Представляла, как узнав об отмене свадьбы она тоже расстроится. Обходительный, участливый и тактичный Дэн маме очень нравился, и она не уставала говорить о том, что мне, в отличие от нее повезло встретить достойного мужчину и выйти за него замуж. А теперь мне предстояло сообщить, что встретить, может и повезло, а с остальным — не очень.

На заднем плане у мамы гремела посуда, кажется, она готовила завтрак, собираясь на работу только к обеду.

— Евочка? А чего так рано?

Действительно, раньше я редко звонила в такую рань, но сегодня-то случай был особый.

— Судья заболел и время свободное появилось, — объяснила я столь непривычный выбор времени для звонка. — Послушай, мам, я должна тебе сказать кое-что, только ты, главное, не расстраивайся, ладно?

— Ты о свадьбе, да? — проговорила она в трубку, звон посуды неожиданно стих.

И я удивилась:

— А ты откуда знаешь?

— Денис позвонил мне вчера вечером и рассказал, что вы решили отложить бракосочетание на какое-то время.

Её слова заставили меня опешить. «Мы решили»? Это теперь так называется?

— Правда? — только и смогла выговорить я.

— Он объяснил, что так будет лучше для вас обоих, попросил сильно не доставать тебя обсуждением этой ситуации и пообещал, что вы оба, как взрослые люди, сами со всем разберетесь.

Это озадачило меня еще больше. «Лучше»? «Попросил не доставать»? «Сами разберемся?» Как это понимать вообще?

— Да, так и есть, — рассеянно пробормотала я, на самом деле продолжая недоумевать. — А он тебе во сколько звонил?

— Около семи где-то, а почему ты спрашиваешь?

«Да потому, что это случилось задолго до моего приезда домой» — подумала я мрачно, а вслух произнесла:

— Просто стало интересно, мамуль, не бери в голову. У тебя у самой-то как дела?

Удачно сменив тему, я выслушала в ответ жалобы на магнитные бури и слишком шумную соседку, искренне посочувствовала, а, уже подъехав к дому, попрощалась и завершила звонок.

Из разговора выходило, что, расставаясь вчера со мной, Лазарев не действовал под влиянием эмоций, как я думала изначально, а вполне себе заранее все рассчитал. И это казалось каким-то неправильным, выходя за рамки моего понимания.

Поднявшись по ступенькам с коробками, уронила ключи на лестничной клетке. Тяжелая связка громко звякнула о твердую напольную плитку и буквально через минуту соседняя дверь открылась, а оттуда появилась знакомая белокурая голова в огромных розовых бигуди.

— Ева, доброе утро! — поздоровалась она, оглядев меня и, удерживаемую мной коробку. — Ты переезжаешь? Подожди минутку, я сейчас Сашку позову, он тебе поможет.

Подруга тоже не выглядела удивленной. Неужели вчера Лазарев позвонил и ей?

— Не надо, я сама, — хмуро отозвалась я, открыв, наконец, дверь.

Теперь моя квартира казалась мне еще меньше и неуютнее. К тому же, я осталась без Контры, не пожелавшей сменить на открывшееся передо мной тоскливое великолепие комфортные Лазаревские апартаменты.

Опустила коробку на пол и еле сдержалась, чтобы снова не расплакаться. Нужно продержаться хотя бы до вечера, иначе потом весь день глаза будут на мокром месте.

— Привет, — произнес Сашка, неожиданно возникший из подъезда за моей спиной и протянул руку. — Давай ключи от машины, сейчас всё принесу.

И, не в силах сопротивляться, я вручила ему электронный ключ с брелоком сигнализации.

Когда неожиданный помощник ушел, я едва успела разуться и вымыть руки, как на пороге возникла Аллочка в свободной домашней одежде, скрывающей уже заметный животик.

— Чего сразу не позвонила? Мы бы приехали, помогли, — спросила она, осматривая меня внимательным взглядом.

Это посторонних мой макияж мог обмануть, а она точно оценила каждый след, оставленный на моем лице тяжелой бессонной ночью.

— Тебе он тоже вчера вечером сказал, что «это наше общее решение», да? — хмыкнула я, скидывая жакет и бросая его неаккуратно на пуфик в прихожей.

После того, что я успела узнать от мамы, спокойная реакция подруги на наш с Дэном разрыв почти не удивила.

