Он нашел упоминания о многих призрачных существах, о которых рассказывал Ливор. Было написано и о ничьих стадах, и о коровах, которые не хотели идти в свой собственный хлев, о холодной руке на лице у женщины. Было сказано, что мучитель женщин, скряга и садист вернулся снова и бродил по округе, пугая своим наполовину человеческим лицом всех, встречавшихся у него на пути, до потери рассудка. Чаще всего это происходило на берегу озера. А что касается одного из убийств — здесь Сандер читал более внимательно, — что касается одного из убийств, было сказано, что призрак убитой женщины разорил двор в деревне, на котором оно произошло.

Возможно, это именно ее глаза увидела Бенедикте? Он верил в ее рассказ. Были ли еще секреты в этом доме? Убитая женщина? Которая не хочет показаться?

Да, удивительная маленькая девушка из рода Людей Льда утверждала, что это был плохой дом. Хотя, маленькой ее вряд ли назовешь, но Сандер все равно находил ее неописуемо трогательной. И совершенно беззащитной против нападок Аделе. Ох, он надеялся, что Аделе вряд ли захочет рассказать об их маленьком ночном приключении! Надо бы ей сказать, чтобы она помалкивала.

А вдруг он этим только навредит, и станет хуже? Аделе имела склонность к злорадству, он это хорошо заметил.

Он снова сосредоточился на богатой событиями рукописи. Та, что написала ее, производила впечатление одинокого человека. Она могла довериться лишь чистому листу бумаги. Она рассказывала много. Выглядело так, словно она записывала свои мысли для себя. Время от времени встречались малопонятные намеки на мужчину, который, кажется, должен прийти в Ферьеусет. Она трепетно радовалась этим визитам, понял Сандер. А затем тон становился смиренным. Очевидно, мужчина уезжал и снова ничего не происходило, женщина оставалась одна, наедине со своим «дневником». Да, это был именно дневник, даже если она сама называла его только амбарной книгой.

Очень интересная глава рассказывала о большой панике, царившей в Ферьеусете много сотен лет назад. Об одном человеке — или, скорее, существе, — оказавшемся там проездом. Это было только древнее сказание, поэтому женщина описала его мимоходом. Сандеру уже приходилось слышать, что когда-то эта деревня была местом паромной переправы между севером и югом.

Этот неприятный человек «призывал к себе злые силы из далекого прошлого, силы, которым следовало оставаться погребенными». Сандер кивнул. Это подтверждало его теорию. Потом были снова упомянуты «посвященные люди», и было что-то еще более необъяснимое — здесь мыши постарались — о какой-то несправедливости, совершенной с паромщиком.

«Ага, — подумал Сандер. — Вот, значит, какая древняя эта история с паромщиком!»

Но рассказ был запутанным, поскольку сам этот человек выглядел необычайно подлым. Злобное создание, которое… Угол страницы сгинул в голодном мышином животе, и Сандеру не пришлось узнать, что же совершил паромщик. Между тем казалось, что тогда он понес свое наказание. Изуродованный при жизни, он не имел покоя и после смерти.

Женщина, написавшая этот невероятно важный дневник, казалось, любила свой Ферьеусет. Но много раз со страниц книги проступало, что над этим опасным для жизни местом нависла неотвратимая кара.

Но почему-то нигде не упоминалось о бегстве из Ферьеусета двадцать пять лет назад. Очевидно, этот дневник относился к более раннему времени.

Значит, место было связано с суевериями намного раньше, в точности как сказал Ливор. Но вот как-то раз чаша терпения переполнилась, и люди покинули Ферьеусет навсегда.

Только паромщик все продолжал свои вечные рейсы туда и обратно, не замечая, что люди сбежали.

Сандер медленно спускался по лестнице с весьма потрепанной амбарной книгой в руке. Уже по пути вниз он услышал укоризненный голос Свега:

— Этот окаянный хвастунишка, что он о себе воображает? Вы знаете, как он похвалялся перед одним из своих коллег как-то раз? Да, я слышал каждое слово. «Погодите, вот я стану министром юстиции, — сказал Ульсен. — Вот тогда Свег получит за все свои презрительные словечки. Он уйдет в отставку с волчьим билетом, и это будет мое первое официальное распоряжение!» Министр юстиции, как же! Самое ужасное в том, что он настолько глуп, что сможет им стать! Ага, а вот и Сандер, ну, что ты нашел?

