Но ликовать нет времени. Побег-то еще почти не состоялся. Надо выяснить, что там — снаружи.

— Эй… А я? — робко подала голос соседка, когда я, крадучись, неуверенно направился к выходу. Тьфу, точно же! Не бросать же ее с этими мразями!

— Так ты… у колдуна? — переспросила она, когда я подошел. Нашла время побеседовать, конечно! — Совсем не наколдуешь? Хоть что-нибудь! Или своего хозяина позови!

— Хрен тебе, а не колдун, — пробурчал я. — Не умею.

— Не жильцы мы… — Она горестно уронила голову на грудь и всхлипнула.

— Эй, хватит соплей! — грубо оборвав новую истерику, я принялся расстегивать скобы.

— А за что тогда они тебя?.. Раз не колдун? — шмыгнув носом, все же чуть успокоилась пленница.

— Спрашивали, откуда гимори, а я не знаю, — зачем-то признался я.

— Жалко… — тихо, как бы про себя, проговорила женщина. — Но, может, хорошо, а то я слыхала…

Тут она замолчала и опять погрузилась в себя. Видно, желание болтать пропало.

— А фебя фа фто? — внезапно решил поинтересоваться я, возясь по прежней схеме с веревкой, которую, очевидно, намотали для подстраховки. И подозрительно поглядел на клыкастую. А действительно! Вдруг я тут какую-нибудь серийную детоубийцу освобождаю?

— Дескать, ведьма я, — грустно пробормотала женщина. — Да я это… На скотину знаки…

— Э-э, что делала? Какие знаки? — Я даже оторвался от дела. Ну-ка, любопытно… Кто же она такая, чем занималась? Чем не понравилась длинноухим?

— Ну, чтобы скотина… слушалась хорошо, — ответила она, и вроде откровенно. Судя по всему, обычное дело, ничего такого. Да и звучит не особо страшно. В чем тогда подвох, зачем держали здесь и пристрастно допрашивали? Впрочем, чего я… У меня-то самого тоже выпытывали непонятно что. И со всем старанием. Эти сволочи, видимо, о презумпции невиновности вообще не слышали. Но надо бы потом все же подробнее расспросить про эти самые знаки. Похоже, все-таки какая-то магия…

Рука ужасно горела, да и вторая тоже. Саднила простреленная нога, ныло все изморенное тело. Однако справляться пока было можно. Лишь бы не началось заражение. Антибиотики я вряд ли отыщу. А все же неплохо держусь. Человек бы от таких пыток отходил гораздо тяжелее.

— Держись. Тут мы не помрем, — решил я подбодрить неудачливую ведьму. Да и не столько ее, сколько себя самого.

Пора выяснять, куда делись все ушастые арийцы — и действительно ли все. И делать ноги — поживее, пока хоть какая-то возможность досталась. Передвигаюсь я нынче, правда, как пожилой алкоголик, но это не повод раскисать. Впервые за четыре жутких дня я был способен что-то решать сам — и упускать момент нельзя.

С опаской присел рядом с выходом, чтобы поменьше отсвечивать, и аккуратно отодвинул полог — на пару ладоней, не больше. Видно раскисшую грязь, пару кустиков, пушистый желтый первоцвет — что-то рановато он… А вот мягких эльфийских сапог не видно. Нервный «добряк», кажется, тоже отбыл, а не просто выглянул подышать. Странно это. С дисциплиной-то у длинноухих — дай бог каждому.

Тут я ощутил острую тревогу, а миг спустя понял: слух уловил отзвук быстрых и плавных шагов. Грязь выдала — слегка чавкает. Шаги стремительно приближались.

Сделав страшную гримасу, я поднес палец к губам и указал ведьме, чтобы спряталась справа от входа в шатер. Слева стоял я сам.

Ткань разлетелась, в пыточную вихрем ворвалась та самая… красавица Ниольтари. Глаза цвета морской бездны еще только удивленно распахивались, сочные губы приоткрылись для вскрика, рука потянулась к поясу, но я все же успел. Ободранный кулак с размаху впечатался ей в скулу. Другим пробил эльфийке в солнечное сплетение. Кисть словно окунули в кипящее масло, я глухо охнул сквозь зубы. Пока пальцы надо бы поберечь… Ушастая свалилась на землю, и я еще добавил ей сапогом в живот. Вроде хватит. Быстро заткнул ей рот тряпкой, которую оторвал от своей поношенной штанины. Надо связать.

