* * *
Что произошло сразу после пленения Иоанны, до конца не ясно. Существует достаточно подробный рассказ хрониста, который утверждает, что 1 сентября 1381 года, менее чем через неделю после капитуляции королевы, обещанные ей ранее галеры — десять вооруженных кораблей под командованием графа Казерты, личного посла, которого она отправила к Клименту и Людовику Анжуйскому просить о помощи, — наконец-то появились. Согласно этому рассказу, Карл Дураццо разрешил капитанам этих галер навестить Иоанну в ее заключении при условии, что королева объявит провансальцам, что решила сделать его, а не Людовика Анжуйского, своим законным наследником. Тогда Иоанна обманула Карла, согласившись поговорить с капитанами не уточнив, что именно она собирается сказать:
Как только они [провансальцы] вошли, королева заговорила с ними следующим образом: "Как память о моих предках, так и священные узы, которыми графство Прованс связано с моей короной, требовали большей поспешности, от вас, чтобы избавить меня, которая, претерпев все те лишения, что тягостны не только для женщин, но и для самых крепких солдат, вплоть до поедания мерзкой плоти нечистых животных, от рук жесточайшего врага. Но если это, как я полагаю, произошло непреднамеренно, а не по злому умыслу, то я убеждаю вас, если в вас осталась хоть искра привязанности ко мне или хоть малейшее воспоминание о ваших клятвах и о милостях, которые вы от меня получили, ни в коем случае и никогда не принимайте этого неблагодарного разбойника [Карла Дураццо] за своего господина, который из королевы сделал меня рабой; и даже если когда-нибудь вам будет предъявлен какой-либо документ, в котором я назначила его своим наследником, не верьте ему, но смотрите на него как на подделку или вымогательство против моей воли; потому что моя воля состоит в том, чтобы вы признали герцога Анжуйского своим господином не только в графстве Прованс и других моих владениях за горами [Пьемонт], но и в этом королевстве, и во всех землях в которых я уже назначила его своим наследником и защитником. Итак, идите и повинуйтесь ему; и если вы не лишены чувства благодарности за любовь, которую я проявила к вашей стране, и жалости к королеве, оказавшейся в таком бедственном положении, вы пойдете и отомстите своим оружием и помолитесь Богу за мою душу, и я не только советую вам это сделать, но, поскольку вы еще мои подданные, я вам приказываю"[408].
Ее гости, продолжает хронист, "с печальными сетованиями оправдывались [за то, что не прибыли раньше] и, казалось, были очень огорчены ее пленением, и обещали сделать все, что она им прикажет, а затем не отважились покинуть свои галеры и отплыли в Прованс"[409].
Хотя чувства и приказы, высказанные в речи Иоанны, безусловно, соответствуют ее характеру, другие хроники свидетельствуют о том, что 8 сентября корабли, о которых идет речь, все еще находились в Марселе и, похоже, вообще не были спущены на воду. И все же, что придает вышеизложенной истории еще больше правдоподобия, 2 сентября, то есть, на следующий день, Карл Дураццо неожиданно отказался от всех своих обещаний данных королеве. Вместо того чтобы позволить Иоанне жить в Кастель-Нуово, где находилось множество высокопоставленных придворных и членов королевской семьи, включая Оттона Брауншвейгского, Никколо Спинелли, Жанну Дураццо и ее мужа Роберта д'Артуа, он внезапно отделил королеву от ее двора и перевел ее в гораздо более жесткие условия в Кастель-дель-Ово в компании всего нескольких фрейлин. С ней также не обращались с уважением, причитающимся ее положению, как это было предусмотрено условиями капитуляции. Вместо этого Иоанна была низведена до положения пленницы. Она содержалась в изоляции, не имея возможности общаться с кем-либо, что еще раз свидетельствует о том, что она отказалась узаконить притязания Карла, публично назвав его своим наследником.
Положение Иоанны стало еще более отчаянным в декабре, когда Роберт д'Артуа, который ранее, чтобы получить свободу, покорился Карлу был арестован и обвинен в заговоре с целью убийства узурпатора и освобождения королевы. После этого во время сильной бури Иоанну спешно перевезли в замок Ночера, расположенный в глубине королевства к юго-востоку от Неаполя, ближе к Салерно. Карл позволил ей оставить при себе только одну фрейлину и трех слуг.
