Изменчивая политика флорентийского правительства в критический период с 1340 по 1343 год только усугубила трудности суперкомпаний. Завидуя растущей экономической мощи соседнего города Пиза, флорентийская коммуна захотела решить проблему, объявив этому городу войну, — дорогостоящее предприятие, финансирование которого компании Барди, Перуцци и Аччаюоли были вынуждены взять на себя. Когда в 1341 году война пошла не так как им хотелось, флорентийцы обратились за помощью к Роберту Мудрому, но старый король, озабоченный подготовкой очередного вторжения на Сицилию, не прислал затребованные войска. Это побудило правительство Флоренции, которое до этого момента всегда твердо стояло на стороне Неаполя и папства против гиббелинов, весной 1342 года обратиться к императору за военной помощью. Разгневанный Роберт в ответ на это арестовал активы суперкомпаний в Неаполитанском королевстве. Папа последовал его примеру, передав финансовые дела Церкви, которыми обычно занимались семьи Барди, Перуцци и Аччаюоли, другим, более мелким компаниям, чья политика была надежно про-гвельфской. Хотя Флоренция поспешила исправить свою ошибку, отменив посольство к императору и избрав нового лидера коммуны с безупречными гвельфскими симпатиями, дело было уже сделано. Те, кто вложил свои деньги в суперкомпании, требовали вернуть их назад.

Осенью 1342 года новый глава Флоренции, избранный пожизненным диктатором, попытался защитить компании, объявив трехлетний мораторий на выплаты, надеясь выиграть время, необходимое для сбора денег, причитающихся компаниям в Англии, и таким образом сохранить их платежеспособность. Но вместо того чтобы платить, Эдуард III начал серию аудиторских проверок, призванных минимизировать его обязательства перед флорентийскими кредиторами, и тогда стало ясно, что суперкомпании неизбежно понесут крупные убытки. Это был последний удар. Правительство пожизненного диктатора пало 3 августа 1343 года, и началась полномасштабная паника.

Чтобы защитить интересы королевства, Иоанна и Санция, 25 августа, вместе подписали обращенте к правительству Флоренции, в котором напомнили коммуне о тесных отношениях, всегда существовавших между Анжуйской династией и их городом, и потребовали отдать предпочтение неаполитанским претензиям. Но на самом деле, уже ничего нельзя было поделать. Семьи Перуцци и Аччаюоли объявили о банкротстве в октябре 1343 года; Барди продержались дольше, пока не закрылись в апреле 1346 года. Выплаты кредиторам составили менее 50% от суммы активов, и небольшой размер выплат не был полностью обусловлен убытками. Партнеры этих фирм, очевидно, так же ловко прятали свои деньги, как когда-то их вкладывали. "Большинство акционеров, судя по всему, бежали из города и передали свое имущество в надежные руки. Такие действия, похоже, были обычной практикой во Флоренции того времени"[88].

В Средние века компании и раньше терпели крах, но не такой. Благодаря развитию транспорта и образования размеры и масштабы сделок суперкомпаний были беспрецедентными. По оценкам Джованни Виллани, потребность суперкомпаний в квалифицированном персонале была настолько велика, что 1.200 флорентийцев были специально обучены чтению, письму и подсчетам на абаке (счетной доске). На одну только семью Барди работало от 120 до 150 человек, разбросанных по всей Европе, и составлявших административную сеть, уступавшую только Церкви. Эти компании представляли собой первые по-настоящему многонациональные корпорации, и когда они потерпели крах, то это вызвало первую по-настоящему многонациональную рецессию. Заработная плата упала, предприятия закрылись, и по всей Европе выросла безработица; люди потеряли свои сбережения, а кредиты, которые так легко было получить в прошлом, больше не предоставлялись. Пострадали как правительства, так и частные лица. Поскольку ничего подобного раньше не происходило, королевские казначейства были не готовы справиться с кризисом, так как до идеи скоординированного вмешательства центральных банков и государственных инвестиций было еще шестьсот лет.

