От шкатулки тянуло кровью и каким-то древним злом, которое все не может уснуть. Но это не оттолкнуло, а наоборот, вызвало бурю эмоций, а слова любимой родственницы, что негоже пальцы свои совать в котёл с зельем, потерялись в памяти. Элис дотронулась до прилавка и закрепила результат, подойдя к нему вплотную.

На чёрном бархате лежала шерстяная нить. Хотя нет. Волосяная. Сплетена она была в тонкую косичку, в каждом звене которой висело по серебряному медальону. Очень мелкому. Почти с четверть ногтя.

Орёл с расправленным крыльями. Бабочка. Перо птицы. Кинжал. Волчья морда. Левкой.

— Что это? — облизав пересохшие губы, спросила Элис, и невесомо коснулась одного из медальонов. В кончиках пальцев зажгло. Как будто дотронулась до горячего молока или вот поймала уголёк из камина. Пришлось убрать руки.

— Путеводная нить… — скрывая усмешку, проскрипела хозяйка лавки. Алисия непонимающе уставилась на женщину, безмолвно требуя пояснений. Но та молчала. Рассматривала.

— Что она делает? — артефакт пел песню голосами старого елового леса, что обычно безмолвен. Но иногда, в непогоду, или после сильного весеннего дождя, он заводил мелодию скрипа стволов, шелеста игольчатых веток и чистой небесной воды, которая стекала слезами по деревьям.

— То, что заставит поцелованного смертью вернуться в мир живых…

Сердце пропустило удар, а потом разогналось, вынуждая все органы работать в ускоренном режиме. Левая рука за спину. Полшага назад. Шелест губ в первых строчках заклинания.

— Не надо, девочка, — скрывая смех, сказала женщина и обошла прилавок. Вытащила льняную нить. — Не надо бояться матушки Шо только из-за того, что она видит больше, чем ты можешь показать.

— О чем вы?

Матушка Шо отмотала два локтя веревки и щелчком пальцев отрубила конец. Свернула в небольшую петлю и положила рядом с футляром.

— О том, что только слепой не увидит на тебе его мёртвых печатей.

И голос такой… Укачивает, баюкает в надёжных руках, и Элис с раздражением сбрасывает с себя путы ментального заклинания на доверие.

— Смотри… — шепчет женщина и касается своим ногтем запястья Элис, которое тут же раскрашивается рисунком почерневших вен, которые уползают под манжеты платья. — Ты — его судьба. Его якорь в мире живых. И заклятие… Боги не любят, когда кто-то играет не по их правилам, а значит оно сработает…

Что за ересь? Какие правила да игры?

Элис завороженно наблюдает, как от разрыва прикосновения тьма тает и руки приобретают свой обычный вид.

— Когда поцелованный смертью уходит в мир мёртвых, у него ничего не остаётся из материального, кроме нити, — мимолётное касание к артефакту. — И чувствуя ее на своём запястье, он точно вспомнит, что в мире живых его ждёшь ты… Только вплети свои волосы в амулет…

— Из чего он сделан? — Какая к демонам разница из чего, если и без этого ответа видно, что перед Элис — уличная гадалка, которая просто замечает больше обычного. И нить эта… Точно бутафорская.

— Шерсть волка… волос из гривы единорога…

Элис постаралась не заржать. Всем известно, что единорогов не существует. Но зачем-то продолжила слушать.

— Серебро из тигля, которым пользовались демоны, выплавляя себе обереги. Железо из кузни кузница, что подковывал лунный табун…

И без этой сказки всем ясно, что это — обычная нитка с фигурками, и Элис не понимала, почему стояла и слушала. И ещё больше удивилась, когда задала следующий вопрос.

— Сколько? — глаза колдуньи блеснули огнем, в котором смешалась жажда наживы и нежелание расставаться с побрякушкой. Но первая перевесила.

— Двадцать золотых.

Дорога до дома пронеслась незаметно. Элис поглаживала тяжёлый футляр и не могла понять, почему все же купила этот артефакт. Нет. Дарить она его Грегори не будет. Она просто все прочитает про такие обереги и потом подумает что делать.

На пороге дома улыбчивая горничная помогла снять плащ и заговорщицки шепнула:

— Вас гостья ожидает в библиотеке.

