Нормальный бюджет, подобно полноводной реке, должен подпитываться большим количеством ручьев и притоков. Так что допускать больших перекосов в этом деле не нужно.

В окрестностях Соболевска уже выделены земли под засев зерновых культур. Переселенцы, большинство из которых собраны по таридийским деревням, получат в личное пользование не только участок с небольшим щитовым домиком, но и вполне приличный инвентарь для обработки, и отборное зерно для посева. По мере заселения близлежащих земель будем продвигаться все дальше к югу, в том климатическом поясе вполне реально и по два урожая в год снимать. Теоретически лет через десять можно будет не только обеспечивать пшеницей собственно Таридийскую Рунгазею, но и отправлять часть урожая в метрополию или просто продавать. Хоть тем же фрадштадтцам – было бы неплохо постепенно поставить их в зависимость от поставок пшеницы.

С мясом тоже особых проблем быть не должно. С окрестными племенами туземцев удалось достаточно легко договориться о поставках мяса бизонов. Со всех сторон выгодно: вроде и туземцы в своей привычной среде обитания остаются, и в то же время при деле, через которое постепенно сблизятся, а потом и вольются в наше новое общество.

Но главные мои надежды связаны с промышленностью. Я всеми силами тащу в Новый Свет владельцев мануфактур, обещая им здесь льготные условия, поддержку и новые рынки сбыта. А уже разведанных месторождений полезных ископаемых столько, что на вовлечение их в разработку понадобятся десятки лет. И это с учетом того, что более-менее охваченной геологоразведкой является только часть севера континента. Так что работы здесь полно, и слава богу, что мне самому во все это вникать не нужно – в моем распоряжении теперь есть люди, уже занимавшиеся подобными делами в Таридии. Мне же остается самая «малость» – направлять, подсказывать и обеспечивать безопасность. А уж с этим в Рунгазее проблем еще больше, чем в Старом Свете.

Руководителей нашей разведки и контрразведки – Бурова и Ольховского – я сюда перетащить, конечно, не мог, но зато два года назад лично подбирал и отправлял сюда молодых способных товарищей, уже успевших получить опыт работы в профильных ведомствах. Так что работу начинать приходилось не с чистого листа, кое-какие наработки у поручиков Топольницкого и Сильянова уже имелись.

– Ну что, Юра? – спросил я, входя в кабинет контрразведчика Сильянова.

– Мальчишки нашли голубятника в южной части города, – улыбаясь, ответил невысокий, полный, рано начавший лысеть поручик, поднимаясь мне навстречу. Несмотря на невзрачный, добродушный вид, стальной стержень у парня имелся, и голова неплохо соображала, так что сомневаться, что все его потуги на поприще поиска источника утечки информации из губернаторского дворца не ограничатся всего лишь находкой подозрительной голубятни, не приходилось.

– Та-ак… – протянул я, поощряя его к продолжению беседы.

– Голубей в Соболевске держат не так много людей. За всеми пришлось понаблюдать некоторое время, что и вызвало такую временную задержку. Однако ничего подозрительного найти не удалось. Тогда мы стали отслеживать привозящих голубей в наш морской порт – их ведь как ни прячь, а запахи и издаваемый птицами шум все одно выдадут. Вот мальчишки и выследили такого товарища, уже дважды получавшего в порту корзинку с голубями. Живет он, как я уже упомянул, на южной окраине, а потому я оформил и запрос на воздушное наблюдение, и поставил опытных сотрудников приглядывать за домом с земли. Это сработало – за две недели общими усилиями удалось засечь три отправки! А потом мы выяснили, кто является отправителем!

В этом месте весьма довольный собой Юрий сделал театральную паузу, ожидая от меня нетерпеливого вопроса.

– Неужели секретарь? – предположил я, не оправдывая ожиданий контрразведчика, которому явно хотелось триумфально «огорошить» меня результатом своей работы.

– Вы знали? – улыбка так быстро потухла на полном лице Сильянова, что мне моментально стало его жалко. Вот что я за сволочь такая – неужели трудно было подыграть поручику?

