Люди не только путешествовали, но и часто перемещали кровати по дому. Это было совершенно нормально для тех времен, когда разные комнаты еще не получили определенного назначения. Средневековый тюфяк (или южноазиатский чарпай) можно было положить (или поставить) куда угодно. Такие кровати, вероятно, существуют с тех пор, как люди перестали спать на земле. Большинство современных пакистанских семей до сих пор владеют чарпаями. Этот подлинно универсальный предмет мебели годится на все случаи жизни. Женщины используют их для общения со своими подругами и семьей; украшенные цветами, они становятся свадебными кроватями; они служат кушетками для родов, для подвешивания колыбелей с младенцами и, наконец, выполняют роль сушилок для одежды или специй. Мужчины могут использовать их как трибуну для обращения к общине или как идеальное место для неформальной беседы. Пара маленьких детей легко перемещает их по дому – хоть на веранду, хоть на крышу, если вдруг захочется поспать там. При использовании для сна вокруг чарпая обычно вешают москитную сетку, но от этого конкретная постель совсем не обязательно наделяется свойствами индивидуальной собственности. Жители Дера-Гази-Хана, бедного городка в пакистанском Пенджабе, довели идею чарпая до крайности, изготавливая его гигантские версии, известные как хатты. На них усаживается более двух десятков человек, поэтому хатты становятся местами для встреч – идеальной площадкой, чтобы собрать друзей на праздник или просто посплетничать вечером.

Вариации на тему обычного (одноместного!) чарпая появлялись в Древнем Египте, Месопотамии и Греции, но до наших дней дошел именно индийский вариант. Легкие и простые в изготовлении чарпаи из кокосового, пальмового волокна или хлопка сегодня широко используются в городах и деревнях Судана, популярны в Азии и Восточной Африке. В сельских районах Китая многие люди спят на плетеных кроватях – их основание из деревянной рамы и плотной веревочной сетки образует слегка провисающую, но все же довольно жесткую платформу для спального коврика или одеяла. Легкие, портативные, они используются порой даже в недорогих отелях. Такие кровати настолько удобны и универсальны, что, вероятно, никогда не выйдут из моды.

Одна из самых незатейливых кроватей (если это можно назвать кроватью) родом из Америки. Речь идет о гамаке. Этот замечательный артефакт прибыл в Европу с возвращавшимися испанскими конкистадорами. В 1492 году Колумб писал о том, что многие индейцы приходили каждый день на его корабли и предлагали для обмена хлопок и hamacas – «сети, в которых они спят». До того как попасть в письменную историю, гамак веками использовался в Центральной и Южной Америке. Испанское слово hamaca заимствовано из языков индейских племен араваков и таино и переводится как «растянутая материя» – ткань, матерчатая или веревочная сетка, подвешенная между двумя неподвижными точками. Гамаки обладали неоспоримыми преимуществами в лесистых районах Центральной и Южной Америки. Их было легко нести и быстро натянуть почти в любом месте между двумя деревьями, в них было очень удобно. А главное – эти приспособления защищали спящих от укусов муравьев, змей и множества жалящий насекомых, а также от инфекционных заболеваний. После открытия Америки гамаки стали ее устойчивым символом. На чрезвычайно популярной гравюре 1630 года художника фламандского барокко Теодора Галле изображен знаменитый первооткрыватель Америго Веспуччи, который будит прекрасную коренную американку, поднимающуюся в изумлении из плетеного гамака.

Гамак – предмет недолговечный. Его легко изготовить, не жалко выбросить или потерять. Это означает, что мы почти ничего не знаем о доколумбовой истории гамака, но говорят, что их завезли на Юкатан с Карибских островов примерно за два столетия до испанского завоевания. Насколько нам известно, они не занимали особого места в культуре или мифологии майя, но были широко распространены в лесах Амазонии до прибытия европейцев.

