Их обоих вырвало из этого мира, чтобы они помогли с чужими проблемами. Нет, помочь-то однозначно надо, просто Алисия так и не поняла, как они с Грегори стали вдруг дышать в унисон, как ночи стали слаще мёда. И каждое утро с ним…

Дыхание. Прикосновения. Поцелуи со вкусом ягодного летнего вина. А потом все лопнуло, как стеклянный шар, как мыльный пузырь. Алисия боялась, что вот эта разлука станет для неё и Грегори чем-то плохим, как кошка, перебежавшая дорогу.

Через час после полуночи Грегори вернулся.

Когда телепорт открылся в гостиной и из него, в крови и следах борьбы, вывалились двое мужчин, Алисия не знала за кого хвататься первым. И Грегори очень благородно уступил право на лекаря Йонасу. Элис трясущимися руками бинтовала, заговаривала, обрабатывала раны, и все это почти под вой Хлои, которая оказалась не готова к тому, что Беккера сможет одолеть какой-то там дух. Алисия с ужасом наблюдала за истерикой Бернар и молилась богам, хотя привычнее — мракобесам, чтобы Хлоя не ударилась в настоящие слёзы. Но обошлось.

А потом Грегори объяснял, рассказывал, уточнял. И когда последняя ссадина на его теле скрылась под заклятием регенерации, он утащил Беккера на второй этаж, в единственную спальню, где Хлоя носилась вокруг кровати и пыталась оказать помощь. К утру ее вымотало, и она уснула в кресле там же, в спальне. А потом Грегори начал расправу.

Йонас пришёл в себя на рассвете, и если Алисия временами успевала задремать на диванчике в гостиной, то Грегори не хуже кобры плевался ядом, и ему, как истинному злу, было не до сна. Ничего удивительного, что нервный и злой он почти вынес Хлою из спальни, а сам остался там наедине с Беккером.

Элис никогда не страдала предрассудками, поэтому быстро сориентировалась и заняла стратегически важный пост напротив замочной скважины. Хлоя пристроилась рядом и только мешала, вздыхая. А потом Грегори начал ругаться.

— Это каким упёртым надо быть, чтобы отправиться на неосвященное кладбище одному, да ещё и в браслетах? — негодовал Грегори. Из-за ключа, что был в замке, разглядеть, как он ходит вдоль кровати — не удавалось, но у Алисии было живое воображение, и оно смело дорисовывало все шаги Грегори.

Йонас безмолвствовал, чем начинал бесить уже даже Элис, но сидя в засаде, главное — не рассекретиться, поэтому младшая Гордон скрипела зубами, но продолжала подслушивать.

— Йонас, если вы планируете и дальше самоубиваться, то снимите эти демоновы браслеты! — рычал Грегори.

— Нет.

— Для человека, которого потаскал дух, вы слишком упёрты.

— А вы — недальновидны, — спокойно сказал Беккер и что-то упало на пол. Элис надеялась, что не сам оружейник, а то первую помощь при сотрясениях она знала так себе.

Хлоя занервничала и попыталась оттеснить Алисию от двери, но куда там. У Элис был опыт, который смело переходил из качества в количество.

— Вы не можете продолжать и дальше так работать. Вы не наёмник. Не маг, — Грегори обрубал фразы, а значит был очень раздражён. — И вообще, нелепое упорство…

— Это не упорство, господин некромант, — голос Йонаса ещё был слабым, но это не мешало ему твёрдо стоять на своём. — Это всего лишь способ сохранить свою свободу…

— Ваши клятвы не действительны за сроком давности.

— Да, но как только с моих рук слетят браслеты, меня вынудят принести новые. Только уже вашей родине…

Элис замерла. Хлоя прижалась к ее плечу и закусила указательный палец.

— Не говорите ерунды, — огрызнулся Грегори, и даже через дверное полотно было слышно, что он сомневается.

— Это не ерунда, господин Стенли. И то, что такой маг как вы, с таким огромным потенциалом, с наверняка военным прошлым до сих не принесли никакую клятву — всего лишь стечение обстоятельств и немного удачи…

— Никто не будет вас принуждать, — резко, нервно, словно Йонас попал в какую-то особенно больную точку.

— … но вы же понимаете, что и она имеет свойство заканчиваться, — не смутившись, что его перебили, продолжил Беккер. — И однажды вы поймёте меня. Узнаете, что лучше отказаться от всего, чем быть цепным псом империи…

А дальше разговор продолжился более низким тоном, и как Элис не вдавливалась в дверь, все равно расслышать ничего не могла. А потом на пороге появился Грегори. Укоризненно посмотрел на них с Хлоей, и нет, совесть не проснулась от летаргического сна.

