«Или целенаправленных действий!» — добавляю я мысленно.

— Появление Светлых и Темных в рядах Цветных — тоже часть процесса регулирования численности одаренных? — спрашиваю я.

— Нет, это тоже случайности, вносящие сумятицу в отлаженный механизм, — поясняет старик. — Именно они привели наш Род к катастрофе.

— То есть, сколько бы я ни настрогал детей, одаренными будет позволено стать лишь шести или семи из них?

— Вы умеете считать, Князь! — с сарказмом замечает Хранитель. — Но если будете и дальше идти на неоправданный риск…

— Риск был оправдан! — возражаю я.

— Александр Игоревич, — спокойно произносит старик. — Если в следующий раз вы решите захватить Кремль, например, посоветуйтесь сначала с вашим покорным слугой — я подскажу, как это можно провернуть с наименьшими потерями!

— Ловлю вас на слове! — отвечаю я и широко улыбаюсь.

Хранитель снова замолкает и пристально смотрит мне в глаза, пытаясь распознать: подействовало на меня его короткое нравоучение или нет, а затем тяжко вздыхает и отводит взгляд.

— Позвольте поздравить вас с обретением Дара, Ваша Светлость, — произносит он официальным, лишенным эмоций, тоном. — Отныне вы имеете право обладать любой информацией, даже совершенно секретной! Остались лишь две небольшие формальности: контракт о вступлении в Великий Род Фиолетовых и подпись на договоре о неразглашении!

— То есть, вы предлагаете продолжить наш разговор после улаживания упомянутых вами формальностей?

— Думаю, что это излишнее следование букве закона, — с улыбкой отвечает старик. — Мы не нарушим его дух, если обсудим волнующие вас загадки уже сегодня!

— Вчера я был в особняке Синих, — с деланным беспокойством произношу я, нервно барабаня пальцами по столу. — Меня поразила скульптура Основателя их Рода…

— Первого Великого Князя Трубецкого? — уточняет старик, с интересом глядя мне в глаза. — И чем же она вас поразила?

— Чертами лица…

— Чертами лица⁈ — переспрашивает Хранитель, откидывается на спинку кресла и начинает, прищурившись, внимательно изучать мою физиономию.

— Остались ли прижизненные изображения или скульптуры Разделенного Бога? — спрашиваю я, не дождавшись ответной реакции. — Или хотя бы его сыновей?

— Как вам хорошо известно, Основатель запретил свои прижизненные изображения, а все созданные после его смерти были уничтожены в тринадцатом веке после решения Совета Семи. Но его кровь течет в жилах каждого одаренного, и тем более — его сыновей, — говорит Хранитель. — Учитывая, что за столетия гены всех Великих Родов перемешались, нет ничего удивительного в вашей похожести на одного из сыновей Разделенного, которого он одарил синим, а не фиолетовым даром…

Я хочу выпалить, что убитый сын Шувалова похож на меня как две капли воды, что Светлый, встреченный мной в Приюте — тоже, что фото моего двойника в сиротском доме не дает мне спать по ночам, но произношу совершенно иное.

— Куда делась бронзовая статуя нашего Основателя, такая же, как стоит во дворе высотки Синих?

— Она была уничтожена после уничтожения Темных представителей нашего Рода, захвативших Престол, это открытая информация, ее вы можете найти во множестве источников…

— Я думал, что статуя может быть спрятана от посторонних в закрытом хранилище…

— Нет! — старик качает головой. — Синие — единственные, кто сохранил статую Основателя их Рода, созданную на основе его посмертной маски. Остальные монументы утрачены в процессе многочисленных междоусобных войн.

— А посмертная маска нашего Основателя сохранилась? — спрашиваю я.

— Конечно, это одна из главных реликвий нашего Рода! — отвечает Хранитель. — Если быть точным, сохранилась ее бронзовая копия, снятая с древней скульптуры, лицо которой ваятели создали по гипсовой маске…

Мое сердце начинает биться чаще, и я совершаю невероятное усилие, чтобы не выдать свой интерес.

— Вы желаете ее лицезреть? — уточняет удивленный старик. — Должен предупредить вас, что эта ничем не примечательная вещица интересна лишь профессиональным историкам и биографам…

— Вы мне ее покажете⁈ — прерываю я разглагольствования старого Хранителя.

