— А Аллочка⁈ — спрашиваю я.

— Далась тебе эта Аллочка — я ее больше не видел! Вместо девки явились гвардейцы и меня освободили! А через час Бестужев пригнал вертолеты и вывез всех нас в Москву!

— И ты так на меня обиделся, что даже объяснения слушать не захотел!

— По-твоему, я должен был рассыпаться в благодарностях⁈ — возмущается Трубецкой.

— Андрюха, прости меня! — прошу его со всей искренностью, на которую способен. — Я больше никогда не буду использовать тебя втемную!

— Во что ты вляпался⁈ — спрашивает Трубецкой. — И зачем бойню в Храме Разделенного устроил? Я уж думал, что в следующий раз увижу тебя на твоих же похоронах!

— Не было другого выхода! — честно отвечаю я. — Либо Инициация и фиолетовый свет в глазах, либо арест и иголки в яйцах.

— Ясно! — Андрей кивает, но я вижу по глазам, что ни хрена ему не ясно. — Ты разнес Храм Разделенного, и сидишь передо мной, а не в застенках Бестужева⁈ Почему⁈

— Я не могу тебе этого объяснить! Пока не могу!

— Ладно, расскажешь, когда посчитаешь возможным…

— Обязательно расскажу, но дай мне время! Не хочу тебя впутывать в опасную историю, исход которой туманен!

— Договорились! — Андрей кивает.

— Ко мне тебя отец послал? — спрашиваю я, надеясь услышать утвердительный ответ.

— Нет, Ольга попросила…

Вот так, значит. Что и следовало ожидать. Официальное объявление о разрыве отношений устами родного брата, сама не решилась.

— И чтобы сообщить обо всем об этом, ты вырядился в этот павлиний прикид⁈ — желчно спрашиваю я.

— Ну не в банном же халате к тебе ехать! — парирует Трубецкой.

— Гребаный аристо!

— Гребаный бастард!

Андрей подходит ко мне и кладет ладони на плечи.

— Я с тобой, друг мой! — твердо произносит он. — Моя семья — это моя семья, а я — это я! В следующий раз, если тебе нужно будет сбежать или захватить Кремль, просто попроси меня о помощи, ладно⁈

Поднимаю взгляд и смотрю в темно-синие глаза. Такие же, как у Ольги. Они всегда будут напоминать мне о ней.

— Спасибо! — искренне благодарю я и крепко жму протянутую руку.

Драма затянулась, и я чувствую себя не в своей тарелке. Пора окончательно вернуть в наше общение привычный насмешливый тон.

— На этом официальная часть визита закончена? — спрашиваю я, и Андрей от меня отстраняется.

— Мне уйти? — спрашивает он, прищурившись.

— Наоборот — отпускай лимузин!

Я встаю с кресла и, хлопнув Трубецкого по плечу, подхожу к кофемашине.

— Спорим, что ты никогда не пил такой кофе⁈

— У тебя нет охраны, и кофе сам делаешь — как же низко ты пал! — с иронией произносит Андрей.

— Ты не поверишь, я и задницу себе сам подтираю! — заговорщицки шепчу я. — Только не говори никому!

— Ладно, давай твой кофе! — обреченно говорит Трубецкой и становится рядом.

Он удивленно смотрит на работающую кофемашину, а я продумываю план дальнейших действий. Как всегда, спонтанный и сумасбродный.

— Как Цесаревич? — спрашиваю уже в гостиной, где мы сидим, развалившись на мягком диване.

— Отец говорит, что Алексей умирает, — Андрей пожимает плечами. — Ему не могут помочь ни Целители, ни высшие одаренные — цветная магия бессильна!

Я подозреваю, что его могла бы спасти магия Темных, но благоразумно об этом помалкиваю. Во-первых, ни одного Темного за исключением дознавателей к Кремлю на пушечный выстрел не подпустят, во-вторых, обсуждать это я еще не готов. Даже с Трубецким.

— За его здоровье! — я бью краем своей чашки о чашку с кофе, которую Андрей держит в руках.

Он обреченно смотрит на коричневую пенку, жмурится, словно перед прыжком в бездну, и, решившись, делает глоток. На лице парня проявляется удивление, которое сменяется удовлетворением.

— Очень вкусно! — признается он. — Буду периодически захаживать к тебе на чашечку, другую.

— Заходи, конечно! — отвечаю я и вскидываю бровь. — Но кофе не бесплатный!