– Нет-нет, Юра, это только предположение! – поспешил успокоить я товарища.

На самом деле ошибиться с предположением было достаточно сложно. Сведения утекали прямиком из губернаторского дворца, то есть искать нужно было среди работников моей администрации, имеющих доступ к служебной информации. Обобщение известных мне фактов и докладов наших разведчиков в Ньюпорте указывало на преобладание у шпиона экономических данных, ну а руководство служб слишком уж на виду, чтобы так рисковать. А вот секретарь и доступ к информации имеет, и общается с коллегами из соседних служб, и всегда находится в тени – очень заманчивое сочетание для потенциального шпиона. Хотя могут быть и другие варианты.

– Право, Михаил Васильевич, скучно с вами, – всплеснул руками Сильянов, выслушав мои рассуждения, – все вы наперед знаете!

– Опыт, Юра, опыт! – усмехнулся я, не уточняя, впрочем, что мой опыт по большей части основан на книгах, фильмах и глобальной сети из прошлой жизни.

– Иван Андреевич Самсонов, двадцать шесть лет, служит секретарем в экономическом отделе администрации. Если прикажете, можем хоть сейчас его брать, но я бы предпочел дождаться очередной отправки письма. Тогда можно будет накрыть и шпиона, и голубей.

Я неспешно прошел через всю комнату к окну, оперся руками о подоконник, с минуту задумчиво смотрел на заснеженные улицы и крыши домов, на виднеющуюся вдали скованную льдом реку. Голуби. Все-таки голуби. Все не терял надежду выявить у противника какой-то передовой способ связи… Но что в этом мире может быть передового, коли электричество тут пока существует на уровне лейденской банки?

Кстати, я ни разу не знаток по части голубиной почты, но что-то сильно сомневаюсь в способности этих птах преодолевать столь большие расстояния, как между Соболевском и Ньюпортом. Тем более что кратчайший путь лежит либо через горы, либо через море, что сопряжено с дополнительными трудностями. Должна быть дополнительная точка. Может, даже две. Скорее всего, одна из них находится в каком-то из фрадштадтских фортов в районе Ратанского прохода, а вторая – где-то на Карайской равнине. Что нам даст полная летная карта крылатых почтальонов? Да практически ничего. Если уж сильно приспичит, то можно нанять любителей соколиной охоты – они с удовольствием оборвут эту линию связи. Но зачем? Чтобы противник обеспокоился, насторожился, стал искать другие способы, которые нам снова нужно будет отслеживать? Да ни в коем случае! Гораздо умнее «подключиться» к этой линии и использовать ее в своих интересах.

То же самое касается и самого шпиона. Арестовать-то его – дело нехитрое, только вот день-другой порадуешься, а потом – ищи следующего, ибо свято место пусто не бывает, с другой стороны – кто предупрежден, тот вооружен.

– Вот что, Юрий Сергеевич, спешить мы в этом деле не будем. Аккуратно понаблюдай за этим самым Самсоновым, выясни все: как живет, с кем живет, с кем дружит и общается, чем увлекается. Нужно знать о нем все! Только после этого решим, как нам поступить.

– Но, Михаил Васильевич, он же будет в это время еще отправлять письма!

– Если вдруг обнаружится получение им информации о военных разработках, сразу информируй меня. А так до весны вряд ли он что-то важное сумеет передать.

– Но он же предатель!

– Даже предателей можно использовать в своих интересах!

– Это понятно, – Сильянов смущенно почесал затылок, – но я думал, вы захотите наказать его за тот случай с хошонами.

Скорее всего, именно Самсонов и сообщил в Ньюпорт, что на борту корабля, направляющегося в Ларгуш, будет лично присутствовать князь Бодров с супругой. И именно эта информация побудила фрадштадтских кукловодов включить в свой план по вытеснению таридийцев с континента дополнительную опцию в виде попытки моего захвата. Но это еще не повод для принятия скоропалительных решений. В конце концов, месть – это блюдо, которое подают холодным. И объектом этой мести должен быть не предатель, а его хозяева.