Намереваясь утвердить наследование трона, пока он еще находился на пике своего могущества, Людовик Великий пригласил Карла Дураццо в Венгрию, чтобы поближе узнать юного родственника, а Карл мог познакомиться с обычаями королевства. Приглашение было принято, и Карла привезли к венгерскому двору, возможно, уже в 1364 году, когда ему было всего семь лет. С этого момента Карл был более или менее усыновлен человеком, который держал в тюрьме его отца и приказал казнить его дядю. Хотя официальной церемонии или объявления не было, подразумевалось, что мальчик когда-нибудь унаследует венгерский трон. И, судя по последующим событиям, большая часть венгерской знати и сам Карл в это верили. Поддерживая эти надежды, король проявлял всяческое внимание к Карлу, воспитывал его в великолепии и роскоши и организовал для мальчика очень престижную помолвку с дочерью императора Священной Римской империи. Однако помолвка была расторгнута, когда король Венгрии резко разорвал отношения со своим союзником. Среди прочих политических и стратегических причин разрыва с императором, было объявлено что тот оскорбил мать Людовика, вдовствующую королеву Елизавету, "дерзкими словами"[315]. В поисках другой подходящей для Карла невесты, Людовик и Елизавета вспомнили о Неаполе. В одно мгновение возродилась старая идея объединить два королевства посредством брака следующего поколения, и Людовик предложил помолвку между Карлом Дураццо и его кузиной, Маргаритой, младшей из дочерей Марии и единственной племянницей Иоанны, которая все еще не была замужем.

Несмотря на симпатии к Карлу, этот брак явно не был тем, который королева Неаполя желала для Маргариты или для королевства. Иоанну особенно беспокоил король Венгрии и влияние, которое Людовик имел на Карла. Королева упиралась, требуя, чтобы Людовик Великий дал гарантии, что не будет использовать брак как предлог для вмешательства в дела Неаполитанского королевства. Король Венгрии согласился на это условие, но Иоанна все равно упиралась, поэтому он снова обратился к Папе. Урбан V высказался в пользу брака. Вольные компании, нанятые правителем Милана, вновь угрожали папским владениям, и Урбан надеялся побудить короля Венгрии, предложившего отправить войска для борьбы на стороне Церкви, выполнить свое обещание. 15 июня 1369 года Урбан издал буллу, одобряющую брак который считался кровосмесительным, поскольку будущие супруги находились в довольно близком родстве.

Несмотря на многочисленные опасения Иоанны, одобрение Урбана имело для нее большой вес, и она неохотно но согласилась на этот брак, хотя вряд ли, за исключением, возможно, Климента VI, она сделала бы это для любого другого Папы. 24 января 1370 года, Карл Дураццо, которому было всего тринадцать лет, вернулся в Неаполь в сопровождении изысканного эскорта из венгерской знати и во время пышной церемонии, устроенной Иоанной в королевском замке Капуано, сочетался браком с двадцатидвухлетней Маргаритой Дураццо. Похоже, самого Карла не смущала разница в возрасте между ним и его невестой. Когда спустя некоторое время он покинул Неаполь, чтобы вернуться в Венгрию (король Людовик и вдовствующая королева Елизавета усвоили прошлый урок, и категорически не желали, чтобы жених оставался в Италии и подвергался риску нового покушения), Маргарита была уже беременна. Молодая жена осталась в Неаполе и родила девочку, окрещенную Марией. К сожалению, ребенок умер вскоре после рождения и был похоронен в церкви Санта-Кьяра. Пережив эту тяжелую утрату, Маргарита была вынуждена оставить родственников и друзей в Неаполе, чтобы занять место рядом со своим мужем при королевском дворе в Вишеграде, под покровительством и благосклонной заботой человека, приказавшего убить ее отца, которого она никогда не видела.

Но традиции и права наследования трона так же подвержены превратностям судьбы, как и любая другая политическая система. Не успел свершиться брак Карла и Маргариты, как жена венгерского короля, которая за семнадцать лет брака так и не смогла зачать ребенка, вдруг быстро одну за другой произвела на свет трех дочерей: Екатерину, родившуюся в 1370 году, Марию, в 1371 году, и Ядвигу, в 1374 году.

