Страстный подход Екатерины Сиенской к религии и политике был похож на подход Бригитты, и королева, понимая и сочувствуя мотивам Екатерины, уважала и поощряла ее. Хотя последующие события разделили их, вначале у этих двоих женщин была общая цель. Как и Иоанна, Екатерина желала, чтобы папский двор был восстановлен в Риме, и специально отправилась в Авиньон, чтобы умолить Григория исполнить свое намерение. Последующие церковные предания рассказывают, что именно этот визит побудил Папу совершить переезд, но роль Екатерины в этом кажется преувеличенной.

Однако несмотря на усилия обеих женщин, флорентийцы оставались непреклонными, и из-за своей приверженности к Григорию Иоанна лишилась расположения своих бывших сторонников. В поисках союзников, и пытаясь обострить вражду, коммуна намеренно обратилась к Карлу Дураццо, предполагаемому наследнику Неаполитанского трона, чтобы подорвать позиции королевы. 2 сентября 1375 года флорентийский канцлер написал Карлу, которому уже исполнилось восемнадцать лет и который был обучен военному делу Людовиком Великим, жалобу на притеснения со стороны Папы:

Вдохновленное флорентийской риторикой, которая характеризовала текущий конфликт как героическую борьбу за свободу, а не как месть за прошлые обиды, восстание вскоре распространилось и на папские владения. Один за другим города Перуджа, Витербо, Орвието и Болонья изгоняли своих легатов и присоединялись к антипапской лиге. С каждым новым перебежчиком Флоренция становилась все смелее, и, несмотря на постоянные усилия Иоанны, шансы на дипломатическое урегулирование падали. Именно на фоне этой эскалации конфликта, лишившись своих бывших союзников и столкнувшись с интригами могущественных врагов, королева Неаполя выбрала себе четвертого мужа.

Его звали Оттон, герцог Брауншвейг-Грубенгагенский. Ему было пятьдесят пять лет против сорока девяти Иоанны, он был опытным военачальником и государственным деятелем, приехавшим в Пьемонт из Германии за дюжину лет до этого и поступившим на службу к своему кузену, маркизу Монферратскому. В 1372 году, после смерти кузена, Оттон был назначен опекуном старшего сына маркиза и тем самым взял на себя ответственность за защиту наследства ребенка от посягательств семьи Висконти, стремившейся к территориальным приобретениям в Пьемонте. Впоследствии герцог блестяще проявил себя в войне Папы против Милана, удержав важный город Асти во время длительной осады, что побудило Григория написать о "нашем дорогом сыне и благородном господине Оттоне, герцоге Брауншвейгском, потомке императорского рода Оттона Саксонского, а также кузене нашего дорогого сына и благородного господина Джованни, маркиза Монферратского [женатого на сестре Хайме Майоркского], армии которого он вел и продолжает вести с большой энергией… которого все знают как самого доблестного, величественного и благородного, способного обеспечить иностранную помощь, хотя и не благодаря своей личной силе, а своему благоразумию и сочувствию"[346]. На герцога Брауншвейгского внимание королевы обратил Никколо Спинелли, который лично знал германского полководца по своему недавнему участию на полях сражений в Северной Италии и рекомендовал союз с ним как средство, позволяющее закрепить неаполитанский контроль над Пьемонтом и заполучить талантливого полководца для защиты королевства.

Будучи довольно мелким германским владетельным князем, Оттон значительно уступал королеве в ранге. Но у Иоанны не было иного выбора, кроме как снова выйти замуж, ведь если бы она оставалась незамужней, то привлекла бы к себе навязчивое внимание многих женихов, некоторые из которых явились бы во главе вооруженной свиты, что подвергло бы королевство ненужному риску. Но то, что королева была готова рассмотреть кандидатуру супруга, который был настолько ниже ее по положению, представляло собой победу прагматизма над традиционным средневековым предпочтением престижной родовитости. К тому времени королева уже имела достаточно опыта общения с молодыми знатными принцами, которые, несмотря на обещания, пытались покуситься на ее прерогативы, запугивая и заставляя подчиняться. Слово Спинелли имело для Иоанны большой вес, и она смирилась с необходимым браком с герцогом Брауншвейгским, ради блага королевства. О коронации ее нового мужа как короля не могло быть и речи, поскольку неаполитанцы никогда бы не приняли в качестве государя чужака столь низкого ранга. Папа намекнул на это, обращаясь с общим воззванием к жителям, рекомендуя им принять весть о новом браке Иоанны "с радостью" и требуя, чтобы они "почитали его как истинного мужа королевы"[347]. 28 декабря 1375 года Иоанна и Оттон сочетались браком по доверенности. Три месяца спустя, 25 марта 1376 года, герцог Брауншвейгский прибыл в Неаполь и, согласно Chronicon Siculum, "в ту же ночь переспал с королевой"[348].

Оттон оказался самым верным и готовым к сотрудничеству из всех мужей Иоанны. Он никогда не вмешивался в ее правление и не пытался отобрать у нее власть. Во время их бракосочетания королева милостиво пожаловала своему новому супругу обычный титул герцога Калабрийского, а также даровала ему принципат Таранто. Благодарный за это и осознавая, каким поношениям подверглась его жена, выйдя за него замуж, Оттон неустанно трудился и сражался за интересы королевы. (Флорентийцы, надеясь спровоцировать вмешательство Венгрии, в письме Людовику Великому, жаловались на этот неравный брак и обвиняли Иоанну в том, что она "унижает Италию, смешивая кровь славной Анжуйской династии с отвратительной кровью германского принца"[349]). Если бы Оттон был ее мужем с самого начала, королева Неаполя могла бы избавить себя и свое королевство от многих потрясений.

Зимой, пока шли переговоры о ее браке, конфликт между Григорием и Флоренцией продолжал обостряться. Бракосочетание Иоанны едва успело совершиться, как 31 марта 1376 года Папа издал буллу, наложившую на флорентийцев интердикт, одновременно потребовав изгнать их из всех государств, лояльных Церкви, и конфисковать их имущество. Последняя мера, направленная на подрыв флорентийской экономики, оказалась чрезвычайно эффективной. "Мало кто из государей мог устоять перед соблазном обогатиться за счет конфискованного имущества флорентийцев, получив при этом похвалу за послушание своему духовному владыке"[350], — отмечает более поздний историк. Кардинал Лиможский писал, что "ни один флорентиец не смеет оставаться в королевстве [Франция], а все их товары конфискованы; то же самое было в королевствах Англии, Испании, Шотландии, Арагона, Португалии, Наварры и во Фландрии"[351]. Иоанна также обеспечила исполнение папского требования, выселив многочисленных флорентийских купцов, находившихся в границах королевства, и конфисковав их деньги и имущество. Даже Людовик Венгерский подчинился приказу Григория.