На бумаге были подписи, печать и банковский штемпель — все, как полагается.

— Спасибо, Кира! — сказал я в трубку магофона, когда переговоры закончились. — Я перезвоню тебе позже, когда закончу с делами, ладно?

— Я буду ждать, Никита, — ответила девушка.

Улыбаясь, я вышел на крыльцо банка и снова столкнулся со Шкуриным. Он поджидал меня возле ступенек.

— Ва… ваше сия… — трясущимися от страха губами залепетал Шкурин. — Я… мне…

Я немного подождал, надеясь, что купец справится с заплетающимся языком. Понял, что надежды нет, вздохнул и поманил Шкурина пальцем:

— Иди сюда.

Купец отчаянно замотал головой. Тогда я сам подошел к нему, взял за пуговицу на животе и подтянул к себе.

— Ты хороший купец, Шкурин?

— Да… нет… не знаю…

Взгляд Шкурина так и прыгал по моему лицу, пытаясь угадать правильный ответ.

— Что стоит дороже денег? — спросил я.

Шкурин беспомощно замычал.

— Никудышный ты купец, Шкурин, — с сожалением сказал я. — Жизнь дороже денег. Понимаешь?

— По… понимаю!

Шкурин закивал так, что у него чуть не отвалилась голова.

— Что ты должен сделать? — мягко спросил я.

— Отстать от Мальцева? — робко предположил Шкурин.

— А еще? — улыбнулся я.

— Извиниться перед вами, господин барон?

— Верно. Давай.

— Извините, ваша милость! Я больше никогда…

— Брысь! — кивнул я.

И огляделся по сторонам.

— А где Потап?

Неугомонный медвежонок тут же появился у Шкурина за спиной. Взмахнул лапой, и в толстый зад купца ударила крохотная шаровая молния.

— Убива-а-ют! — тонким голосом заорал Шкурин.

В одну секунду он запрыгнул в свою машину и нажал на газ. Синий спортивный автомобиль взревел, сорвался с места и, виляя, свернул за угол.

На ступеньках банка остался валяться разбитый магофон Шкурина — купец выронил его из кармана.

— Потап! — расхохотался я.

— А чего он? — растерянно прорычал Киловольт. — Мы просто поиграть хотели!

Мальцев нерешительно тронул меня за плечо.

— Получается, мне лавки продавать не надо?

— А это ты уже сам решай, партнер, — улыбнулся я.

Ровно в одиннадцать я вошел в приемную Тишина. Потап тихо прокрался следом за мной — оставить медведя без присмотра я не рискнул. Мне слишком нравился городок Холмск, и я не хотел, чтобы его жители столкнулись со скучающим Потапом.

— Никита Васильевич! — секретарша растерянно смотрела на меня. — Вы так рано…

— Павел Лаврентьевич просил меня приехать к одиннадцати, — удивился я.

— Да, но… Подождите, я сейчас доложу.

Она постучала в кабинет и вошла, неплотно прикрыв за собой дверь.

— Барон Волков ждет, Павел Лаврентьевич, — услышал я.

— Черт! — выругался Тишин. — Где этот Шкурин? Он давно должен был приехать. И дозвониться до него не могу. Ладно, зовите Волкова!

— Павел Лаврентьевич ждет вас, господин барон, — вернувшись в приемную, сказала секретарша.

Ее тон стал заметно суше. Наверное, она считала, что ее начальник расстроился из-за меня.

— Здравствуй, Никита Васильевич, — кивнул Тишин, поднимаясь мне навстречу и пожимая руку. — Проходи! Потап с тобой?

— Ага, — кивнул я, и обрадованный медведь тут же вышел из Тени.

— Я так и знал, — усмехнулся Тишин, доставая из шкафа любимые Потапом мятные пряники.

Угостив медведя пряниками, он нажал кнопку селектора и сказал:

— Екатерина Андреевна! Будьте добры мне чай, а господину барону — кофе!

А потом повернулся ко мне.

— Знаю, что ты приехал вовремя, Никита Васильевич. Это другой человек меня подвел. Если он сейчас появится, прошу тебя — дай мне с ним поговорить.

— Без проблем, — улыбнулся я.

А про себя подумал, что вряд ли Тишин дождется Шкурина. После нашего разговора и выходки Потапа купец, наверное, уже к Новгороду подъезжает. Если не улетел в канаву на крутом повороте.