— Как скажете, Князь! — соглашается он, пожав плечами. — Следуйте за мной!

Мы возвращаемся в закрытую зону музея, проходим мимо многочисленных стеклянных витрин, в которых выставлены отработавшие свое амулеты и Осколки уже умерших Шуваловых и оказываемся перед неприметной дверью без надписи, которую я принял за вход в туалет.

Срабатывают амулеты, спрятанные в карманах Хранителя, периметр дверного проема вспыхивает фиолетовым светом, а затем щелкает замок. Старик открывает дверь и приглашает меня войти в небольшую квадратную комнату, в центре которой установлен невысокий постамент с плоским навершием.

— В помещении поддерживается оптимальная температура и влажность воздуха, — поясняет старик. — Это позволит сохранить реликвию для грядущих поколений нашего Рода.

«Если они появятся!» — мысленно добавляю я и делаю шаг через порог.

Фиолетовая маска лежит на фиолетовом бархате, ярко освещенная направленным светом четырех светильников. Я рассматриваю реликвию, пытаясь нарисовать в воображении портрет Основателя, но мне это не удается. Фиолетовый полупрозрачный материал не дает ясного представления о том, как в реальности выглядел родоначальник.

Я подхожу к постаменту, снимаю маску с бархатного ложа, и прикладываю ее к лицу. Стекло идеально облегает каждый изгиб моего лица, даже нос и подбородок. Посмертная маска Основателя Рода Фиолетовых как будто сделана с меня. В кожу лица вонзаются сотни игл, Осколок на груди вспыхивает, и возникает ощущение, что маска прирастает к лицу.

Сквозь узкие прорези я наблюдаю за выражением ужаса, застывшем на побледневшем лице Хранителя. Взывают сирены, и я вздрагиваю от удара об пол четырех бетонных плит, надежно изолирующих нас в небольшой комнате.

— Да что с тобой происходит, Тьма тебя забери⁈ — гневно восклицает Великий Князь, наставляя на меня указательный палец. — Сначала Храм, теперь — маска Основателя⁈ Тебе не пришло в голову, что можно отключить сигнализацию и спокойно изучать ее хоть до второго Пришествия Разделенного⁈

Я стою перед Шуваловым в центре его кабинета, опустив взгляд долу, как провинившийся школьник, и терпеливо выслушиваю справедливые обвинения. Я не готов делиться с ним размышлениями по поводу собственной внешности и моем двойнике в Выборгском Сиротском Доме. Пока не готов.

Князь нервно ходит по кабинету и изливает на меня злость вкупе с недоумением.

— Знаешь, какие аристо обычно не доживают даже до средних лет? — цедит сквозь зубы Игорь Всеволодович, подойдя ко мне на расстояние вытянутой руки. — Непредсказуемые! Их пристреливают, как бешеных собак! Пушкин и Лермонтов — яркие тому примеры! Ты тоже хочешь сдохнуть, не дожив и до сорока?

— У меня в любом случае нет шансов! — оправдываюсь я и горько усмехаюсь. — Дар мне неподвластен, и рано или поздно меня прикончат на какой-нибудь дуэли!

— Веди себя так, чтобы не прикончили! — приказывает Шувалов, выделяя каждое слово.

— Это был порыв, — признаюсь я. — Мне даже в голову не пришло, что маска подключена к сигнализации…

— Дело не маске, Саша, Тьма ее забери! — устало произносит Игорь Всеволодович. — Дело в тебе! Дело в самоконтроле! Ты не должен вести себя как восемнадцатилетний юнец, хотя им и являешься! Положение обязывает! Бери пример с Андрея Трубецкого, он…

Началось. Процесс воспитания подрастающего поколения во всей красе. Нашкодившему ребенку ставят в пример его друга, который на самом деле ничем от него не отличается. Я бы мог рассказать, как в Царском Селе этот самый друг позволил привязать себя к кровати ради призрачных ласк красивой медсестры, но помалкиваю и выслушиваю похвальбы в адрес Трубецкого молча. Не думал — не гадал, что наши отношения с Великим Князем трансформируются в извечный конфликт отцов и детей.