— Мог бы не закрывать дверь, — выдавила улыбку Элис, а Грегори протянул руку, помогая встать с пола.

— Но тогда бы вы все время нас перебивали. Хлоя, посмотри, как Элис будет делать перевязку. Мы уезжаем.

— Куда? — в унисон спросили Элис и Хлоя, а Грегори, зевнув, признался:

— В Ашшаред.

Ночью в Ашшареде шёл снег. А под утро ударил мороз и деревья стояли словно обсыпанные сахаром. И снежная тропинка до большого деревянного дома в еловом бору хрустела под ногами. Элис рассматривала, как с ветвей елей слетала морозная крупа и зачарованно выдыхала облачками пар. Грегори подошёл и обнял сзади. Уткнулся носом в волосы, которые не были прикрыты капюшоном.

— Мы сбежали? — у Элис действительно было чувство, что их скорый отъезд из Лаванрида был побегом. Причём чисто в ландийском стиле — не прощаясь.

— Если господин оружейник не понимает, что разница, когда его вынудят снять браслеты и когда он их снимет сам, на своих условиях, выторгованных у короны — большая, то кто я такой, чтобы убеждать его в этом?

Грегори злился, и от этого становился резким. Со всеми, но не с Алисией, и она была благодарна ему за это. За то, что в мире, где все неправы, в ней Грегори видит своё спокойствие.

А дом был по-настоящему деревянным. Сложенным из больших брёвен, которые даже спустя года пахли свежим деревом, листвой и прелой лесной землей. Алисия кружилась в холле даже забыв снять плащ, и Грегори ловил ее, поднимал за талию и кружился тоже. Смех Алисии разносился по сонному дому, который рассказал слугам о приезде новых постояльцев. Румяная дородная женщина всплеснула руками и, сказав, что накроет на стол, убежала. Камердинер показал спальни, горячие купальни, которые грелись от огня, что разжигали под ними на заднем дворе, и вообще весь дом, который пропитался ароматом свежей выпечки из столовой.

— Ашшаред, по легендам, был первым пристанищем древних драконов, — сказал Грегори, переодеваясь в свежую одежду. Элис неотрывно следила, как проворные пальцы справлялись с пуговицами, закрывая от неё мужскую грудь. Она не выдержала и медленным шагом приблизилась. Мокрые волосы после ванны неприятно холодили спину сквозь нижнюю сорочку, но на контрасте с горячими прикосновениями Грегори, это было приятно. Ее губы скользнули по его шее и экскурс в историю был прерван. А у него губы обветренные и жесткие, и когда Грегори прошёлся ими к уху, у Алисии внутри все замерло.

Полынь, бересклет, цветущий чертополох.

Эти ароматы привязались к Грегори, как только они появились в Ашшареде и среди них сильно терялся привычный ветивер.

— Обед отменяется? — уточнил Грегори, и поцелуй его тоже пах травами. Пьянил. Кружил голову.

— Нет, — мягко отстранившись, сказала Элис. — Просто я не могла тебя перебить и сказать, что Ашшаред считается городом эльфов.

— Перворождённых, — поправил Грегори, стягивая с плеч Алисии сорочку и касаясь языком нежной кожи. — А это — драконы…

Разговор не складывался, потому Элис запустила руки под рубашку и пробежалась ноготками по животу, задержавшись на ремне брюк. Грегори рвано выдохнул и скользнул языком с плеча дальше, оголяя ключицу, и ещё ниже. Алисия чувствовала разгорающийся огонь внутри и плавилась от его жара. Все мысли сбежали, осталась одна:

— Люби меня… — шёпотом, с ароматом яблоневого цвета, попросила Алисия, и утонула в объятиях.

Грегори аккуратно, излишне трепетно прижал ее к себе и шагнул к кровати. Шорохи свежих простыней, прерывистое дыхание, мягкие шёлковые касания. Тонкая кожа под сильными пальцами и Грегори сжимает бедро Элис. Ее стон в его приоткрытые губы как одно дыхание на двоих, как пряный летний воздух. Алисия цепляется руками за его плечи, вынуждает наклониться сильнее, чтобы целовать. В поцелуях — вкус земляники и первой утренней росы. Она несмело, робко касается языком его губ, проводя и размыкая их. Ее ладони суматошно скользят по предплечьям, стягивая рубашку, чтобы в следующее мгновение оттолкнуть. Элис ловит его недоумевающий взгляд и садится на постели. Садится сверху. Прижимает своими тонкими ладошками плечи Грегори к постели и наклоняется к груди. Цепляет зубами кожу на шее.