Трусов деревенские маргиналы, думается, не носят — не увидел ничего похожего. Либо у каждого одна бессменная пара, максимум две. Ну и ладно, не больно-то хотелось чужие надевать. Мне и так не натирает.

Шапку надо бы еще или, на худой конец, шерстяной шарф. И одежду бы потеплее. В новом теле я мерзну, вероятнее всего, меньше людей, холод мне не так страшен. Но все-таки. Про запас бы пригодилось — вдруг морозы еще крепче ударят.

Ну, выбрал, что хотел. Главного только не нашел — никакой посуды для того, чтобы греть воду, и ничего, чтобы огонь разводить. Как я вообще собирался это искать?.. Как я на кухню влезу, не попавшись?

Неожиданно со стороны улицы послышался разговор, донесся скрип снега. Голоса свернули к дому, во дворе которого меня угораздило сейчас оказаться. Я обмер и лег в сугроб вместе с тряпьем и скипидаром.

— А потом оно на меня как бросится! Башка — во-о-от такая! С дом! Я, не будь слабаком, — ему навстречу! — задушевно рассказывал кто-то, пьяно глотая слоги и растягивая слова. — Ну и вот! Это самое. Ка-а-ак заеду ему дубиной прямо в морду — у него зубы и повылетали! Здоровенные, во-от, с руку длиной! Ты подумай!

В ответ охнули и тонко запричитали:

— Да как же это? Кормилец ты мой! А если б цапнуло — как я тут без тебя?

— Молчи, баба! Я мужик или кто? Я разве дозволю, чтобы у нас под боком тролли?.. И… пакость тут разводили! Уж я ему задал! Так вломили! Ик… Насилу утек он от нас. Вместе с пауком! Мы было за ними, да разве их догонишь! Вот и воротились.

— А зубов-то собрал, которые вышиб? Мы бы, глядишь, продали кому диковину, — деловито спросил женский голос.

— Не мужицкое это дело — на карачках ползать, зубы собирать! Сама иди да собери, — лихо отшил подгулявший вояка.

— Ну, куда я пойду… Постой-ка, крыльцо… На меня-ка обопрись…

— Да сам я! Ик… Не кудахтай, курица!

Голоса удалились в хибару, хлопнула дверь. В сенях врун тотчас грохнулся и выдал матерную руладу. Его подруга, жалобно бормоча, пыталась его поднять, но безуспешно. А пока они заняты, мне пора бы валить!

Заодно узнал много нового об их вылазке в наш с китообразной тварью подвал. Жаль, что пьяный никак не обмолвился о дальнейших замыслах по борьбе с троллями и сопутствующей живностью. А вместо этого разливался о своих подвигах. Герой. Небось быстрее всех бежал, штаны придерживая, чтобы из них ничего не посыпалось.

Первый вывод получен: стало быть, в захиревшем поселке обитают простые алкаши, а не бомжи одичалые. Для меня, конечно, это сути не меняет. Приусадебный участок не добавляет терпимости к тем, кого не считают человеком. Быстро же я нашел цивилизацию! Однако пользы-то от нее… Пока что ущерб один. Увы, не только моральный.

Кстати, чем этот бравый победитель так угостился на радостях, интересно? Откуда они вообще спиртное достают? Может, из города привозят? Да вряд ли, пожалуй. Брагу поставить — много ума не надо, если есть зерно, фрукты или ягоды.

Я в третий раз за вечер одолел изгородь, очутившись вновь за деревней. Начал обходить ее по кругу, выискивая среди дворов подходящий. Что именно под этим подразумевать, увы, пока представлял слабо. Наверное, такой, чтобы сразу было заметно: там закоренелые пьянчуги живут. Которые к вечеру накидались и беспробудно дрыхнут сном праведников. То есть чтобы жилище выглядело еще хуже, чем остальные.

Так, подтягиваясь и заглядывая через плетень, я и продвигался. До тех пор, пока не заметил столб пара, поднимающийся над низеньким сооружением. Баня! Это же баня! Натопленная — столько пара из-за разницы температур, как от дыхания на морозе. По размеру, правда, больше напоминает все тот же сортир, но чего еще ожидать от этого поселения таежных голодранцев. Руки у них не из того места растут, что ли.