Престиж Иоанны и, соответственно, ее королевства продолжал расти. В 1369 году королева принимала византийского императора Иоанна V Палеолога, который прибыл в Рим, чтобы уладить раскол в христианском мире между Востоком и Западом в обмен на обещание Урбана предоставить деньги и войска для борьбы с растущей угрозой Константинополю со стороны турок. Иоанну Палеологу так понравилось пребывание в Кастель-Нуово, что он нанес королеве повторный визит и перед свадьбой Карла Дураццо предложил содействовать союзу между Византийской империей и Неаполитанским королевством, женив своего сына на Маргарите, но Иоанна дипломатично отклонила это предложение. Кроме того, в мае 1370 года, после свадьбы Карла и Маргариты, в Неаполитанском королевстве на праздник Пятидесятницы состоялось собрание генерального капитула миноритов. Около восьмисот францисканцев съехались в столицу, чтобы обсудить в церкви Сан-Лоренцо насущные вопросы своего ордена и воспользоваться гостеприимством Иоанны. "Мадам королева устроила в их честь самый великолепный пир в Кастель-Нуово, на который все монахи отправились торжественной процессией"[316], — сообщает один из хронистов. Подобные зрелища, так напоминающие о знаменитом правлении Роберта Мудрого, показывают, насколько Неаполитанское королевство вернуло себе былой блеск при Иоанне.

Но в Риме ситуация была гораздо более шаткой. При всей своей первоначальной радости по поводу возвращения Папы, местное население вскоре разочаровалось в Урбане V, заподозрив, что он отдает предпочтение французам, а не итальянцам. Это подозрение подтвердилось в сентябре 1368 года, когда Папа возвел в кардиналы шесть французов и только одного римлянина. Итальянцы ненавидели французов, которых они считали надменными и лживыми, а французы в ответ презирали итальянцев, которых они считали грубыми варварами. Особенно итальянцев раздражала кадровая политика Урбана, который ставил французских кардиналов и членов их свит на руководящие посты. В 1369 году эта политика спровоцировала восстание. Жители Перуджи подняли бунт против власти Церкви и изгнали француза, недавно назначенного в город папским легатом. Когда Урбан собрал армию, чтобы восстановить свою власть в городе, Бернабо Висконти, ухватившийся за возможность досадить папству в Италии, вступил в конфликт, отправив Джона Хоквуда и его Белую компанию из 2.000 латников сражаться на стороне перуджийцев. Две армии столкнулись за городом в июне 1369 года. Папские войска добились успеха и даже захватили в плен самого Хоквуда, но успех был недолгим. Через два месяца Хоквуд был освобожден. Воссоединившись со своими людьми и решив отомстить, английский наемник напал на папские резиденции в Монтефиасконе и Витербо, куда Урбан удалился в на период летней жары. Банда наемников пронеслась по селам и деревням, грабя и убивая, поджигая поля и виноградники и даже обстреляла папскую резиденцию. Еще более тревожным с точки зрения Урбана было то, что большинство жителей Рима активно выступали на стороне перуджийцев.

Напуганный, измученный и отчаянно тоскующий по миру и цивилизованности Авиньона, больной Урбан капитулировал. Сославшись в качестве предлога на возобновление военных действий между Англией и Францией, Папа стал строить планы по возвращению в Авиньон. Римляне слишком поздно поняли свою ошибку и отправили посольство в Витербо, чтобы умолять Папу остаться, но, к большому облегчению французских кардиналов, Урбан отказался. В булле, изданной 26 июня 1370 года, Урбан, под видом похвалы народу Рима, косвенно упомянул о враждебности населения к Святому престолу и намекнул на необходимость поддерживать дух сотрудничества, "если мы или наши преемники по уважительным причинам решим вернуться в Рим, нас не остановят никакие неприятности, которые могут там существовать"[317].