Вся экономика Западной Европы пострадала, но нигде ущерб не был столь серьезным, как в Неаполе, где на протяжении десятилетий суперкомпании эффективно функционировали как финансисты королевского правительства. Все богатство королевства основывалось на закупке этими компаниями огромного количества зерна, которое в хороший год достигало 45.000 тонн. Доходы, связанные с суперкомпаниями, шли на оплату всех готовых товаров, которые наводняли неаполитанский рынок, включая предметы роскоши — шелка, драгоценности, разноцветные ткани расшитые золотыми нитями с Дальнего Востока, экзотические продукты питания, специи, ароматное мыло. Компании финансировали строительство впечатляющих замков и церквей по заказу Карла Хромого, Роберта Мудрого и его королевы и оплачивали их украшение лучшими художниками Франции и Италии. Великая торговля зерном предоставляла средства, которые позволяли череде анжуйских королей год за годом покрывать огромные военные расходы, связанные с бесплодными кампаниями по завоеванию Сицилии, и собирать 7.000 унций золота (а возможно, и белого коня) в качестве ежегодной дани, которую каждый анжуйский монарх, будь то мужчина или женщина, обязан был беспрекословно выплачивать папству.

Конечно, никто из живших в 1343 году не мог предположить, насколько долгим и глубоким окажется экономический спад, и каковы с течением времени будут его последствия для Неаполя. Двор, должно быть, рассчитывал, что в будущем суперкомпании будут рекапитализированы и королевство вернется к прежнему состоянию изобилия. Но на самом деле процветание, во время царствования Роберта Мудрого, было результатом удачи и неустойчивых экономических реалий, а не хорошего управления. Анжуйская династия по-прежнему зависела от купцов, поскольку активно тратила деньги, отстраивая Неаполь и предаваясь показной роскоши. "Таким образом, прибыльная торговля зерном… превратилась для них [суперкомпаний] в долгосрочную квазимонополию в результате расточительности правителей"[89]. По идее, реорганизация торговли зерном должна была произойти в предыдущее десятилетие и только исключительная компетентность управляющих семейств Барди, Перуцци и Аччаюоли отложила крах до начала правления Иоанны. Но в то время никто этого не понимал, и вину за это возложили на новую королеву.

Однако эта "вина" была наименьшей из проблем Иоанны. Хотя Роберт Мудрый оставил в королевской казне значительный излишек, он также обременил свое наследство рядом условий, которые Иоанна, как его наследница, должна была по закону соблюдать. В основном они касались выделения средств на еще одну попытку захвата Сицилии, а также выплаты пенсий и продвижения по службе многих фаворитов старого короля, включая его внебрачного сына, Карла д'Артуа, и некоторых членов семьи Филиппы ди Катанья. Однако, к сожалению, выплата этих пенсий привела к тому, что ресурсы королевства стали истощаться ускоренными темпами. Иоанна уже не могла, как ее дед, обратиться за кредитом, когда эти деньги закончились; банкиры, даже те, кому удалось избежать долговой тюрьмы, больше не работали. Времена неограниченных трат Анжуйской династии закончились.

Даже погода обернулась против королевства. В течение следующих двух лет среднее количество осадков резко возросло, затопив поля, снизив урожайность и усугубив общую атмосферу тревоги и предчувствия большой беды.

Пока Иоанна и ее советники, в условиях финансового кризиса, пытались ограничить потери королевства, двор был отвлечен от насущных проблем приездом еще одного высокопоставленного гостя. 11 октября 1343 года в Неаполь прибыл поэт-лауреат, Франческо Петрарка. Это был не светский визит. Великий литератор официально выступал в качестве личного эмиссара своего хорошего друга кардинала Джованни Колонна, члена могущественной римской семьи Колонна. Кардинал был набирающей силу фигурой при папском дворе в Авиньоне и, как следствие, соперником кардинала Талейрана Перигорского. Колонна поручил Петрарке добиться освобождения заключенных в тюрьму братьев из семьи Пипини.