— У меня к тебе несколько дел, — сказал Тишин. — Во-первых, следствие по делу Соболева и Белецкого еще идет. Но имущество барона уже не под арестом. Поэтому — вот!

Он открыл ящик стола, достал из него какой-то небольшой круглый предмет и мягко толкнул через стол ко мне.

По зеленому сукну, глухо постукивая, покатилась жемчужина почти идеально круглой формы. Падавший из окна свет отражался в ее дымчатых боках.

Я поймал жемчужину и удивился ее тяжести.

— Следствие установило, что Белецкий украл жемчужину из твоей аномалии и передал Соболеву, — сказал Тишин. — Так что сокровище возвращается к законному владельцу.

— Павел Лаврентьевич, — улыбнулся я. — Не сочти за обиду. Спрашиваю как ликтор — у тебя не возникло соблазна оставить жемчужину себе? Ты ведь хотел ее выиграть.

— Нет, — резко ответил Тишин. — К чему такие вопросы, господин барон?

— Поверь, не для того, чтобы тебя обидеть, — серьезно сказал я. — Я все объясню тебе через несколько минут.

— Дальше, — отрывисто сказал Тишин. — На твое имя пришло официальное приглашение. Вот.

Из того же ящика он достал узкий продолговатый конверт из плотной глянцевой бумаги. На глянце сверкал золотым тиснением герб императорского дома.

— Ничего себе! — присвистнул я, кладя жемчужину на стол и беря конверт в руки.

А сам краем глаза наблюдал за Тишиным. Но он даже не взглянул на жемчужину. Смотрел только на меня.

Я распечатал конверт и достал из него лист плотной бумаги. Это было приглашение посетить Летний дворец императора в любое удобное, но ближайшее время. Меня приглашали по важному делу.

Текст был отпечатан, но под ним стояла личная подпись императора.

Я снова присвистнул — на этот раз озадаченно.

Что там случилось у его величества? Похоже, что-то важное, но не слишком срочное, иначе за мной прислали бы конвой.

— Спасибо, Павел Лаврентьевич, — кивнул я и поднялся.

— Это еще не все, — остановил меня Тишин.

Он сердито прошелся по кабинету от стены до стены. Потом повернулся ко мне и через силу сказал:

— Никита Васильевич, я вынужден просить тебя об отсрочке долга. К сожалению, свободной суммы я не нашел, а с продажей имущества возникла непредвиденная задержка. Сегодня деньги должны были быть у меня. Прости. Я постараюсь уладить вопрос с казначейством и возьму на себя все издержки.

Вот так. Честно и благородно.

Сказать, что я уважал Тишина — это ничего не сказать. Передо мной был настоящий дворянин, для которого честь дороже денег. Да и жизни.

— О каком долге ты говоришь, Павел Лаврентьевич? — улыбнулся я. — О твоем проигрыше Белецкому?

— Да, — сердито ответил Тишин. — О чем же еще!

— Тогда изволь внимательно ознакомиться вот с этим документом.

Я протянул ему признание Белецкого в том, что выигрыш был нечестным.

— Обрати внимание — подпись Белецкого подлинная. Ты был под воздействием магии, Павел Лаврентьевич. Твоей вины в этом нет. Только подлость демона. Вот поэтому я и спросил тебя про жемчужину.

— Да я видеть ее не могу! — взорвался Тишин. — Насилу дождался, чтобы отдать тебе и забыть.

— Вот именно, — кивнул я. — Лучшее доказательство.

— Но как быть с твоим долгом казначейству? — расстроился Тишин.

— А вот тебе еще один документ, — улыбнулся я.

И протянул ему банковскую расписку о погашении долга.

— Как ты сумел, Никита Васильевич? — изумился Тишин.

— Есть способы, — хмыкнул я. — В общем, завтра у меня вечеринка по поводу моего отъезда в Столицу. Жареное мясо, свежее пиво, дружеская беседа и демоны-хулиганы. Буду рад тебя видеть.

— Обязательно приеду, — заверил меня Тишин. — Никита Васильевич…

— Да? — спросил я.

— Спасибо!

Я пожал плечами.

— На здоровье, Павел Лаврентьевич. Потап, ты доел пряники? Тогда идем!

— Ну, шатается же!

Арсений ткнул кулаком в скат треугольной крыши над погребом. Тонкое кровельное железо отозвалось глухим лязгом.