* * *
Однако у королевы все еще оставались влиятельные союзники. В Авиньоне, взволнованный известием о капитуляции и заключении Иоанны, Климент отправил эмиссаров в Париж, чтобы оказать давление на Людовика Анжуйского и заставить его выполнить свои обязательства по недавнему соглашению с Неаполем. К январю 1382 года французскому Папе удалось вырвать у герцога обещание, что армия будет собрана и готова отправиться в Италию к 1 мая. То, что на этот раз Людовик был настроен серьезно, стало ясно, когда герцог Анжуйский покинул свой пост регента в Париже и отправился в Авиньон на встречу с Папой, куда прибыл 22 февраля. В ходе этих переговоров был достигнут достаточный прогресс, чтобы на следующей неделе Климент официально присвоил Людовику титул герцога Калабрийского и направил усилия Церкви на сбор денег для оплаты армии, достаточной для победы над венграми.
Карл Дураццо с некоторой тревогой наблюдал за приготовлениями французов к нападению на Неаполь. Поэтому тюрьма в Ночере внезапно была признана недостаточно надежной на случай попытки освобождения королевы. 28 марта 1382 года новый король Неаполя приказал снова перевезти Иоанну, на этот раз в заброшенный замок Муро, расположенный в отдаленном горном районе Апеннин в Базиликате, недалеко от Венозы, примерно на полпути между Неаполем и Бари. Оттон также был переведен из столицы в укрепленный замок Альтамура, расположенный в Апулии, рядом с городом Бари.
С этим новым переводом положение Иоанны тревожно ухудшилось. В качестве надзирателя в замке Муро Карл назначил Паламедо Боццуто, неаполитанского капитана, который сыграл важную роль в открытии ворот Неаполя перед венграми. Паламедо был яростным сторонником Урбана, а его брат Лодовико, при Карле, вернул себе пост архиепископа Неаполитанского. За то что Иоанна оказывала поддержку Клименту, тюремщик относился к ней с презрением, и в какой-то момент сорвал с ее пальцев все кольца. Еда была скудной и некачественной, и даже этого, по прихоти мучителя, ее могли лишить в любой момент. Королева не видела никого, кроме Паламедо, своей фрейлины и трех слуг.
Однако время играло против венгров. Иоанна в своем заключении не могла этого знать, но помощь была уже на подходе. При поддержке Климента Людовик Анжуйский собрал внушительную армию и 13 июня 1382 года повел свои войска из Карпантра в сторону Италии. Хотя Флоренция, Болонья и Генуя остались верны Урбану и отказались поддержать вторжение, Людовику и Клименту удалось убедить графов Савойских и миланскую семью Висконти предоставить людей и оружие, в результате чего собралась огромная сила — около 60.000 человек (по оценке самого Людовика), самая большая армия, когда-либо пересекавшая Альпы, хотя более поздние хронисты считают, что эта цифра ближе к 15.000. Из-за расходов, которые включали наем солдат и поощрение итальянцев на дезертирство от Урбана, хронисты считали, что герцог Анжуйский вез с собой больше золота, чем можно было найти в хранилищах богатого города Милана. Теперь война была неизбежна, и перевес в людях и деньгах был на стороне союзников королевы, которую большинство Европы по-прежнему признавало законной королевой Неаполя.
Однако все это подписало ей смертный приговор. Без Иоанны законные притязания Карла на королевство были гораздо сильнее. Он был прямым потомком основателя династии, Карла Анжуйского, как и его жена Маргарита, племянница королевы. Подданные Иоанны с гораздо большей вероятностью признали бы, а фактически уже признали, Карла и Маргариту в качестве правителей, чем поддержали бы притязания французского принца. Однако если бы королева осталась жива и была бы освобождена из плена, она, несомненно, узаконила бы притязания герцога Анжуйского и, возможно, изменила бы отношение народа к Карлу, особенно если бы стало известно о плохом с ней обращении.
