Метров через сто я снова пытаюсь выдать членораздельную фразу:

— Хоррр… оший ты человек, Клемент!

— Ага.

— И ты классный… драчун… боец, т-есть.

— Как скажешь, Билл.

— А как ты им всыпал… этим козлам и ублюдкам!

— Да уж.

— А ты… ик! Когда-нидь… проигрывал… бой?

— Один раз.

— Нет! Не верю… Кто-то тебя… побил?

— Типа того. Треснули сзади крикетной битой.

— Гнусный трус! Надеюсь… ик! Ты им потом навалял!

— Не-а.

— Нет? Пчему?

— Потому что я умер.

— Это… Ужжжасно. Мне так жаль. Мои соболез… Мои искрен… Я…

«Сейчас вырублюсь?»

Так и происходит.

Ночью меня трижды будили ветры: один раз бушующие за окном и два раза исходящие с соседней кровати.

Сейчас время близится к восьми часам, а я только и в состоянии, что лежать да таращиться в потолок. Больно даже моргать. Словно бы недостаточно мне всех этих мучений, в номере воняет так, что даже козла вырвало бы.

Клемент кряхтит, переворачивается и снова испускает газы.

Господи, ну за что мне это?

Еще полчаса я дремлю, однако страх перед удушьем от зловония препятствует погружению в полноценный сон. Варианты один другого хуже: превозмочь боль и выбраться из кровати, или же продолжать лежать и страдать от тошнотворного метеоризма Клемента.

Предпринимаю попытку сесть. Малейшее движение вызывает смещение мозга, и он крайне болезненно бьется о черепную коробку. Во всяком случае, именно так ощущается. Затем расшатанный орган услужливо предоставляет подборку отрывистых и смутных воспоминаний о событиях прошлого вечера. Мало-помалу разрозненные флешбэки сливаются в один ужасающий ролик, обрывающийся на моменте нашей эвакуации из трактира. Путь в гостиницу в моей памяти совершенно не запечатлелся, так что я понятия не имею, как сюда добрался.

Утешение слабое, но, подозреваю, те шестеро несчастных сегодня утром чувствуют себя гораздо хуже моего.

Добираюсь до уборной и преклоняю колени перед унитазом. Несколько минут содрогаюсь от рвотных позывов, однако белизна сантехники остается неоскверненной. С усилием поднимаюсь и опираюсь о раковину. Зрелище в зеркале лишь усугубляет мои страдания. Внезапно в отражающемся дверном проеме возникает несколько помятая физиономия.

— Доброе утро, Билл. Как спалось?

Облаченный лишь в носки да неприглядного вида трусы Клемент неспешно подходит к унитазу и принимается беззастенчиво опорожнять мочевой пузырь. И столь же беззастенчиво испускает очередную порцию газов.

— Господи, Клемент! Ну вот зачем?

— В чем дело? Тонкая натура?

— Я умирающая натура.

— Очухаешься, — жизнерадостно прогнозирует он, не прерывая журчания. — Горячий завтрак все вылечит.

Одна лишь мысль о еде снова провоцирует у меня рвотные позывы.

Великан встряхивает, и я уже думаю, что сейчас-то он оставит меня в покое. Не тут-то было. Постояв пару секунд в раздумьях, Клемент внезапно стягивает трусы и усаживается на унитаз.

Я так и таращусь на него с открытым ртом. Вообще-то, рот стоило и прикрыть.

— Что?! — оскорбленно вопрошает он. — Мне надо посрать!

Поражаясь собственной резвости, спешу покинуть уборную и захлопываю за собой дверь. Под аккомпанемент кряхтения и других ужасающих звуков отыскиваю брюки и свитер. К моему облегчению, смартфон и бумажник обнаруживаются в карманах брюк.

Через несколько минут, когда я уже полностью оделся и даже обулся, в комнату возвращается Клемент. Наступает его черед заниматься своим туалетом.

— Атасный вечерок выдался, а? — бросает он.

— Да уж… бурный.

— С Сандрой-то вышло что?

Я только и морщусь про себя.

— Не… Не совсем.

— Да не парься. Не последняя баба на земле.

По окончании сборов Клемент заявляет, что гостиничное обслуживание без завтрака и не сервис вовсе, и едва ли не насильно ведет меня вниз в столовую. Аппетит у меня отсутствует напрочь, однако я умираю от жажды. Как выясняется, Эмма уже накрывает столик. Кроме нас, обслуживать ей больше некого.