Делаю паузу, с удовольствием глядя в удивленные синие глаза, и искренне улыбаюсь — больше никакой актерской игры и манипулирования.

— Кофе в обмен на тренировки в боевом модуле!

— Согласен! — отвечает Трубецкой, не раздумывая. — Но ты уже владеешь Силой, зачем тебе неинициированный соперник?

Колеблюсь буквально пару секунд, а затем совершаю очередную глупость: признаюсь в том, что в Храме мне не покорился даже Покров, не говоря уже о сотворении примитивного меча или кинжала.

— То есть, твой Дар бесполезен⁈ — спрашивает обалдевший Андрей.

— Спецэффект, не более, — подтверждаю я и мои глаза вспыхивают. — Только напугать могу!

— Тьма меня забери! — восклицает Андрей. — Может, последствия самостоятельной Инициации?

— Не знаю, — неуверенно отвечаю я. — Даже Великий Князь теряется в догадках!

— Интересно, как пройдет моя Инициация? — задает риторический вопрос Андрей. — Ты же знаешь историю Воронцовой?

— Да, Ольга мне рассказала…

— До смерти брата Воронцова не была шлюхой, — говорит Андрей с горечью в голосе. — А после решила, что ее ждет то же самое, и берет от жизни все…

— Ты все еще ее любишь?

— А ты любишь мою сестру⁈

— Не знаю, — честно отвечаю я.

— Вот и я не знаю!

Мы замолкаем, и каждый думает о своем. Андрей — о будущей свадьбе с некогда любимой, а теперь презираемой девушкой, а я — о том, что совершенно не знаю Ольгу и даже предположить не могу, что на самом деле творится в ее душе. Остается лишь надеяться, что рано или поздно мы встретимся и поговорим.

— Думаю, что соплей на сегодня достаточно! — заявляю я и вскакиваю с дивана. — Снимай этот дерьмовый костюм!

— Очень романтичное соблазнение! — с сарказмом говорит Трубецкой и громко хохочет.

— Не волнуйся, у меня на тебя не встанет! Надевай мою майку и джинсы — видеть тебя в этом синем дерьме не могу!

— Сказал мне парень в фиолетовом банном халате!

— Я тоже переодеваюсь и валим отсюда! — я показываю рукой на окно, за которым простирается огромный город и решительно иду к шкафу. — Ты же, наверняка, знаток элитных злачных мест Москвы⁈

— По борделям я не ходок! — Андрей отрицательно качает головой. — За этим к Апраксину обратись!

— Я — тоже, и в этом мы с тобой сходимся! — усмехаюсь я. — Где в Москве тусуются молодые Темные⁈

Наш лимузин мчит по Камер-Коллежскому валу, и я жадно рассматриваю самый опасный район Москвы сквозь тонированное стекло. Многочисленные сомнительные заведения зазывают гуляк ярко освещенными фасадами, но здесь не стоит появляться даже при свете дня, не говоря уже о темной ночи.

Отворачиваюсь от окна и утопаю в мягком кожаном сидении. Трубецкой развалился рядом, закрыв глаза: самое опасное место столицы его не интересует.

— Ты еще не передумал? — спрашивает он, повернувшись ко мне. — Тьма меня забери, никак не привыкну, что ты на себя непохож!

На себя я, действительно, непохож: серые контактные линзы и волосы, заплетенные в конский хвост, изменили меня до неузнаваемости.

— Я не передумал, но тебе идти со мной необязательно — ты же по борделям не ходок! — я подмигиваю и коварно улыбаюсь.

— Извини, но мне удалось найти лишь одно место в Москве, где ты с гарантией встретишь Темных! — Андрей пожимает плечами. — И то — лишь благодаря Апраксину!

Мой визит в закрытый клуб для мужчин «Белый шум» устроил Олег Апраксин, и за это пришлось простить ему половину карточного долга. Впрочем, большая его часть пошла на оплату услуг этого темного во всех отношениях заведения.

— Я не могу бросить друга в минуту столь тяжкого испытания! — заявляет Андрей с притворным беспокойством. — Придется принести себя в жертву и пойти с тобой!

— Нет! — твердо заявляю я. — Это исключено!

— Ты предлагаешь вздрочнуть в машине, пока тебя будет обрабатывать парочка Темных жриц любви⁈

— Я предлагаю не вляпываться в то дерьмо, в котором я уже по уши! — возражаю я. — Приезжай сюда без меня и кувыркайся хоть с тремя одновременно!