Только после Первой мировой войны старая иерархическая система использования домашнего персонала и слуг на Западе начала исчезать. Как только горничных стало не хватать, заправлять сложно устроенную постель оказалось для многих невыносимо тягостной рутиной. Домашние хозяйки вздохнули с облегчением лишь в 1970-х годах, когда дизайнер Теренс Конран популяризировал шведское пуховое одеяло и пододеяльник. Впервые в истории кровать можно было застелить за три секунды.

Сегодня наши кровати можно не только легко застелить, но и недорого купить на многочисленных фабриках по всему миру. Несмотря на то что это самый часто используемый предмет мебели, о кроватях почти ничего не рассказывают, их не выставляют на всеобщее обозрение{19}. И все же они красноречиво свидетельствуют о том, кто мы такие, как живем, о чем думаем, – и так было всегда.

В 1612 году в своем трактате «Проверенные советы по поводу здоровья» (Approved Directions for Health) валлийский писатель Уильям Воган писал, что сон «укрепляет дух, утешает тело, успокаивает чувства… избавляет от печали и усмиряет яростный ум»{20}. Итальянская поговорка того времени добавляла: «Постель – это лекарство», вторя общепринятому медицинскому мнению, что для здоровья сон имеет решающее значение. Для кого-то, согласно восточноанглийской поговорке, сон служил тем, что позволяет «забыть обо всем на свете». Многие даже верили, что сон определяет судьбу человека при жизни и после нее. Пессимист Уильям Фистон в своей книге «Школа хороших манер» (Schoole of Good Manners, 1609) описал темную ночь как символ «ужаса, тьмы и горя», а свою постель называл прообразом могилы{21}.

В мире, где многие боялись темноты, хороший ночной сон помогал сохранить душевное здоровье, а кровать, в которой спал человек, служила местом физического и духовного преображения. В XIX веке люди Викторианской эпохи окружали себя знакомыми предметами, любовались религиозными сюжетами, вышитыми на постельных принадлежностях, молились и читали на сон грядущий отрывки из Библии. Каждую ночь перед сном, в идеале – преклонив колени, люди облегчали душу и обращались к Богу со своими печалями и мольбами. В наше суетное время религиозные страхи уступили место вполне мирским тревогам. Сегодня большинство думает о сне просто как о способе восстановления сил. А наши сны, даже если мы их помним, лучше держать при себе.

Древние египтяне вкладывали в сновидения особый смысл, полагая, что они позволяют богам передавать людям свои послания. Лучший способ вызвать или «взрастить» такие видения – посетить святилище или храм и, проведя там ночь, увидеть свой «сон». Часть книг, которые использовались тогда для интерпретации сновидений, дошла до наших дней. Одна из них, составленная приблизительно в 1275 году до н. э. писцом Кенхиркопешефом из Дейр-эль-Медины, где жили рабочие, строившие гробницы в Долине царей, давала толкования более чем ста снов, которые автор трактовал как благоприятные или неблагоприятные. Среди благоприятных есть такие: «Если человек видит, как он хоронит старика, это хорошо и означает процветание». Среди зловещих – следующее: «Если мужчина видит во сне, как он занимается любовью с женщиной, это плохо и предвещает скорбь». Египтяне почти всегда считали сексуальные сны недобрыми, особенно для женщин – даже сон о сексе с мужем был предзнаменованием несчастья. Лишь немногие женские сексуальные сны сулили что-то хорошее – как правило, те, в которых фигурируют животные. Описание такого предвещающего благополучие сна можно найти в папирусе XIII коллекции Карлсберга: «Если во сне ибис вступит с ней в половую связь, то это сулит ей прекрасно устроенный быт»{22}. Писцы использовали слово ad (кровать на ножках) для обозначения сна, добавляя слово rswt (иероглиф открытого глаза), чтобы обозначить сновидение. Буквальный перевод rswt – «пробудиться». Таким образом, иероглиф сновидения – это символ постели в сочетании с символом открытого глаза. Подобное обозначение отражает египетское представление о сновидениях: это состояние бодрствования внутри сна как способ общения с богами и загробным миром, а также исцеления и управления своей жизнью.

Храмы снов продолжали существовать и при греках. Как и египтяне, большинство греков верили, что боги посылают сны в качестве вестей или наставлений. В своем трактате «О предсказаниях во сне»[13] прагматичный Аристотель поставил под сомнение эту идею, заключив, что сновидения, скорее всего, просто образы, основанные на прошлых переживаниях и мыслях. Тем не менее вера в то, что сны могут нести в себе пророчества, оставалась сильной. Иисус видел во сне, как его предают. Римскому императору Калигуле снилось, что он стоит перед троном Юпитера – верховного божества, – прежде чем быть сброшенным на землю, и это видение он считал предвестием своей смерти. На следующий день его убили.

В 1590 году юная Лукреция де Леон из Мадрида была арестована, так как испанские власти сочли, что ее сны вызывали «скандалы и беспорядки». За несколько лет два священника записали примерно четыре тысячи апокалиптических видений Лукреции, включая поражение Испании от английских и турецких войск и конец света. Сбылось только одно из важных сновидений: гибель Великой армады. Даже ее собственный отец объявил ей, что «сны – это только сны»: «Если ты в них веришь, я прикажу тебя убить». В конце концов ее приговорили к ста ударам плетью и двум годам заточения в монастыре.

Некоторые сны оказывались пророчествами, но совсем иного рода и пагубными для супружеской гармонии. В разгар лондонской чумы 1666 года автор дневника Сэмюэл Пипс описал воображаемую ночь страсти с леди Каслмейн как «лучшее, что ему когда-либо снилось»[14]. Его жена, Элизабет де Сен-Мишель, была настолько подозрительна, что стала проверять пенис спящего Пипса на предмет признаков эрекции. С другой стороны, их брак был далеко не идиллическим из-за его измен в реальной жизни, в том числе с Деб Уиллет – женщиной, нанятой, чтобы помогать Элизабет по хозяйству. Однако, когда Элизабет умерла от тифа в возрасте всего двадцати девяти лет, говорили, что это так сильно подействовало на тридцатишестилетнего Пипса, что он больше никогда не вернулся к ведению дневника.

В XVIII веке увлечение записью снов среди представителей высших классов Англии достигло беспрецедентных масштабов. Один лондонский торговец разбогател, выпуская «Дневник ночных воспоминаний» – пергаментный планшет с горизонтальными направляющими для записи снов при свечах{23}. В XIX веке новая группа мыслителей вернулась к вопросу о значении снов и о том, как они управляют нашей реальной жизнью. Основателем данной школы был Зигмунд Фрейд. В «Толковании сновидений», опубликованном в 1900 году, он утверждал, что сновидения – это символические проявления подавленных желаний, страхов и потребностей, которые часто слишком болезненны, чтобы быть пережитыми или воспроизведенными непосредственно, и поэтому они сублимируются в нашем подсознании через «психическую цензуру»{24}. В своем анализе он вернулся к работе прорицателя Артемидора из Эфеса[15], который в II веке систематизировал и объяснил многочисленные символические значения сновидений, приводившиеся его предшественниками. Так, например, правая рука символизировала во сне отца, сына или друга, а левая (sinister – «неверная, зловещая») – мать, жену или любовницу. Карл Юнг также был известным сторонником идеи, что сны раскрывают тайны внутренней жизни и показывают сновидцу скрытые аспекты его (или ее) личности. Их современник Альфред Адлер предпочитал рассматривать сны как своего рода инструмент для решения проблем и даже предполагал, что чем больше снов вы видите (или помните), тем, вероятно, больше у вас проблем.