Элис не поняла, откуда у неё могут быть гости. Тем более нежданные, которые хуже демона в церкви, поэтому не сменив платья на домашний наряд. быстрым шагом отправилась на встречу.

В библиотеке сидела, перелистывал сборник лекарственных трав, блондинка, с тем оттенком волос, который напоминает летнее поле, засеянное рожью. Ее медовые, почти прозрачные глаза быстро скользили по строчкам, а когда закрылась дверь, то взметнулись к Элис. И прозвучала какая-то липкая фраза.

— Добрый вечер, Алиса. Меня зовут Ванесса. Я — подруга Грегори.

Да вы издеваетесь?

Это первая мысль, которая пришла Элис в голову.

Вторая мысль, что у Грегори до неё была нормальная жизнь взрослого мужчины, и женщины — часть неё. Но почему все они решили появиться именно сейчас? Не год назад. Не пять лет, а сейчас?

Блондинка была некрасивой, но привлекательной в своей не красоте. Тонкий стан, высокая грудь. Лицо слишком вытянутое и чёлка никак не исправляла ситуацию. И нос тоже длинный, но по-аристократически правильный, со вздёрнутым кончиком. Глаза невыразительные. Теряются на этом большом лице, и только цвет… Янтарный летний мёд притягивает внимание. И волосы. Тяжёлые, как живое золото, как нити его, что сплелись в косы, которые легли по обе стороны груди, тем самым ее подчеркнув. Губы узкие. Жесткие.

Но при всей дисгармонии, девушка заставляла задерживать на себе взгляды. И выдыхать восхищённо. Слишком восхищённо, чтобы это было настоящими мыслями Элис. И она смутилась. Шагнула спиной вперёд к двери.

— Пожалуйста, не надо, — разлился по библиотеке голос Ванессы с нотами паники. — Простите мне мое своеволие…

У Алисии резко округлились глаза, а внутри все свернулось.

Панталоны тётки Кло!

Панталоны тётушки Клотильды!

Парадные панталоны старой интриганки Кло!

— Успокойтесь, — Ванесса встала с кресла и сделала шаг к Элис, но последняя была дезориентирована своим открытием и лишь выставила руку вперёд.

— Не подходите, не надо! — попросила-приказала Элис. — И перестаньте копаться у меня в голове!

В том, что перед Алисией стоял сильный менталист, уже не оставалось сомнений. Поэтому и думала она об исподнем старой родственницы, чтобы не думать о чем-то важном.

— Простите, Алиса, но вы слишком громко думаете, — зажала ладонями виски Ванесса и отошла обратно к своему креслу. — А ещё у вас на лице все написано, и не надо быть менталистом, чтобы понять ваши мысли.

Так вернёмся к тетке Кло… Что там она говорила про ментальные обманы…

— Они со мной не сработают, — призналась блондинка.

— Не подслушивайте! — оскорбилась Элис.

— Просто успокойтесь и тогда меня не будет сносить вашим мысленным криком.

— Так это я ещё виновата? — вызверилась Элис и прижалась спиной к двери. Сделала пару шагов влево к книжным полкам. И вцепилась до побелевших пальцев в одну из них.

— Ни в коем случае, — поторопилась развенчать эти мысли Ванесса и села на место. Развернулась спиной к Элис. — Понимаете я слишком чувствительна после того, как избавилась от влияния демона, как вернула себе рассудок…

Что?

О чем она говорит? Разве менталисты могут быть вообще подвержены сумасшествию?

— Менталисты сильнее всего ему подвержены. И я попала в ловушку, заплутала в лабиринтах памяти…

Странный разговор. Какой-то весь скомканный. Непонятный. И Элис не знала что делать: бежать, искать в связке амулетов побрякушку для защиты, или просто бежать.

— Не надо, Алиса, — голос у неё красивый, немного с картавящими «л», и поэтому имя Элис звучало в устах Ванесса мягко, переливчато. — Я все объясню, дайте мне только время. И не бойтесь меня.

— Я вас не боюсь, — слишком поспешно, слишком резко. От этого даже простому человеку был бы виден страх Алисии. Только больше всего она не менталиста боялась, а бывшую девушку Грегори.