Нехорошо бить женщин — но не в тех случаях, когда она пытала тебя три очень, очень долгих вечера. Причем за просто так, потому что рожей не вышел, происхождение излишне пролетарское и компания подозрительная.

Закончил прикручивать мучительницу к той же плахе и отметил, что клыкастая деловито снимает с эльфийки ножны с кинжалом. И, кажется, собирается прямо сейчас пустить его в дело!

— Э, положи… нож, — скомандовал я, внутренне скривившись.

Ведьма изумленно вытаращилась на меня.

— Так давай убьем сперва! — полушепотом предложила она.

— Положи, я сказал! — сердито выдохнул я. — Ушастые нас тогда точно найдут!

Сам же удивился своему внезапному порыву — почему-то стало неприятно до омерзения. Ведь в самом деле, кажется, прирезать безопаснее. С другой стороны, эльфы сильно не обрадуются смерти сородича. Особенно от руки ведьмы и тролля. Уж тогда поиски будут крайне прилежными. Хотя вопрос, могут ли искать еще тщательнее…

Беспомощная связанная девка уже не воспринималась как угроза. Не настолько я ее возненавидел за это время, чтобы хладнокровно умертвить, когда она уже не представляет опасности. Возможно, еще через пару деньков в застенках и рассуждать бы не стал…

Ее смерть мне ничего не даст. Умелица эта, скажем так, нейтрализована. А вот отягчающим обстоятельством убийство может стать. Короче, ну ее к черту.

Но тут живо вспомнился звук, с которым когти отдираются от пальцев. И еще — как нескончаемая боль захлестывает разум, как превращаешься в воющего зверя… Аж зубы скрипнули.

— Я сам. — Протянул ладонь. — Дай нож.

Поднял кинжал, нацелил острие на сердце врага. Рукоять резная, какой-то цветочный орнамент… Красивая. Как эльфийка. Считается, что сердце у человека слева, но на самом деле оно почти посередине груди. Слева просто пульс лучше слышно, там аорта. Надеюсь, у эльфов так же.

Коротко замахнулся — и вонзил лезвие в мягкое тело. В бок… Мастерица пыток глухо застонала. Я вытер кинжал об ее одежду. Помрет — туда и дорога, если нет… Ну, повезло тогда.

— Пусть так посидит, — буркнул я. — Так лучше. Стащи с нее, что надо. И пошли отсюда. Живо.

Клыкастая смачно плюнула на эльфийку, от души поддала ей ногой по ребрам разок-другой и поплелась за мной. Снова прислушался, ловя любые шорохи. Скрипят деревья, чирикнула птица… Ветер зашумел ветками, захлопал каким-то полотнищем. В его шуме мне послышалось еще кое-что, едва различимое и смутно знакомое. Показалось?..

Вновь осторожно выглянул из шатра — пока вроде по-прежнему безлюдно… в смысле, эльфов нет. Согнувшись в три погибели, навострив до предела слух, кособоко побежал к кромке леса. Вот она, уже близко… Вот она, почти!.. Есть! Добежал! Теперь постараться найти кусты погуще… Как назло, пока сплошной подлесок, елки начинаются гораздо дальше.

Сбоку раздался подозрительный хруст, и я прямо на бегу, не тормозя, шлепнулся в гнилую листву. Слегка распорол бедро о сучок, торчавший у земли, поцарапал ухо. Рана под коленом опять горела. Плевать. Лишь бы не заметили. Лишь бы не заметили!

Ведьма, которая неуклюже неслась следом, повторить мой маневр сразу не догадалась. Схватил ее за ногу, дернул вниз. Женщина плюхнулась рядом. Слава богу, хоть молча.

Так. Пока вязать беглецов никто не спешит. Вроде обошлось?

И тут совсем рядом так лихо треснула ветка, что я чуть не подскочил. В панике попытался раствориться в грунте. В груди колотилось так, что мешало слушать.

Ничего. Снова тихо, только стучит сердце. И тенькает вдали какая-то птаха. Хорошо ей.

Полежав минут десять, я все же решился встать. Клыкастая спутница, глядя на меня, неуверенно последовала примеру.

— Что, идем? — спросила она шепотом. Я кивнул, и мы двинулись дальше, на этот раз уже почти ползком. Пахло мокрым снегом и мятой.

Спасительная тень еловых лап маячила уже в десятке шагов. Это пока, конечно, не глухая чаща, но там спрятаться легче… И никакие волшебные песни меня не заставят вернуться. В этом уверен абсолютно. После уютного полумрака шатра и легких рук эльфийки — уверен.