Тем не менее, чем больше я убеждалась в собственной правоте, тем быстрее вселенская печаль внутри меня менялась на решительность.

Мы же с ним еще год назад договорились: раз мы вместе, значит и действуем вместе, без тайн и интриг, а Дэн решил плюнуть на всё свои обещания и нарушить эту договоренность.

— Я не стану играть по его правилам, — задумчиво закусила я нижнюю губу.

Почему-то мне вдруг показалось, что, если сообщить Лазареву о том, что я разгадала его хитрость, он расскажет мне о причинах собственного странного поведения. Пора доказать ему, что я тоже не позволю делать из меня марионетку.

— Ясенева, если честно, я тоже тебя не понимаю сегодня! — призналась Аллочка в ответ на моё невнятное бормотание.

— И не надо, — перевела я на нее взгляд. Отпила пару глотков из кружки и произнесла, резко вставая из-за стола: — Спасибо за чай, вечером вернусь и поговорим.

Схватила жакет, впрыгнула в туфли и убежала, зная, что Аллочка, проводившая меня полным недоумения взглядом, когда соберется домой, закроет дверь своим ключом.

Я мчалась в офис бюро, чтобы успеть застать там Лазарева, который обычно с утра работает с клиентами и документами, а после обеда планирует следственные действия и суды. Однако, въехав на парковку бизнес-центра я не нашла взглядом знакомого «двухсотого» Лэндкрузера, а место, где Дэн обычно оставлял свой автомобиль, занимал новенький черный Харриер.

Решив, что в любом случае дождусь его, поднялась в лифте на нужный этаж, а поздоровавшись с Юлей, много лет работавшей у Лазарева секретарем, спросила:

— Денис Станиславович не предупреждал, во сколько будет?

— Он с утра на месте, — ответила она и я постаралась не выдать собственного изумления от этого факта.

Поблагодарила её и, оставив сумку и принесенные с собой из машины документы у себя, направилась прямиком в кабинет Лазарева.

Коротко постучала в дверь и вошла, не дожидаясь разрешения, поскольку дверь была открыта, однако сразу же обнаружила, что Дэн в кабинете не один — перед ним, закинув ногу на ногу, сидела высокая блондинка с завязанными в тугой конский хвост платиновыми волосами. Кто она, интересно? Не припомню такой вертихвостки среди его клиентов.

— Вы заняты? — холодно спросила я, смерив бесстрастным взглядом обоих.

— Нет, — поднял брови Лазарев, видимо, удивленный моим непривычно ранним прибытием на работу, поскольку, в отличие от него я наоборот чаще ездила по судам и следственным действиям с утра, а послеобеденное время проводила в бюро. Мы специально планировали так рабочие дни, чтобы кто-то из нас всегда находился в офисе.

— Лидия Александровна, зайдите ко мне позже.

Теперь настал черед и мне удивиться, а когда незнакомка вышла, смерив меня напоследок оценивающим взглядом, я, не удержавшись спросила:

— Клиентка?

— Мой новый помощник, — отозвался Лазарев, будто специально не глядя при этом в глаза.

И мне пришлось постараться, чтобы не закипеть от мгновенно вспыхнувшего внутри гнева. Интересно, Дэн мне назло это делает? Или я придаю слишком много значения обычным совпадениям?

— Мило, — с видимым безразличием прокомментировала я эту во всех отношениях неприятную новость. Положила на стол связку ключей. — Ты можешь возвращаться домой, Дэн. Только Контру у меня забрать не получилось. Возможно, тебя она послушает больше. Так что, если тебе вдруг удастся засунуть ее в переноску — дай мне знать, и я приеду за ней в любое время.

Он выслушал меня спокойно, глядя на сцепленные пальцы собственных рук перед собой.

— Пусть остается, — произнес Лазарев и, посмотрев на меня, с искренним участием спросил: — Ты в порядке?

— Как видишь, — хмыкнула я. — Не сошла с ума, не наложила на себя руки и даже не напилась.

— Я серьезно.

— Так и я не шучу, Дэн. И даю тебе последний шанс сообщить мне, что ты задумал, — села в кресло напротив него, заняв место недавно ушедшей вертихвостки-Лидии. — Мы договаривались доверять друг другу. А теперь оказывается, что ты снова хочешь сделать меня пешкой в своих непонятных планах.

