Ночная жара усиливает запах мочи и гниющей пищи. Он щиплет мои ноздри. Я вдыхаю через рот, чтобы избежать вони, но вместо этого мне кажется, что я ее глотаю. Мы направляемся к баррикаде, которая приближает нас к улице. Несколько оставшихся фонарей, расположенных в шахматном порядке вдоль проспекта, освещают ступени ратуши. Здание массивное, но его долгое время игнорировали. Часть камня крошится, и граффити покрывают большую часть стен, до которых можно добраться с тротуаров.

— Эта станция закрыта, верно? — Ларк бормочет, когда мы собираемся на верхней площадке лестницы. Похоже, что когда — то вокруг ступенек была какая — то конструкция, но в какой — то момент ее снесли.

— Большинство поездов в Нью — Йорке в эти дни не ходят. Общественный транспорт не занимает первое место в списке важных вещей для жрецов. — Атлас включает фонарик и начинает спускаться по ступенькам. — Лишь некоторые из них все еще ходят в разные районы.

Замечательно. Это означает, что есть много — много заброшенных туннелей метро, которые нам придется обыскать. Звучит как отличный способ провести ночь. Мысли о том, как этим утром я была в объятиях Атласа, проносятся у меня в голове, и страстное желание вернуться в то место становится невыносимым.

— Давайте покончим с этим, — ворчу я и следую за Атласом вниз по ступенькам. Цемент почти скользкий, влажный от висящей в воздухе сырости. Есть ржавые перила, за которые я могла бы ухватиться, но, честно говоря, я не хочу знать, чем еще покрыта эта чертова штука. Я осторожно ступаю и смотрю на фонарик Атласа. У меня есть один в кармане, но пока мы не окажемся под землей, я не собираюсь им пользоваться. Мы не хотим никого предупреждать о том, что мы здесь.

У подножия ступенек находится металлическая калитка с висячим замком, удерживающим ее на месте.

— И это все? Это все, что у них есть, чтобы перекрыть вход? — Я оглядываюсь по сторонам в поисках чего — нибудь еще, что могло бы нас задержать. Конечно, обычно минотавры не разгуливают под городом. Я до сих пор удивлена, что они просто не засыпали ступеньки и полностью не перекрыли вход, если не хотят, чтобы сюда спускались люди.

Атлас дергает металлическую калитку, и она открывается. Висячий замок с лязгом падает на землю. Очевидно, кто — то другой уже выполнил эту работу за нас.

— Судя по тому, насколько заржавел этот замок, я предполагаю, что его сняли давным — давно. — Нико поднимает замок, крутит его в руке, прежде чем бросить обратно на землю.

— Всем сохранять тишину и держаться поближе, — командует Атлас, возвращаясь в режим лидера.

Мы протискиваемся в проход, нам с Ларк гораздо легче, чем Атласу, Дрейку и Нико. Не то чтобы моя задница не зацепилась за ворота. Оказавшись за воротами, я достаю фонарик, наконец — то снова чувствуя себя независимым человеком, и направляю свет себе под ноги, чтобы не упасть на пути вниз. Тихое шарканье наших ботинок по цементу — единственное, что я слышу. Даже звуки сверху приглушаются, когда мы спускаемся все дальше под город. Аккуратно выложенные плиткой туннели Кэт в Чикаго выглядят все лучше и лучше.

Атлас первым выходит в ротонду, но я следую за ним по пятам.

— Вау, — бормочет Атлас, направляя луч фонарика на потолок.

Ладно, беру свои слова обратно; скучные подземные туннели ничего общего с этим не имеют. Потолок сводчатый, с арками, сходящимися к центральной точке. Витражное окно аккуратно выложено плиткой с рисунком. Панели были разбиты, и осталось всего несколько кусочков цветного стекла, но дизайн все еще очевиден. Там есть закругленная арка, которая ведет к другой лестнице, ведущей вниз.

— Пошлите. — Я машу фонариком в сторону ступенек, и мы всей группой спускаемся на нижний уровень.

— Здесь раньше останавливались поезда, — шепчет Ларк. Там изогнутая платформа, а за ней железнодорожные пути. На этом уровне больше арок, и даже несколько люстр свисают с потолка.

