Но она же… осквернена, как это называли в церковных кругах. Она не была уже девственницей после хищного вторжения Тамлина. И это нельзя скрыть!

Что же ей делать?

Ванья вдруг обнаружила, что уже думает о браке с Франком. Что ей терять, ведь должна же она когда-нибудь выйти замуж, а полюбить земного мужчину она уже не сможет. Ей нужно иметь ребенка, это ее долг перед родом, и Франк годится для этого, как и любой другой мужчина, наверняка он будет прекрасным отцом и преданным, заботливым мужем.

Господи, как убого все это звучит! Ванья фактически уже считала, что они смогут жить в браке. Многие ли женяться по любви? Большинство браков устраиваются родителями, а Франк, бесспорно, относится к числу самых завидных женихов.

«Тамлин… О, Тамлин, радость моей жизни!»

Подняв голову, она сказала:

– Я подумаю об этом.

При этом она думала только о ребенке, которого ей нужно было произвести на свет. Сам же Франк попросту выпадал из поля ее зрения, она не могла себе представить, что проживет с ним всю жизнь. Но все это было у нее в подсознании, открыто она об этом не размышляла. Возможно, она выйдет замуж за Франка, в этом не было ничего невозможного, у них будет ребенок, и она заранее радовалась этому. Что будет потом, ее не интересовало. Мир ее представлений не простирался дальше, словно она сама закрывала перед собой дверь в будущее.

В последнее время Бенедикта стала ей самой близкой подругой. Они часто обсуждали с ней возможность выйти замуж за проповедника, не имея при этом потребности в такого рода духовной пище. Бенедикта советовала ей хорошенько подумать, чтобы не огорчать потом Франка. Но Ванья ответила, что ему опасаться нечего.

– У меня спокойный характер, – сказала она. – Так что я без труда приспособлюсь к нему.

Бенедикта пристально посмотрела на нее. Да, характер у нее был спокойным. Но она была настолько равнодушна ко всему, что это просто пугало.

Бенедикту огорчало то, что она никак не могла раскусить Ванью. Что было у этой девушки на душе?

Ее утешало только то, что Марко беседовал с ней во время своего пребывания в Липовой аллее. Так что Ванья была теперь не совсем одинока.

Бенедикта фактически помогла молодой девушке. Ведь это она вызвала Марко. «Тебе это не по силам», – сказал он тогда своим мягким голосом. И после этого сумел установить с Ваньей контакт.

Мысль об этом успокаивала ее, Бенедикта понимала, что ее молодая родственница многое таит в себе. Ей бы только пробиться через линию укреплений Ваньи!

– Ну, как, Ванья, – несколькими днями позже спросила она. – Ты решила выйти за Франка? Глубоко вздохнув. Ванья сказала:

– Можно сказать, что да. Я понимаю, что более доброго и более симпатичного мужчины не найти. Поэтому… я скажу ему об этом завтра вечером, когда он придет.

– Прекрасно, – с облегчением вздохнула Бенедикта. – Ты сделала правильный выбор.

«Если бы я могла выбирать, – подумала Ванья, – я бы выбрала Тамлина. Но он больше не существует – в моем мире. Так что придется выбрать Франка. Он прекрасно подходит для того, чтобы иметь от него ребенка. У него столько положительных качеств!

Так что нужно решиться на это, пережить это! И чем скорее, тем лучше!»

На следующий вечер Франк получил согласие и просто не мог поверить своему счастью.

Но Ванья тут же обдала его холодным душем, от которого у него просто перехватило дыханье.

– Франк, ты должен выслушать меня, – начала она, и он кивнул, обрадовавшись серьезному выражению ее лица. К тому же она была так хороша собой!

– Франк, раз уж ты решил жениться на мне, ты должен узнать кое-что обо мне. Скажу прямо: я не девственница.

– Что ты такое говоришь? – испуганно прошептал он. Откуда она научилась таким выражениям? Может быть, она… шутит?

Нет, вид у нее был очень серьезный.

