— Срок около семнадцати-восемнадцати недель. Это наш ребенок, Дэн. И с ним всё хорошо.

В подтверждение собственных слов, достала из сумочки листочек с результатами УЗИ и протянула ему. Я и сама иногда не верила, а эта маленькая бумажка доказывала, что беременность — не плод моей фантазии, а свершившийся юридический факт.

Дэн глянул на листок, как и я, вряд ли что-то поняв, и перевел на меня ошарашенный взгляд, по которому я никак не могла уяснить его отношение к случившемуся. На его обычно бледном лице появился румянец, а глаза странно заблестели.

— Почему ты не сказала мне раньше? — наконец, тихо спросил Лазарев.

«Ага, как же. Чтобы ты изгрыз себя виной или от бессильной злости разобрал изолятор на мелкие кирпичики?» — подумала я, но вслух сказала другое:

— Можешь считать это расплатой за отмену свадьбы. Теперь мы квиты.

— Я думал, мы квиты после того, как ты от меня отказалась, — покачал головой Дэн. — Считал, что это было способом упрекнуть меня и отомстить за всю боль, что я тебе причинил.

Удивленно подняла брови, осознав, насколько по-разному мы тогда восприняли одну и ту же ситуацию. То, что он вообще так обо мне подумал, вызвало прилив возмущения:

— Отказавшись, я хотела тебя защитить. Серегин рассказал мне о жалобе в адвокатскую палату, и я видела, что тебе плохо. Переживала о том, что каждая наша встреча только усугубляет ситуацию.

Теперь настал через Дэна искренне удивиться:

— Ты правда подумала, что сломанный нос Прокопьева мне чем-то грозил? В палате меня, конечно, сначала демонстративно пожурили, а потом неофициально сказали, что будут не против, если я сломаю ему что-нибудь еще. Я ведь не единственный, кто терпеть Прокопьева не может.

— Да уж, благими намерениями вымощена дорога в ад. Видишь, как получается, когда каждый из нас строит планы отдельно от другого? — вздохнула я, понимая, что, как и Дэн когда-то, оказалась неправа, когда решила действовать сама, не обсуждая с ним причины собственных действий.

— Вижу, — отозвался он с улыбкой и нежно коснулся пальцами моей скулы. — И обещаю, что больше никогда так не поступлю.

Прильнула к его руке, прикрыв веки и потерлась щекой о грубоватую кожу его ладони. Выдохнула:

— Я тоже.

Почти минуту мы молчали, наслаждаясь уютом и теплотой этого момента. Абсолютным пониманием и согласием. Гармонией. И шумом нашего учащенного дыхания.

А потом Дэн неожиданно произнес:

— Ты ведь еще не передумала выходить за меня замуж?

Год спустя

— Аллочка написала, что у Саши температура поднялась и они не приедут, — прошептала я, осторожно закрывая за собой дверь детской, освещенной лишь приглушенным светом ночника и уличного фонаря, просачивающимся через незашторенное окно.

На фоне этого света широкоплечий силуэт Дэна выделялся ярким темным пятном. Он стоял у детской кроватки, покачивая ее одной рукой при помощи установленного в ней маятникового механизма.

— У какого именно? — полюбопытствовал он, а я шепнула:

— У младшего.

Оказалось, что с именами для сыновей в их семье заморачиваться было не принято. Аллочкин Сашка и сам был «Сан Санычем», как его отец и дед, а теперь и сын. И то, как при таком большом количестве они отличают Александров друг от друга до сих пор оставалось для меня загадкой.

На цыпочках подошла к Лазареву, прижимаясь к его спине и, обняв, скользнула ладонями по ткани футболки, плотно обтягивающей грудные мышцы. Дэн поймал мои пальцы свободной рукой и прижал к губам.

— Значит будем отмечать сами.

Этот новый год, первый после переезда в дом, мы планировали встретить вместе с друзьями, однако теперь планы поменялись, но муж, кажется, не испытывал большого сожаления по этому поводу.

Мы переехали в конце февраля, сразу после свадьбы, о дате которой Дэн договорился в тот же вечер, когда спросил меня о том, не передумала ли я выходить за него замуж. Несмотря на мои доводы о том, что беспокоить начальника ЗАГСа в столь поздний час будет по меньшей мере невежливо, он все же позвонил Розе Степановне и через несколько минут новая дата бракосочетания, учитывающая время, необходимое на его подготовку, была согласована.