— Доброе утро, джентльмены.

Она приглашает нас занять места и вручает каждому меню. Клемент заказывает чайник чая и полный завтрак, я же ограничиваюсь гренками без масла и апельсиновым соком. Эмма отправляется выполнять обязанности повара, и мы остаемся одни в пустом помещении.

— Она ничего, — замечает Клемент.

Я согласно киваю.

— Взял бы у нее номерок, что ли.

— На данный момент мне и без нее хватает осложнений в жизни.

И гут впервые за утро я вспоминаю о Габби. С тех пор, как мы покинули дом Сьюзан, о шантажистке я практически и не вспоминал, однако сейчас ее молчание начинает вызывать некоторую тревогу Вдруг она все-таки раскусила мой блеф?

Мои тягостные раздумья прерывает появление Эммы с подносом.

— Вот, пожалуйста. Чайник чая и стакан апельсинового сока.

Я вежливо улыбаюсь, пока она выкладывает столовые приборы и специи.

— Как вам паб? — как бы невзначай осведомляется женщина. — Не видели, что там стряслось вчера вечером?

В ужасе смотрю на Клемента, однако тот знай себе наливает чай.

— Нет, не видели. А что там стряслось?

— Да толком и не поняла. В «Фейсбуке» какой-то туманный пост про драку.

— А, ну это, наверно, было уже после нашего ухода. Пропустили самое интересное, — отвечаю я с нервным смешком.

Эмма улыбается и возвращается на кухню.

— Клемент, ты слышал? — шиплю я. — В «Фейсбуке» обсуждают драку!

— Где-где обсуждают? — переспрашивает он и снова прихлебывает напиток.

— В «Фейсбуке».

Ответный взгляд великана выражает полнейшее непонимание.

— Неважно. Главное, нужно сматываться из города, пока до нас не добралась полиция.

— Это еще почему?

— Потому что вчера ты избил пятерых человек. Или шестерых? Ты сам-то хоть помнишь?

— В отличие от тебя, Билл, я все прекрасно помню.

В любом случае это была самооборона.

— Возможно, вот только очень сомневаюсь, что твои действия сочтут обоснованными. Один из тех мужиков до конца жизни хромать будет.

— Ага, — только и смеется Клемент. — А двое других наверняка до сих пор свои яйца отыскать не могут.

Мне только и остается, что ухмыльнуться в ответ. Потакать Клементу ни в коем случае не следует, однако, не могу не признать, воспоминания о вчерашних событиях будоражат. Уж точно они не идут ни в какое сравнение с моими обычными пятничными посиделками в баре.

— Думаю, лучше отплывать паромом из Ярмута, вдруг в Райде нас уже будут караулить полицейские.

— Великолепная идея, Билл. Будем надеяться, Интерпол еще не подключили, — с сарказмом отзывается великан.

Помимо моей паранойи, за ярмутский паром говорит и то обстоятельство, что прибывает он в Лимингтон, откуда до моего дома в Маршбертоне рукой подать. Распрощаюсь с Клементом на железнодорожной станции и тихо-мирно приду у себя в чувство.

— Так или иначе, все равно отправляемся из Ярмута, — настаиваю я.

Возвращается Эмма с завтраком. Уже через пять минут, когда я все еще пытаюсь одолеть второй гренок, тарелка Клемента пуста. Я прекращаю попытки, и мы отправляемся к стойке, где просим Эмму вызвать такси. Она предлагает довезти нас до Ярмута, однако городок располагается на противоположном конце острова, для простой любезности определенно далековато. Кроме того, из-за непрекращающейся тошноты я предпочел бы машину побыстрее.

Я расплачиваюсь, добавив щедрые чаевые. Еще оставляю Эмме свою визитку, на случай если однажды она все-таки выберется на экскурсию по Вестминстерскому дворцу.

Когда мы выходим на стоянку, нас уже поджидает машина.

Ярмут располагается всего в тридцати километрах от Сандауна, однако дороги острова отнюдь не предназначены для скоростной езды, так что в пункт на значения мы прибываем лишь через пятьдесят минут. Далее выясняется, что на Уайте нам предстоит подзадержаться, поскольку следующий паром отходит лишь через сорок пять минут. По крайней мере, хоть радует погода: небо снова голубое, дует легкий ветерок. Я предлагаю прогуляться по местным старомодным магазинчикам, однако Клемент предпочитает устроиться на скамеечке возле пристани и просто смотреть по сторонам.