Пока Колумб не привез их в Европу, гамаки были неизвестны там в качестве дорожных кроватей, хотя широкие хлопковые стропы иногда использовались в качестве сидений для карет. Поначалу для сна их стали применять в море: они появились на парусных судах около 1590 года и использовались моряками Королевского флота с 1597 года. Они идеально подходили для применения в ограниченном пространстве корабля: раскачивались вместе со спящими при движении судна, из такой кровати почти невозможно было выпасть даже во время сильной качки. Их можно было туго свернуть и убрать, чтобы не путались под ногами, а можно было натянуть как сети вдоль палубы военного корабля, чтобы обеспечить дополнительную защиту в бою. Даже когда гамаки висели близко друг к другу, в них можно было уютно, как в коконах, спать. Тех, кто погиб в бою или от болезни во время плавания, хоронили в море, привязав к их гамакам груз. Боевые действия в джунглях во время Второй мировой войны заставили американскую армию использовать гамаки с противомоскитными сетками в таких местах, как Бирма. Гамаки пригодились американским морским пехотинцам в Новой Британии и на других влажных, кишащих насекомыми островах Тихого океана. Их вешали в окопах, чтобы укрыться от вражеского огня. И американцы, и вьетконговцы использовали их во время войны во Вьетнаме. Гамаки даже побывали в космосе. Во время программы «Аполлон» астронавты спали в них в лунном модуле между прогулками по Луне.

В настоящее время гамаки производятся в промышленных масштабах, особенно в Центральной Америке. Здесь их подвешивают одинаково охотно в спальнях, гостиных, на верандах. На Юкатане плетение гамаков – одно из самых популярных ремесел. В Сан-Сальвадоре даже проводится ежегодный ноябрьский фестиваль гамаков, где мастера продают сотнями свои разноцветные изделия. Гамаки прекрасно подходят для детского сна: они изгибаются вместе с позвоночником ребенка, самостоятельно укачивают капризного малыша и могут быть подвешены где угодно.

Современный человек может поспать в кровати там, где это казалось совершенно немыслимым еще два столетия назад. На протяжении тысячелетий людям приходилось путешествовать поодиночке или небольшими группами, если не считать армий или флота. Битком набитые дилижансы были суровым испытанием на плохих дорогах. Путешественники, вроде некоего майора Хэннинга в 1815 году, писали о «тщетных попытках заснуть, о том, как голова бьется о боковую панель, в то время как другое плечо служит подпрыгивающей опорой храпящему фермеру»{135}. Майор жаловался на окаменевшие колени, на постоянно ревущий клаксон кучера и на сверлящий взгляд «старой девы», сидящей напротив. Затем началось массовое передвижение по железным дорогам, соединившим близкие и дальние города и поселки. Поездки по железной дороге могли длиться несколько дней, а это означало, что людям приходилось спать в поезде. Поначалу пассажиры спали на своих сиденьях, часто на жестких скамьях, которые не сулили ни малейшего комфорта. Спальный вагон впервые появился в Америке в 1830-х годах. Двадцать четыре кровати, которые днем можно было превратить в сидячие места, были удивительно неудобными.

В Соединенных Штатах имя Джорджа Мортимера Пульмана стало синонимом комфортных путешествий по железной дороге{136}. Пульман был краснодеревщиком и инженером, который завоевал первоначальную славу, поднимая здания в Чикаго выше уровня наводнений с помощью винтовых домкратов. После одного мучительного путешествия на поезде он решил создать спальные вагоны для железнодорожной компании Chicago and Alton. Нижние сиденья он сделал откидными, а верхние железные койки с помощью веревок и блоков крепились к крыше. Новые вагоны не имели успеха, поэтому четыре года спустя у Пульмана была готова следующая разработка под авторским названием «Пионер»: теперь вагоны стали шире и выше прежних, между корпусом вагона и колесами была проложена упругая резиновая прокладка, смягчающая тряску. В дневное время «Пионер» выглядел роскошным, но привычным пассажирским вагоном, но с наступлением темноты он превращался в двухэтажный отель на колесах. Сочетание складных сидений и верхних коек преобразовывало пространство вагона в спальню. Специально обученные портье приходили, чтобы установить разделительные ширмы и застелить постели. Все в этом вагоне говорило о невиданном прежде на железных дорогах уровне заботы о комфорте пассажиров. В 1865 году в пульмановском вагоне тело 16-го президента США Авраама Линкольна было доставлено из Вашингтона в Спрингфилд, к месту его захоронения. Это принесло вагонам всенародную известность, и вскоре на такое оснащение салона стали поступать заказы. К 1867 году Пульман управлял парком из почти пятидесяти вагонов на трех железных дорогах. В годы расцвета американских железных дорог было несколько поездов, составленных исключительно из пульмановских вагонов. Среди них – один из самых престижных в Америке, 20th Century Limited на Центральной железной дороге Нью-Йорка.