Но этого не может быть! Его невеста, его маленькая белоснежная Ванья? Франку стало не по себе, он не мог произнести ни слова.

Печально взглянув на него, Ванья прошептала:

– Меня изнасиловали…

Не могла же она сказать ему правду! Сказать, что она на протяжении нескольких месяцев – а то и лет – любила одного демона! Такие вещи нельзя было говорить людям, тем более – проповедникам.

– Изнасиловали? – упавшим голосом произнес он, будучи еще не в состоянии вдуматься в смысл ее слов.

– Да. В этом не было моей вины, Франк, я отправилась одна в лес, примерно год назад… (О, Господи, как легко было врать, раз попробовав это!) И ко мне подошел человек, явно выследивший меня. До этого и после этого я никогда не видела его. И он набросился на меня, прежде чем я смогла понять, что к чему, а людей поблизости не было, так что никто не слышал моих криков и…

– Да, да, – перебил ее Франк, не желавший слушать дальше. Как она могла, его маленький бутончик? Как смогла она посмеяться над его…

Нет, что это он надумал? Она же не виновата в этом! «Но зачем же она пошла одна в лес?» – в отчаянии думал он, чувствуя себя обманутым… нет, так не следовало ему думать. Он был просто в замешательстве, он отчаянно ненавидел того мужчину, который так поступил с ним.

С ним?

«Господи, прости меня, – подумал Франк, в глубоком сожалении закрывая глаза. – Это же ей нанесен ущерб, а я призван Тобой, Господи, чтобы утешить и поддержать ее. Прости мне мои эгоистичные мысли!»

И поскольку Франк обладал прекрасными душевными качествами, он обнял Ванью и простил ее… нет, Господи, снова он за свое!), сказав, что это для него не имеет никакого значения – Ванья почувствовала себя одновременно пристыженной и виноватой.

Его объятия не вызывали у нее никаких чувств. Они сидели в чопорных позах на узеньком диванчике, и им было очень неудобно обниматься в таком положении, но она сжала зубы и снова подумала:

«Пусть поскорее будет свадьба и родится ребенок».

Но все пошло совсем не так.

В обязанности Франка входила миссионерская деятельность в течение целого года. Разумеется, он об этом знал, и много лет назад он уже занимался этим. Проходили годы, он не получал вызова и стал уже думать, что эта его обязанность сама по себе отпала.

Но не тут-то было! Ему пришел вызов, да еще какой! Целый год ему предстояло провести в Китае. Нет, жену туда брать не стоило, предыдущий миссионерский опыт свидетельствовал об этом, восстание боксеров снова было подавлено, миссионера убили. Но речь шла только о годе…

На свадьбу уже не оставалось времени.

Франк был растерян, но Ванья сохраняла самообладание, почти оскорбительное самообладание. Ни одной слезинки не проронила она, провожая его на корабль. Создавалось впечатление, что она провожала просто хорошего друга и товарища – но не больше.

Теперь ей стало спокойнее. Она была просватана, у нее не было нужды заводить себе других кавалеров. Пусть думают о ней сколько угодно.

Но судьба готовила ей новый удар. Незадолго до своего отъезда из Китая Франк имел глупость вмешаться в политические распри в той провинции, в которой он жил. Его христианская душа отказывалась мириться с совершенными там несправедливостями. Его схватили и бросили в тюрьму, в основном из-за того, что просто не знали, что с ним делать. Китайцы были напуганы происходящим и попросту упрятали его за решетку. Убить его они не решались, опасаясь такого же скандала, который произошел несколько лет назад после убийства миссионера.

В Липовой аллее не знали, что и думать. Сначала от него не было никаких известий, потом пришло сообщение из его миссионерского общества. Франк Монсен был арестован, делом его занимались, но было очень трудно связаться с теми, кто упрятал его за решетку, и еще труднее – договориться с ними. Не теряйте надежды!

И Ванья ждала. Все переживали за нее, но сама она не испытывала никакого огорчения. Франк когда-нибудь должен был вернуться домой, а пока она могла жить в мире. Большего ей и не требовалось.