Я прихожу в ужас и оборачиваюсь к старику, ожидая от него схожей реакции.

— Вон там, — лишь посмеивается тот, указывая на первое строение. — Только на удобства не рассчитывай.

С облегчением выдыхаю, что обошлось без обид.

— Как закончишь, — продолжает Кеннет Дэвис, — пройдешь по тропинке вдоль загона за конюшнями. Там увидишь.

Великан удаляется, и старик кладет мне руку на плечо.

— Готовы?

Хороший вопрос.

Неделю назад я даже и не подозревал о существовании сестры, и вот буквально через пару минут мне предстоит встреча с ней. Сомневаюсь, что найдется такой человек, который бы при подобных обстоятельствах не струхнет хотя бы малость, а у меня, как несложно догадаться, после выдавшейся недельки нервы и вовсе сдают. Надеюсь, что ради Габриэллы все же не расклеюсь. Очень не хотелось бы, чтобы у нее сразу сложилось впечатление обо мне как о мямле.

Делаю глубокий вдох и внутренне собираюсь.

— Да, вполне.

Мы двигаемся по тропинке между двумя деревянными строениями, которая выводит к обширному загону, обнесенному изгородью из жердей. Дорожка разветвляется влево и вправо вдоль конюшен, каждая из которых разделена на четыре стойла. В дальнем конце загона легким галопом скачет светло-серая лошадь. Ее всадница замечает нас и машет рукой.

— Это Джули, — объясняет мистер Дэвис, отвечая на ее приветствие. — Она здесь торчит еще даже больше Габриэллы.

Я решаю про себя, что махать незнакомой женщине не совсем уместно, и потому просто киваю старику. Он сворачивает на дорожку к одной из конюшен.

Хоть я и вырос в сельской местности, мир конного спорта от меня бесконечно далек. Честно говоря, лошадей я побаиваюсь. Почему люди отваживаются скакать на тварях со свободной волей и без надежных тормозов — выше моего понимания. Впрочем, лошадей я нахожу красивыми и отношусь к ним с уважением.

Я следую за стариком мимо первого стойла с секционными воротами, нижние створки которых закрыты, верхние наполовину открыты. Лошадь черно-белой масти за ними принюхивается к нам. В следующем стойле стоит темно-коричневая, и при нашем приближении животное вскидывает голову.

— Привет, Честер. — Кеннет Дэвис останавливается погладить ему морду.

Решаю не связываться с Честером и на всякий случай поглубже засовываю руки в карманы.

— А вот и наш Арчи, — объявляет мой провожатый возле третьего стойла.

Ну вот и все. По-видимому, Габриэлла внутри, чем-то занята. Уж не знаю, что там делают любители лошадей для своих питомцев, когда не скачут на них по полям без всяких тормозов.

Снова делаю глубокий вдох. Мистер Дэвис открывает нижнюю створку ворот, и Арчи, явно обученный, отступает назад, давая нам дорогу. Старик поглаживает темно-рыжую лошадь и проходит в стойло. Я следую за ним и закрываю створку, стараясь держаться от животного подальше.

— Габриэлла! — зовет мистер Дэвис. — Я привел кое-кого, кто хочет с тобой познакомиться!

Останавливаюсь в паре метров от него, слева от Арчи, и даю глазам привыкнуть к сумраку в конюшне. Но вот привыкнуть носу к неодолимому запаху сена и навоза, боюсь, так запросто не получится.

— Габриэлла? — повторяет мистер Дэвис.

В таком довольно тесном пространстве в прятки особо не поиграешь, но Габриэлла, похоже, все же намерена попробовать. Миновав Арчи, я двигаюсь за ее отцом в заднюю часть стойла.

Нашим глазам предстают две фигуры, сидящие рядышком на тюке сена в углу. Запах в конюшне немедленно перебивается новым — ароматом пачули.

— Привет, Уильям, — воркует фигура поближе. — Ты чего так долго?

И голос этот мне прекрасно знаком.

Я прищуриваюсь в темноте, чтобы убедиться в ужасной догадке. Стоит мне разглядеть заговорившую, как сердце мое замирает.

Эми.

Я перевожу взгляд на фигурку рядом с ней. Миниатюрная женщина в надетой задом наперед жокейской шапочке. Личико заплакано, в широко раскрытых глазах застыл ужас.

— Вы кто такая? — хмурится Кеннет Дэвис.

