Я живой! Живой и невредимый! Фотонный шторм обогнул меня, не причинив никакого вреда, я его почти не почувствовал. Он рассеялся, и я вижу великолепную семерку Глав Великих Родов, все так же стоящих у входа в Храм. Я поднимаю руки и с удивлением оглядываю окутавший меня фиолетовый Покров.

Счастливый Игорь Всеволодович Шувалов срывается с места и бежит ко мне, подпрыгивая на неровных камнях брусчатки. Старик врывается в Храм, хватает меня за плечи, поднимает над землей и начинает кружить в сюрреалистическом вальсе. Через несколько секунд он останавливается, смущенно кашляет и ставит меня на горячий мрамор.

— Ты — цветной, Сашка! — с чувством произносит Великий Князь. — Родовая магия не может причинить вред члену Рода — ты прошел проверку! Добро пожаловать в ряды одаренных и в наш Род, теперь уже по-настоящему!

В уголках глаз старика стоят слезы. Он оборачивается к Главам Великих Родов и победно вскидывает правую руку.

— Парень наш! — кричит старик. — Фиолетовый до мозга костей!

Спохватившись, Князь снимает пиджак и накидывает его мне на плечи. Только в этот момент я вспоминаю, что обнажен.

— Пойдем, — говорит Шувалов, не разжимая губ. — Не лучшее время для официального знакомства с Главами Родов, но выбора нет!

Шувалов покровительственно обнимает меня за плечи, и мы выходим из Храма. Аристократы старательно смотрят мне в глаза, не опуская взглядов вниз, на голые ноги. На их лицах блуждают плохо скрываемые улыбки.

Останавливаюсь перед сильными мира сего и не знаю, как начать разговор.

— С боевым крещением тебя, сынок! — неожиданно тепло произносит Император всея Руси и крепко жмет мою руку. — Еще неделю потерпеть не мог⁈

Я глупо улыбаюсь и развожу руками. Государь должен казнить меня на месте, прямо перед парадным фасадом Храма, казнить прилюдно и жестоко, чтобы другим неповадно было, но он поздравляет меня с обретением Дара. Хочу крикнуть ему в лицо, что разгромил Храм Разделенного, уничтожил два вертолета и покалечил десятки гвардейцев…

— Простите, Ваше Величество! — смиренно произношу я. — Это было не самое умное решение, и я готов понести за него всю меру ответственности!

— Успеешь еще! — он кладет руку мне на плечо, и широко улыбается.

— Я хотел доказать, что Тьмы во мне нет! — оправдываюсь я.

— И ты доказал это! Поздравьте парня! — обращается Император к Главам Родов. — Вы же еще помните, как радовались Дару двадцать лет назад⁈

Романов задает тон, и остальные послушно его поддерживают. Я погружаюсь в пучину приветствий, неискренних поздравлений и пожеланий дальнейших успехов. Люди, которые пришли меня убивать, улыбаются и жмут руки — теперь я для них свой. С гарантией. Фиолетовое тавро проставлено и одобрено Храмом.

Я смотрю в красные глаза Юсупова, крепко жму руку оранжевоглазому Апраксину, улыбаюсь желтоглазому Нарышкину, внимаю речам голубоглазого Воронцова и выслушиваю елей синеглазого Трубецкого.

Я не хочу их видеть. Никого. Даже Императора. Даже Шувалова, который смотрит на меня, не скрывая гордости и торжества. Он громогласно заявляет, что наш Род полностью оплатит восстановление Храма, оплатит закупку новой военной техники и медицинскую помощь пострадавшим гвардейцам.

Наконец, тягостная церемония оканчивается, мы прощаемся с сильными мира сего и идем к любезно предоставленному Императором вертолету. Справа от трапа, облокотившись на черный бронированный борт «Сикорского», стоит князь Бестужев. Встречаю его холодный взгляд и вижу в нем лишь холодное равнодушие.

— Поздравляю, князь! — сухо произносит он, обращаясь к Шувалову. — Этот раунд за вами!

Великий Князь кивает и, не удостоив собеседника ответа, поднимается по трапу.

— Держись от меня подальше, щенок!

Эти слова адресованы мне — провокация чистой воды. Подавляю детское желание продемонстрировать вновь обретенную Силу и следую примеру Шувалова.

В роскошной, обитой белой кожей кабине мы с Князем садимся друг напротив друга. Глаза Шувалова вспыхивают, и нас окружает светящаяся фиолетовая сфера. Улыбка медленно сползает с лица Великого Князя и проступает другой лик — раздраженный и злой.