Лазарев вздохнул и очень натурально изумился:

— С чего ты взяла?

— С того, что твой вчерашний спектакль, хоть и был очень эффектным, все же не смог меня убедить. И теперь, особенно после того, как ты заявил, что любишь меня, мне очень интересно, что ты посчитал равноценным причиненной мне боли?

Он нахмурился и молчал почти минуту, потом ответил:

— Я не хочу делать тебя пешкой в своих планах, Ева. Но разве ты согласилась бы уйти без этого, как ты выразилась, эффектного спектакля?

— Если бы получила разумные и логичные объяснения — возможно, — пожала плечами я, хотя моя фантазия не могла придумать ни единого объяснения тому, ради чего я отказалась бы от той счастливой, прекрасной и комфортной жизни, к которой успела привыкнуть.

— А без них?

— Без них — конечно нет.

Дэн вздохнул и печально улыбнулся, а я завороженно смотрела на то, как солнечный луч из окна лениво скользит по его золотистым волосам, спускаясь на точеную скулу.

— Значит, я не ошибся в собственных предположениях и все сделал правильно.

Я прищурилась и скрестила руки на груди.

— То есть причины, по которым ты так поступил, так и останутся в тайне?

— Да, — кивнул он уверенно. — Потому что я считаю, что так будет лучше для нас обоих.

— А я считаю, что никаких отношений без доверия быть не может, ни личных, ни деловых…

Меня прервал короткий стук в дверь кабинета, и заглянувшая Юля, сообщила:

— Прошу прощения, что отвлекаю, но Ева Сергеевна, к вам клиент, говорит, что вчера договорился о встрече с вами лично.

— Проводи в переговорную, пожалуйста, — отозвалась я, и секретарь, кивнув, скрылась за дверью.

Но запал высказать Лазареву всё, что думаю неожиданно прошел. Я сбилась с нужной мысли и стушевалась. А моя красивая речь, которую я уже успела выстроить в голове, обосновав кучей весомых аргументов превратилась в короткое:

— В общем, я не хочу быть твоей марионеткой, Дэн, что бы к тебе ни чувствовала. Такие отношения, как были у нас с тобой, бывают раз в жизни, а ты решил перечеркнуть их, непонятно ради чего, — мой голос все-таки дрогнул на этой фразе, несмотря на все усилия. — Не уверена, что сумею простить, когда ты, наконец, соизволишь просветить меня о своих планах.

И, не дожидаясь ответа, звонко цокая набойками туфель в наступившей тишине, я вышла из его кабинета, направившись в переговорную.

Звонивший вчера клиент по голосу показался мне значительно старше, чем он выглядел в действительности. В переговорной меня дожидался мужчина от тридцати пяти до сорока лет, с ухоженными волнистыми иссиня-черными волосами до плеч, одетый в костюм-тройку. Вместо обычного галстука из ворота его белой рубашки выглядывал серый шейный платок.

— Ева Сергеевна, — кивнул гость в знак приветствия, когда я вошла и почувствовала, что мой внешний вид тоже стал предметом его пристального изучения. — Рад знакомству с вами.

Пожалуй, недостаток нужного для суровой представительности возраста он добирал самоуверенностью, властностью и оригинальностью.

Одна рука мужчины, украшенная массивным перстнем, покоилась на стопке документов, лежащих на столе, которые он, видимо, принес с собой. Во второй была сжата черная трость с ажурным золотым набалдашником, которой он лениво поигрывал от скуки.

— Здравствуйте, — ответила я со сдержанной улыбкой, торопливо проходя мимо него и садясь во главе длинного стола.

Не спешила заверять мужчину во взаимности и собственной радости, потому что понятия не имела, что он из себя представлял и зачем, собственно, явился. — Напомните пожалуйста, как я могу к вам обращаться. Вчера во время звонка была за рулем и не записала в ежедневник.

— Моё имя Олег Земсков.

— А отчество? — задумчиво повертев в пальцах ручку полюбопытствовала я.

— Викторович. Но я предпочел бы, чтобы такая милая девушка как вы, называла меня по имени, — ухмыльнулся он.