! — она не решалась тревожить. Поэтому она осторожно взялась за карман пиджака ленсмана.

Вынув отмычку, Рикард стал нащупывать замок.

— Странно, — пробормотал он, ища замочную скважину. — Есть у кого-нибудь фонарик?

Ленсман включил маленький фонарик. Любопытство у Эллен пересилило страх, и она отпустила карман его пиджака. Осветив замок, мужчины стали рассматривать его. Все были в замешательстве.

Выпрямившись, они некоторое время молчали.

— Никакой замочной скважины, — констатировал Рикард. — Дверь эта вообще не открывается.

Воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь шумом ручья. Из четырехугольного окошка в конце коридора падал слабый ночной свет.

— Что это еще за шутки? — сказал ленсман. — Значит, это ложная дверь?

— Не думаю, — ответил уполномоченный по криминальным делам, проведя рукой по краю двери. — На вид она настоящая, и при нажиме сдвигается. Но замочной скважины почему-то нет. Под металлической оковкой нет отверстия. Создается впечатление, что дверь эта открывается снаружи.

— Ну, ты уж скажешь, — недовольно произнес ленсман.

— А может быть, замок перенесен в другое место? — предположил Натаниель.

Его мягкий голос немного успокоил взвинченные нервы Эллен.

Они снова принялись осматривать дверь в свете фонарика.

— Нет, — сказал Рикард. — И в других местах замка нет.

Все трое медленно повернулись к Эллен и с упреком посмотрели на нее.

Она растерянно переводила взгляд с одного на другого. Лица их казались расплывчатыми в ночном освещении.

— Но я уверяю, что… — начала она.

Лицо ленсмана показалось ей в темноте суровым.

— Твоя история начинает казаться нам все более и более надуманной и неправдоподобной, моя юная дама, — сказал он. — Ты случайно не мифоманка?

— Ми… мифоманка?

— Да. Сочиняешь всякие истории, а потом сама начинаешь верить в них.

Она беспомощно покачала головой. Она была в таком же недоумении, как и они.

— Эллен не мифоманка, — сухо заметил Натаниель. — То, что она пережила прошлой ночью, было на самом деле.

— Откуда ты это знаешь? — тихо спросил Рикард. — Значит, здесь все-таки есть какая-то атмосфера?..

— Густая, как каша, — ответил Натаниель.

— Но ведь ты только что сказал, что дверь не представляет никакой опасности! — агрессивно произнес ленсман.

— Дверь — да, — ответил Натаниель.

— И что же это за… атмосфера? — почтительно осведомился Рикард.

Проведя рукой по лбу, Натаниель сказал:

— Я не знаю. Но это что-то неприятное. Это затрагивает так много чувств: растерянность, одиночество, озлобленность, жажда мести, жадность, надежда, безнадежность, тоска — все вперемешку. Но доминирует здесь настроение обычного, низменного предательства.

— Дело плохо, — сказал ленсман. — И все это так беспросветно?

— Да! Все беспросветно! — жестко ответил Натаниель.

Вежливо кашлянув, Рикард спросил:

— Эта атмосфера создается нами или самим помещением?

— Тем, что находится за этой дверью, — ответил Натаниель. — Оттуда несет какой-то мерзостью.

— Ты забываешь о стоящей перед тобой задачей, Натаниель, — сказал Рикард. — Здесь ощущается присутствие смерти?

Быстро повернувшись к нему, Натаниель сердито ответил:

— В данном случае это несущественно. Ленсман вздохнул.

— Что-то я устал стоять, — сказал он. — Давайте вернемся в комнату Эллен, включим свет и обсудим все. Мне уже надоело здесь шептаться.

Было приятно снова оказаться в маленькой, уютной спальне.

Ленсман прилег на постель, Натаниель сел на пол, прислонившись к стене, и Эллен опустилась рядом с ним, предоставив стул Рикарду. В голове ее пронеслась совершенно несвоевременная мысль: под свитером у нее по-прежнему была ночная рубашка. Когда у нее появится возможность одеться более подходящим образом?

— И что же нам теперь делать? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Взломаем дверь, как только рассветет, — ответил ленсман. — Разрубим ее топорами.

— А есть ли нужда в подобном варварстве? — спросил Рикард.

— Несомненно, — ответил Натаниель.

— Впрочем, я сам не уверен в этом, — пробормотал ленсман. — Боюсь, мы можем спугнуть так какого-нибудь мерзавца.

Все задумались.

— Натаниель, ты еще не сказал нам, считаешь ли ты пережитое Эллен делом реальным или же это… нечто потустороннее? — спросил Рикард.

Эллен с нетерпением ждала ответа, смертельно боясь в то же время услышать его.

Натаниель, которого она мысленно называла «богоподобным», сама не подозревая о том, как она близка к истине, долго обдумывал ответ и наконец сказал:

— Мне самому хотелось бы ответить на этот вопрос. Но все так запутанно. Передо мной такой конгломерат впечатлений, что я никак не могу уловить сути.

— Значит, здесь что-то произошло?

— Вне всяких сомнений.

— Ты видишь, что находится за этой дверью? — спросил уполномоченный по криминальным делам.

Опершись руками о колени, Натаниель беспокойно уставился в потолок.

— Я видел маленькую комнату. Тесную и темную. Стены обшиты бревнами, крест-накрест, без всякой фанеры. Я увидел еще кое-что непонятное, совершенно неуместное здесь.

— Как это выглядело?

— Большое, круглое… Этих предметов там было много. Я не понял, что это такое.

Натаниель все больше и больше пугал Эллен. Рикард же хорошо себе представлял масштаб его возможностей и поэтому задавал ему вполне конкретные вопросы. Ленсман сидел на кровати, разинув рот и уставившись на Натаниеля.

— Что-нибудь еще?

— Н… нет.

В его ответе прозвучала неуверенность, при этом он бросил торопливый взгляд на Эллен. Рикард больше не задавал вопросов. Он хорошо знал своего родственника.

Проезжавший мимо грузовик нарушил тишину, и снова стало тихо.

— Скажи мне, — осторожно сказала Эллен сидящему рядом Натаниелю. — Ты сказал, что здесь необходимо мое присутствие. Но я до сих пор не поняла, какая от меня польза.

Вместо того, чтобы ответить, он спросил:

— Который час?

— Полночь.

— В какое время ты слышала вчера ночью шаги?

— Это было позже, я точно не знаю.