— Какого хрена ты творишь? — с нажимом спрашивает старик. — Возомнил себя бессмертным?

Перемена просто разительна. Я начинаю подозревать, что Князю не чуждо искусство актерской игры. Если бы он начал разговор по-другому, спросил бы, чего мне стоила эта Инициация, почему я пошел на чудовищный риск, я бы сам рассыпался в извинениях, но после его упрека…

— Победителей не судят! — с вызовом говорю я и отворачиваюсь, глядя в окно.

— Это не победа, а ошибка выжившего! — цедит сквозь зубы Шувалов. — Ты обещал думать, прежде чем действовать, и что?

— Вам стало жалко обещанных Императору денег⁈ — я старательно подливаю масло в огонь.

В фиолетовом коконе воцаряется молчание. Вопреки моим ожиданиям, Шувалов не злится, не истерит и не сжимает мои яйца в виртуальных тисках. Он смотрит на меня снисходительно, как многоопытный отец на непутевого сына.

— Мне жалко тебя! Сегодня ты прошел по лезвию бритвы три раза! — спокойно произносит он и начинает загибать пальцы. — Первый — когда прорвался в храм! Второй — когда прошел Инициацию! И третий — когда избежал праведного гнева Императора!

Шувалов лезет в несуществующий карман на груди, удивленно оглядывает себя и недовольно поджимает губы, глядя на свой пиджак, болтающийся на моих плечах.

— Доставай смарт из левого внутреннего кармана, набирай номер и рассыпайся в благодарностях! — уже спокойнее говорит он. — Обещай душу и тело за спасение своей никчемной жизни!

— Кому⁈ — нехотя спрашиваю я и беру в руки смартфон Великого Князя.

— А сам не догадываешься⁈ — с усмешкой спрашивает он.

— Цесаревич⁈

— Нет, но тепло!

— Наталья Романова⁈

— Она самая! — Шувалов язвительно улыбается. — И поразмысли на досуге, какое ей подаришь кольцо!

— К-кольцо? — ошарашенно спрашиваю я, и вся моя бравада улетучивается без следа.

— Помолвочное — с большим бриллиантом! — Князь утвердительно кивает. — Эта малолетняя дура спасла тебя от верной смерти, заверив батюшку, что вы любите друг друга, и ты так же далек от Тьмы как она сама!

— От смерти⁈ Любим друг друга⁈ — повторяю, будто попугай и с ужасом смотрю на Князя.

— Один Разделенный знает, что в точности она наплела, но Император сменил гнев на милость, и сейчас ты летишь домой, а не в подвалы Тайного Сыска!

Шувалов откидывается на кресле и разглядывает меня, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Ну чего ты испугался? — ухмыляется старик. — Не любишь ее? Ничего страшного, на царском ложе у тебя встанет как миленький — не ты первый, не ты последний!

— Тьма меня раздери! — восклицаю я и разбиваю костяшки пальцев правой руки об иллюминатор.

Мысли в голове путаются. Я думаю об Ольге, о своих чувствах к ней, точнее о том, насколько они сильны. Сравниваю ее с Натальей, сравниваю с Ми… Нет, я выбросил ее из памяти! Правда состоит в том, что мне нравится каждая симпатичная девчонка, и с каждой я хочу оказаться в постели.

— А ты всерьез думал, что, разгромив Храм Разделенного, избежишь расплаты? — прерывает мои размышления Шувалов. — Думал, что тебе это сойдет с рук также, как и все в твоей легкомысленной жизни? Радуйся, что расплачиваться придется членом, а не жизнью!

— Сбежать было бы лучшим решением? — спрашиваю я, стараясь не сорваться на крик.

— Не знаю, я не пророк! — отвечает Шувалов предельно серьезно. — Я пытаюсь донести до тебя, что у каждого решения есть последствия!

— Тогда объясните Разделенного ради, что вообще произошло⁈

— Бестужев заподозрил тебя в работе на Темных и покушении на Цесаревича. Пока его доклад дожидался рассмотрения Государем-Императором, ты сбежал и эти подозрения укрепил. Твой визит к Цесаревичу лишь усугубил ситуацию. А сегодня утром на заседании Совета Глав Великих Родов выступил Князь Грибоедов и заявил, что ты — Темный! Великие Князья проголосовали за твой срочный арест, и колеса государственной машины закрутились…