Тут прямо мне навстречу из-за ограды сиганул голый мужик. Бухнулся в снег, ошалело помотал головой. Невидящим взглядом мазнул по окрестностям, начисто проигнорировав мою ушастую рожу, вскочил, фыркнул, как лошадь, и понесся вдоль околицы, сверкая задницей. Натурально, голый! Дурдом какой-то, а не сельская местность. Восьминогие киты с руками, моржи-нудисты…

Не успел я удивиться, как со стороны забора, откуда прилетел нудист, донеслись отборная брань и женский плач. Над изгородью высунулась чья-то борода, оттуда злобно плюнули, от души вдарили по плетню — так, что он весь затрясся. Ага, понятно. Кто-то досаду срывает, что голый морж таким шустрым оказался.

Бородач спрыгнул обратно во двор и начал орать на женщину. Бессвязно, но очень негодующе. Меня он тоже не заметил. Чувствую себя прямо-таки человеком-невидимкой… Ну или троллем-невидимкой, если учитывать местное название. Всегда бы так, а.

Не деревня, а сплошная Санта-Барбара. То горячий поклонник чью-то дочку вечерами навещает, то, видимо, любовные треугольники внезапно выявляются. А мне бы тут помыться под шумок… Хозяевам-то сегодня, уверен, будет не до того. С их семейными сценами.

И куда этот дамский угодник голышом-то побежал? Погода, мягко говоря, не летняя. А впрочем, он, должно быть, тоже присутствовал среди наших утренних гостей! Тогда так ему и надо. Пусть поморозит все, что болтается.

Я выждал немного, слушая отдаленные звуки скандала, потом все-таки решился. Только перелез через забор, как дверь лачуги с треском распахнулась, и оттуда пробкой выскочила женщина, следом за ней — разъяренный мужик. Он поскользнулся, ткнулся головой в сугроб, а его, очевидно, супруга унеслась вглубь поселка. Мне снова пришлось совершать чудеса акробатики — с разбегу дернул дверь и боком шмыгнул в пристройку. По испуганному квохтанью, которое послышалось сверху, я догадался, что на сей раз попал в курятник. Вот же невезуха! Спасибо хоть, куры вскоре заткнулись и не стали меня выдавать. Отсижусь, подожду. Посмотрим, как пойдет ситуация. Лишь бы никому не захотелось заесть стресс яичками.

Надо же, кто-то здесь и нормальное хозяйство ведет. Что ж тогда живут так убого?

У входа в курятник были свалены какие-то инструменты. Это я понял, когда уколол палец шилом. Помимо шила, тут обнаружились небольшая лопата, деревянное ведро, вилы и точильный брусок. Что им тут точить, лопату, что ли? Но мне он, кстати, очень пригодится — а то я уж и не знал, что делать со своими обломанными когтями. Хоть подпилю их теперь.

Вечер шел своим чередом, а хозяева все не возвращались. Я чутко прислушивался к темноте и спустя какое-то время заметил, что могу на слух фактически сосчитать кур по едва различимой возне. Еще кто-то большой хрустел и пофыркивал во мраке — лошадь, может быть? Услышал легкое подвывание ветра в настиле крыши, писк мышей и неспокойный стук собственного сердца. Так можно и пульс измерять — по звуку. Выходит, огромные ушные раковины — не только сомнительное украшение. Здорово, хоть какая-то польза от новой внешности. Не просто лопоухий, а лопоухий оправданно. Надо взять на заметку — больше полагаться на слух.

Как-то я подозрительно быстро смирился с тем, что сменил тело совершенно невероятным образом. Вот сижу, преимущества нахожу, мыться собираюсь. Похоже, хозяева решили выяснять отношения где-то в другом месте — почему бы мне этим не воспользоваться? Зря они, что ли, баню топили?

Просочившись в предбанник, я скривился. М-да. Темно, как в могиле, сам предбанник — крохотная клетушка, и пары шагов не сделать. Придется опять ощупью. Так-с, вот тут вставлена полочка, об которую я как раз отбил локоть. Больно, зараза, прямо по нерву сошлось. По логике вещей, на ней должно быть что-то из умывальных принадлежностей. Если они здесь где-то вообще имеются, конечно. О, пальцы коснулись какого-то скользкого бесформенного куска. Пахнет мерзко, хотя напоминает хозяйственное мыло. Пригодится, само собой. Еще отыскал ветошь, в которую завернули пучок сена. Сойдет вместо мочалки. Ножницы бы еще, космы обкорнать… Но не судьба. Зато нашелся грубый деревянный гребень. Все-таки удача.

Как в парилку-то лезть, если даже рук своих не видно? Там же где-то печка, обожгу себе что-нибудь важное.