— Уильям, не хочешь нас познакомить? — ухмыляется Эми.

Я тихонько говорю старику.

— Выйдите и вызовите полицию.

— Что? Зачем?

— Просто сделайте. Немедленно.

— Без Габриэллы я никуда не пойду! — взрывается Кеннет Дэвис.

Он поворачивается к дочери и протягивает руку.

— Пойдем со мной, милая.

Фигурка всхлипывает, однако не двигается.

— Габриэлла останется здесь, — подтверждает Эми и разводит скрещенные руки, демонстрируя какой-то продолговатый серебристый предмет. Она медленно поворачиваем его, и на нем вспыхивает луч света из полуоткрытых ворот. — Видишь, Уильям, победа все-таки не я тобой.

— Мистер Дэвис, у нее нож. Идите и вызовите полицию, — повторяю я со всей властностью, на какую только способен.

До старика доходит вся серьезность ситуации.

— Милая, я через секунду вернусь, — мягко говорит он дочери, пятясь к воротам.

С его уходом вся ответственность за Габриэллу ложится на меня. Я присаживаюсь на корточки, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Привет, Габриэлла. Меня зовут Уильям.

Женщина едва заметно кивает.

— Я понимаю, что тебе страшно, — продолжаю я, стараясь говорить успокаивающе, а не покровительственно. — Но все будет хорошо.

Габриэлла снова кивает, однако глаза ее говорят мне, что утешитель из меня не ахти. Сейчас в моих силах лишь тянуть время до приезда полиции.

Поднимаюсь и меняю тон:

— Как ты узнала…

— Проще простого, — перебивает меня Эми. — Наша общая знакомая активно пользуется «Фейсбуком» и любезно сообщила, где проводит большую часть своего времени.

— Но. — Мне даже не приходится заканчивать вопрос, как меня осеняет.

— Я была уверена, что Роза рассказала тебе о трекере. Похоже, нет.

Ну что я за идиот! Решил, что все уже позади, и в итоге и пальцем не пошевелил, чтобы удалить чертову программу!

— И вот мы все здесь на последней вечеринке.

— Что бы ты там ни затеяла, Эми, ничего у тебя не выйдет. Полиция уже наверняка в пути.

— Ближайший участок в нескольких километрах отсюда. Так что времени у меня вполне достаточно.

Я тем временем быстро осматриваю стойло на предмет возможного оружия. Справа от меня деревянная перегородка, отделяющая стойло Арчи от соседнего. От верха ограждения до потолка метра полтора свободного пространства, что позволяет видеть мне двух других лошадей, мимо которых мы проходили снаружи. Оба животных, разумеется, даже не замечают разворачивающейся совсем рядом человеческой драмы. На полу тоже ничего подходящего, за исключением пластмассового ведерка да метлы, так что выбор мой ограничивается лишь собственными кулаками.

— Так что ты затеяла? — спрашиваю я.

— Всего лишь месть. Ничего мудреного.

Ответ на следующий вопрос мне известен, но я все равно его задаю:

— Месть за что?

— Дай-ка подумать, — отвечает Эми, наигранно приложив палец к подбородку. — Как насчет того, что ты разрушил мне жизнь?

— Значит, ты хочешь наказать меня?

— Именно.

— Прекрасно. Делай со мной что хочешь. А Габриэлле здесь оставаться незачем.

— О нет, Уильям, — смеется она. — Боюсь, есть зачем. Видишь ли, я немало насмотрелась на страдания своей семьи из-за тебя, так что будет справедливо, если тебе достанется то же самое.

Эта чокнутая явно слышит лишь то, что ей нашептывают тараканы в голове. Самое время разыграть единственную имеющуюся у меня карту.

— Я заключил с Розой сделку.

— Вот как? — отзывается Эми, однако без особого интереса.

— Я пообещал ей, что оплачу достойный уход за вашей матерью. Если что-нибудь случится с Габриэллой или со мной, о предложении можешь забыть.

Она как будто обдумывает новость, водя пальцем по рукоятке ножа. Я бы многое отдал, чтобы узнать, что там ей втолковывает шепоток безумия. Впрочем, долго ждать мне не приходится.

— Какое милое предложение, — мурлычет она. — И щедрое.

Однако я уже хорошо усвоил, что подлинные чувства Эми следует читать в ее глазах, даже если сказанное ею совершенно противоречит их выражению. И сейчас злобный блеск этих зеленых глаз вызывает у меня тревогу.