— Вот куда нам нужно идти. — Нико светит фонариком на пути. Грызун убегает от яркого света. Отлично. Пути грязные, и на них несколько луж воды. Боги, я надеюсь, что это вода.

— В каком направлении нам двигаться? — Я посветила фонариком влево и вправо. Никто не знает, где будет минотавр.

Далекий рев эхом разносится по железнодорожному туннелю слева от нас, и мы все замираем. — Срань господня! — Это прозвучало громко, хотя было очевидно, что совсем не близко. — Насколько велик минотавр?

— Охуенно большой, — ворчит Атлас. — Все готовы?

— Напомни мне еще раз, почему мы бежим к минотавру? — Дрейк вытирает пот со лба.

Никто из нас не отвечает. Мы все знаем, насколько важна эта задача. Атлас освещает пути фонариком и затем спрыгивает вниз. Его ноги приземляются с мягким стуком. Для мужчины его габаритов он почти грациознее меня.

— Следи за третьим рельсом. Большинство этих поездов больше не ходят, но это не значит, что рельсы все еще не эксплуатируются.

Чертов третий рельс. Это то, что обеспечивает электричество, на котором ходят поезда. Мы все напоминали друг другу, что одно прикосновение к этой чертовой штуке поджарит нас, как рыбную палочку. Мы с Атласом, скорее всего, переживем атаку. Атлас — из — за крови Зевса в его жилах, а я — из — за своей Фурии. У Ларк, Дрейка и Нико где — то в роду есть кровь Бога, но она разбавлена настолько, что есть большая вероятность, что они не выживут. Как бы то ни было, у нас нет времени на травмы, и никто не хочет получить удар током.

Я спрыгиваю вниз, преодолевая третий рельс. Рука Атласа вырывается, и он ловит меня, крепко притягивая к себе.

— Осторожнее, птичка. — Голос атласа мягкий. Я едва могу видеть его, так как оба наших фонарика направлены вниз, но я чувствую его взгляд, как теплый свет на моем лице.

— Наверное, я была немного взволнована.

Остальные трое спрыгивают рядом с нами, останавливая момент. Еще один рев эхом разносится по туннелю, и вот так мое внимание возвращается к текущей задаче. У нас есть работа, которую нужно сделать. Мы идем гуськом вдоль путей, держа фонарики низко над землей и время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться. Кроме прерывистого рева, шороха существ, которых я не хочу видеть, и зловещего плеска воды, падающей в лужи, я больше ничего не слышу.

Воздух в туннелях спертый. Затхлость сочетается с влажной грязью, и находиться под землей неприятно. Как только мы узнали, где проводится испытание, мы раздобыли все карты метро, которые смогли найти. Город не каждый год публикует обновления о том, какие маршруты закрыты и когда они будут закрыты. Нам пришлось собрать воедино наши лучшие предположения, основываясь на планах, к которым мы могли получить доступ, и информации из из «Darkneta». У Ларк были всевозможные контакты, что меня удивило. Я почти не прикасалась к компьютеру за всю свою жизнь, так что была чисто наблюдателем.

Однако у нас было не так уж много времени, так что все это было сделано в спешке.

Пот стекает у меня по спине, пока мы пробираемся сквозь мусор, который годами сбрасывался на рельсы. Это коллекция стеклянных бутылок, выброшенных кофейных стаканчиков, обломков пенопласта и остатков костей животных, которые погибли здесь внизу. Это весело.

Атлас поднимает руку, и мы все останавливаемся.

— Выключите свет, — шепчет Атлас. Щелчки пяти выключающихся фонариков предшествуют полной темноте, которая окутывает нас. У наших ног шуршат какие — то твари. Я расправляю плечи, но мне действительно хочется почесать кожу. По мне ничего не ползает, но есть что — то в этом звуке, от чего у меня мурашки бегут по коже.

От этого ощущения меня отвлекают звуки кряхтения.

Это смутно напоминает занятие сексом, но я действительно надеюсь, что это не так. Атлас невероятно сексуален в своей футболке и тактических штанах. Но я все еще не хочу, чтобы он прижимал какую — либо часть моего обнаженного тела к прогнившим деревянным балкам, разделяющим разные пути. Или, что еще хуже, к разрисованным граффити стенам, по которым стекает какая — то жидкость.