— А что, это не так? — удивилась она. — Только не вечером, а утром.

— Что? — недоверчиво переспросила я, хотя прекрасно все слышала.

— Он заезжал вчера ближе к обеду. Попросил присмотреть за тобой, помочь если будет нужно и не позволить наделать глупостей… — рассеянно ответила Аллочка, а я от услышанного осела на пуфик прямо поверх собственного жакета.

Утром. Вчера утром Дэн уже знал, что мы расстаемся. Задолго до моего опоздания, пропущенного дня рождения и всех обвинений, которые он вылил на мою голову, прежде, чем уйти.

Это понимание вызвало внутри стойкое ощущение дежавю, заставив вернуться к воспоминаниям годичной давности, когда Дэн вел собственную игру, предпочтя ничего мне не рассказывать, а я слепо ему доверяла. Вот только что он затеял на этот раз такого, что даже необходимость ради каких-то собственных целей разбить мне сердце его не остановила?

— Ты в порядке? — обеспокоено спросила Аллочка, потому что выглядела я видимо так, что заставила её в этом засомневаться.

— Да, — отвлеченно отозвалась я. — А вот Лазарев, кажется, нет.

Мозг лихорадочно соображал, складывая теперь из имеющихся деталей совсем другую картинку. Еще позавчера вечером ничего не предвещало беды.

Дэн обнимал меня, целовал, успокаивал, когда я переживала о несправедливом судебном решении, по делу своего подзащитного, устоявшемся в апелляции.

А утром следующего дня он уже решил, что по каким-то причинам должен со мной расстаться. Но всеми силами попытался смягчить удар: предупредил Аллочку и маму, позвонил в загс.

Ёшкин кодекс, да даже порция лазаньи вчера была одна! Он изначально не собирался со мной ужинать, а опоздав и забыв про его день рождения я просто дала ему нужный повод! Не сделай я этого, он придумал бы что-то другое. Вот же точно «язвительный и авторитарный манипулятор», чтоб его.

Эта ситуация один в один походила на тот случай, когда Лазарев точно так же год назад использовал мое чувство вины за открытый на рабочем месте сайт знакомств чтобы вынудить меня стать его помощником.

В дверь вошел Сашка, напоминающий новогоднюю ёлку: увешанный пакетами с одеждой и несущий пирамиду коробок, возвышающихся над его головой.

— Спасибо, Саш, — поблагодарила я. — Я бы раз пять бегала.

— Обращайся, — усмехнулся он, аккуратно поставил коробки и пакеты на пол, вручил мне ключи от машины и скрылся за дверью.

— Ева, ты точно в порядке? — еще раз спросила Аллочка.

Она разулась и прошагала мимо меня в кухню, налила в чайник воду и, поставив её кипятить, потянулась за кружками.

— Точно. Но не понимаю, что происходит.

Я тоже поднялась с пуфика, прекратив мять собственный жакет, и уселась на стул с высокими ножками у барной стойки, позволив Аллочке привычно хозяйничать в моей квартире.

— Не могу понять, что у Дэна на уме. Он говорил еще что-то конкретное? — задумчиво постучала я пальцами по гладкой столешнице стойки.

— Да ничего особенного. Разве что пить тебе строго настрого запретил, но мне все равно сейчас нельзя, а без меня ты вряд ли станешь употреблять что-нибудь крепче лимонада. А что, раньше ты его понимала?

— Раньше — да. Ты же знаешь, у нас были такие отношения, при которых совсем не было секретов друг от друга. Мы не то что понимали, мы иногда без слов знали, что любой из нас ответит на вопрос и заканчивали друг за друга начатые фразы. Но со вчерашнего утра всё изменилось. И я не могу понять — почему.

Аллочка сняла с подставки забулькавший чайник и разлила кипяток в кружки с уже опущенными туда чайными пакетиками.

— У нас с Сашкой тоже так, — мечтательно улыбнулась она, ставя одну из кружек передо мной и садясь напротив. — Это одно из правил ведической психологии, кстати: женщина должна сильно понимать мужчину и немножко любить, а мужчина наоборот — сильно любить и чуть-чуть понимать.

«И вопреки этому правилу я слишком сильно люблю Лазарева и со вчерашнего дня слишком плохо понимаю, а он, кажется, наоборот», — с грустью подумалось мне, и я отпила глоток чая из своей кружки.