Сандер рассказал им о самом главном в амбарной книге, которую Свег немедленно конфисковал, состроив недовольную гримасу. Здесь внизу, при дневном свете, книга выглядела действительно довольно неопрятно.

Остальные проявили более-менее вежливый интерес к рассказу Сандера о ее содержании. Аделе была хмурой, а Ливор заинтересовался.

Бенедикте усмехнулась.

— Если бы это не было столь немыслимо, я бы сказала, что это мой прародитель Тенгель Злой побывал здесь как-то раз много сотен лет назад.

Это заставило Сандера слегка улыбнуться. От своего отца он немного знал историю рода Людей Льда.

Наконец, все решили идти искать пропавшего Ульсена.

— Сандер, не объяснишь ли ты подробнее, что ты имеешь в виду, когда называешь это озеро Нертхюс? — сказала Бенедикте. — Кто такой Нертхюс?

Ливор остановился на пороге, держась рукой за дверную ручку. Все посмотрели на Сандера.

— Нет, это не совсем приятно, — беспокойно сказал он. — Нертхюс — это богиня плодородия в германской мифологии — предшественница нашего Ньерда во времена викингов, так считают многие ученые. Она обитала на острове посреди воды, и у нее была повозка, на которой она объезжала свои владения и благословляла те места, которым оказывала честь своим посещением…

— Каким образом она добиралась до суши? — лаконично спросил Свег. — Она что, летала со своим экипажем и всем остальным?

— Я не знаю, — улыбнулся Сандер. — Но на острове росла вечнозеленая роща, и там находилась ее повозка, скрытая под покрывалом. Это покрывало мог трогать только ее верховный жрец. Он мог предчувствовать, когда Нертхюс окажется возле своей повозки в потайном месте и почтительно сопровождал ее на протяжении всего пути. Повозка была запряжена коровами…

— Как прозаично, — заметил Свег.

Сандер улыбнулся, сохраняя серьезность в глазах.

— С собой она несла не только добро, но и зло. В тех местах, где она появлялась, люди складывали все оружие наземь, все железное запиралось на замки и засовы, а жители праздновали ее посещение на протяжении нескольких радостных дней. Возможно, с довольно дикими ритуалами плодородия, но об этом мы знаем мало.

— Более? — поинтересовался Свег.

— Да, — кивнул Сандер. — И вот, когда богиня получала достаточно много даров от людей, жрец доставлял ее обратно на священный остров. Там повозка, покрывало и сама богиня должны были быть омыты в озере рабами, которых затем сразу же топили в воде. Я думаю, приносили в жертву.

— Как мерзко, — прошептала Аделе.

— Э-э-э-э… — протянул Свег. — Она была современницей этих… э-э-э-э… брактеатов?

— Если принять во внимание, что верования медленно добирались с континента в Норвегию, они были здесь одновременно, — ответил Сандер. — Во времена Меровингов.

— Сдается мне, что дело начинает запутываться, — хмуро сказал Свег. — Время Меровингов — примерно с 600 по 800 годы после Рождества Христова, так ты сказал?

— Точно.

— А теперь эта история с тем злобным человеком, который совершил что-то несправедливое с таким же злобным паромщиком. «Много сотен лет назад». Теперь вот что: двадцать пять лет назад здесь что-то произошло. Да, да, я не говорю уже об этих промежуточных историях с привидениями…

— А мне кажется, что мы должны обратить на них внимание, — серьезно сказал Сандер. — Все вместе совпадает, я не понимаю только, каким образом.

— Пусть будет так, но во всяком случае паромщик появился опять, и это произошло двадцать пять лет назад. К тому же какой-то вид жертвоприношения. Или что?

Он говорил достаточно агрессивно. Сандер ответил лишь коротким «Да».

— Хорошо, выйдем наружу, ради Бога, — смягчил свой тон Свег.