Еще одним приятным сюрпризом того вечера стала поездка на участок с домом. Оказалось, что во время моего отсутствия Лазарев возобновил ремонт. Внутренняя отделка была почти завершена и оставалось лишь завезти мебель, чтобы праздновать новоселье.

— Уснула? — шепнула я, заглядывая в колыбельку.

В ней наша дочь сладко сопела, с причмокиванием посасывая соску.

Муж кивнул и, поправив камеру видео-няни, за руку потянул меня к выходу из детской.

— Пойдем, пока снова не разбудили, — добродушно усмехнулся он.

Полчаса назад громкий плач стал реакцией на то, что я неожиданно сильно громыхнула доставаемым из духовки противнем, чуть было его не уронив.

Да, я училась готовить. Азы кулинарии давались мне нелегко и один раз я чуть-было не сожгла новую кухню, а может и весь дом, но я не считала это поводом сдаваться. И Дэн не ругал меня, а скорее поддерживал. Подсказывал и успокаивающе целовал мои пальцы, которые я то по неосторожности резала ножом, то обжигала или ударяла.

Я так и не вернулась в бюро, занявшись, сначала подготовкой к свадьбе, потом переездом, а в мае родилась Яна, и работа отошла для меня на самый последний план в списке приоритетов. И если во время беременности меня немного раздражала способность Аллочки целыми днями обсуждать подгузники, пеленки и погремушки, после родов все изменилось, и я с удовольствием погрузилась в материнство, активно участвуя в обсуждении всего вышеперечисленного.

На цыпочках спустилась за Дэном по лестнице на первый этаж, где теперь располагалась огромная кухня, гостиная и столовая с большим стеклянным камином. В последней возвышалась до самого потолка и сверкала разноцветными огоньками ёлка, украшенная красно-золотыми шарами.

Посчитав, что отсутствие гостей — не повод не накрывать праздничный стол для нас двоих, я хотела была продолжить кухонные хлопоты, но Дэн с улыбкой перехватил меня за талию.

— Уже пол двенадцатого, может ну его, этот ужин?

— Так положено же, — с сомнением пожала я плечами.

Лукавая улыбка Лазарева лучше любых слов сказала о том, что «положено» — явно не для него.

— Думаешь, старый год без этого не уйдет, а новый не начнется?

Когда он коснулся губами шеи, щекоча почти невидимой, но ощутимой щетиной, усмехнулась:

— У тебя есть другие предложения?

— Само собой, — ответил он и, обойдя меня, подошел к холодильнику, вытаскивая из него большую тарелку с уже помытой для праздничного стола клубникой и бутылку шампанского.

Пить я, кстати, тоже теперь научилась без приключений. Уверенность в том, что Дэн рядом и в случае чего убережет от любых проблем, позволяла иногда отпустить контроль над ситуацией.

И эти полчаса, оставшиеся до наступления нового года, мы провели в столовой, устроившись на пушистом ковре у горящего стеклянного камина.

— Какое желание загадаешь? — спросил Лазарев, на лице которого играли разноцветные блики от ёлочной гирлянды и оранжевые отсветы пламени.

А я ответила, откусывая от большой клубничной ягоды половинку.

— Об этом вообще-то не говорят, чтобы сбылось.

Хотя, положа руку на сердце, я понятия не имела, что загадать. Слишком многое сбылось в этом году. Такого, о чем я когда-то даже мечтать не смела. Зачем загадывать, если жизнь сама расставляет всё на свои места лучше, чем человек может вообразить? Возможно, для следующего года я что-нибудь придумаю, но пока внутри царило настолько яркое ощущение счастья и умиротворения, что придумать что-то, что могло бы его усовершенствовать, не получалось.

— А ты бы что загадал?

Муж отпил несколько глотков шампанского из своего бокала, погрузился в недолгие размышления, а потом произнес с загадочной улыбкой:

— Ты же сказала, не сбудется, так что оставлю это в секрете. Тем более, мое желание касается тебя и, если я произнесу его вслух, получится, что я на тебя давлю. Это будет неправильно.