Остолбенела. При чём тут Лариса? Неужели Белов её подозревает?

— Шеф, если вы думаете, что Лариса столкнула Грэга с лестницы, то смело могу заявить вам…

Белов сделал едва заметное движение рукой, слабо отмахнулся, однако этого хватило, чтобы я прервалась и замолчала.

— Нет, безусловно, я так не думаю. Просто, вы многого не знаете. Не в курсе, потому что недавно на «Ксении»… — Снял очки, положил их на стол.

Я ждала продолжения, но Белов не торопился. С полминуты думал, стоит ли рассказывать. Растирал пальцами виски, тяжело вздыхал и отдувался. Потом прикрыл ладонью глаза. Видимо, справедливо рассудив, что всё равно увижу это в картах, тщательно подбирая слова, Белов произнёс:

— Составляйте карты в разрезе межличностных отношений этих сотрудников. Смысл поймёте в процессе исследования.

Что бы это означало? Задумалась. Размытая формулировка. Понятно, что Эрик с Грэгом не ладят. Не ладят давно. Из-за чего — не ясно, но имеет ли это значение? Или в этом — вся суть? Выяснить, что является яблоком раздора?

Белов некоторое время разглядывал, как вчитываюсь в данные. Вид у меня был озадаченный, поэтому он пояснил:

— Постараюсь сформулировать основные вопросы, на которых следует заострить внимание. Первое: склонен ли Грэг к насилию? Не к драке, не к провокации, а именно к насилию, к жестокости и подлости. Мог ли совершить подобный поступок? Реально ответить на этот вопрос?

— Думаю, да.

— Второе: мог ли Эрик ошибиться? Или, быть может, он и вовсе… хм, как бы это покорректнее выразиться?.. вводит нас в заблуждение. Получится?

— Не уверена, но постараюсь.

— Мотивация обеих сторон. Что у них там вообще происходит? Не пора ли обоих отправить на Землю?

— Понятно.

В голову закрались сомнения: не слишком ли много беру на себя?

Однако Белов успокоил:

— Я не сторонник решения кадровых вопросов посредством астрологии. Но всё же хотелось бы иметь оценку специалиста.

Логично. Всё правильно, поэтому и обращается Белов ко мне, а не в министерство. Если запросит помощи штатного министерского астролога, то там решат, что Белов сомневается, что Белов сдулся и пора ему на пенсию. К тому же — огласка, антиреклама...

Вдвойне приятно, это делает мне честь: значит, доверяет, уверен в моей компетентности как астролога.

Надеюсь, в моих инженерных способностях — тоже.

Очередная камера — и опять ничего. После пятнадцатого эпизода разочаровалась в затее, после двадцатого — плюнула, но всё же продолжаю изучать отснятый материал. Потому что должна это делать, это моя работа.

Просматриваю, естественно, не всё, а только то, что предлагает интеллектуальная поисковая программа. Но даже в отобранном вряд ли содержится что-либо интересное. Несуществующая иголка в стоге сена. Чёрная кошка в комнате, в которой её не может быть.

Ирония судьбы: то, чего так боялась два дня назад, сейчас стало инструментом моих собственных изысканий. Камеры наблюдения, системы слежения, виртуозное владение которыми позволило обвести полицейских вокруг пальца позавчера, сегодня должны помочь найти злоумышленника.

История повторяется, весь фарс этого повтора очевиден: до моего прибытия системами наблюдения на «Ксении» занимался Грэг — не было инженера-связиста, его обязанности распределялись между другими сотрудниками станции. Нужно ли говорить о том, что Грэг досконально разбирается во всех этих камерах, машинах, управляющих их работой, архивах записей и всём прочем?

Если на секунду представить, что Эрика с лестницы действительно столкнул Грэг, то наиболее адекватным его стремлением было бы обезопасить себя. Подчистить записи, зациклить картинку, воспользоваться обходными путями, мёртвыми зонами. Легко мог бы обдурить — ведь смогла же я это сделать, и у Грэга хватило бы мозгов.

А так — видно, что всю ночь не выходил из своих покоев, просидел в каюте. Не к чему придраться.

Впрочем, и Белов принял во внимание, помнит, кто раньше обслуживал систему, знает о способностях Грэга. Так и сказал: «не стоит надеяться на положительный результат, но может быть…»

Усмехнулась и запустила следующий фрагмент. Позволила себе расслабиться: закинула ноги на стол и потянулась за соком.

Пустое занятие, формальность, стандартная процедура. Кого сейчас поймаешь посредством камеры наблюдения? Поэтому отношусь к заданию легкомысленно, спустя рукава. Посмотрю ещё с десяток эпизодов, да и брошу: самое интересное, а именно окрестности каюты Грэга и прилегающие к лаборатории коридоры в означенный промежуток времени, я уже исследовала. Видела, как Лариса уходит из лаборатории, как Эрик суетится вокруг своих машин, суматоху, последовавшую за этим. На что тут ещё можно рассчитывать?

Поёжилась: в помещении центра коммутации прохладно. Как и должно быть: системы охлаждения функционируют исправно. Накинула на голову капюшон нелюбимой куртки, поёрзала на стуле, устроилась поудобнее.

Право, что за чепухой приходится заниматься? За полдня ещё ничего не сделала, но сижу тут вальяжно в одиночестве и зря теряю время. А дел невпроворот. Всё, что успела, — коту под хвост, всё впустую.

Утром после визита к Белову, зашла к астробиофизикам. Как вычурно выразился Белов, «произвести экспертную оценку».

Обследование — ни к чёрту, ничего не показало. Да, теоретически нападавший мог пробраться мимо, не попав в объектив камеры. Но как ему нужно было извратиться, чуть ли не на животе проползти в проходе, чтобы не выдать себя! Решительно — должен обладать изяществом кота, чтобы провернуть такой фокус.

Единственный более или менее неоспоримый вывод: версию о злоумышленнике опровергнуть не удалось, злоумышленник всё ещё имеет право на существование. И это несколько расстраивало: к стыду признаться, доказать неправоту Эрика было целью, результатом, к которому стремилась. А после экспериментов в лаборатории получается, что, несмотря на довольно ощутимую натяжку, несмотря на надуманность, негодяй мог прокрасться мимо объектива.

Поделилась с Ларисой, но та меня не поняла. Лариса была обеспокоена чем-то другим. Явно расстроена, но держалась бодро. Словно скрывает тайную печаль, не хочет показывать эмоции.

Вскоре по обрывкам фраз догадалась: она переживает насчёт Эрика. Настолько, что готова расплакаться сию же минуту.

С чего бы это вдруг — такие тёплые отношения? Понятно, случилась с человеком неприятность, но ведь не умер, и калекой не остался. Неделю в лазарете — и будет как новенький. Урок ему, может, обретёт хоть капельку человечности: бывает такое, после травмы или потрясения люди меняются в лучшую сторону, становятся отзывчивее, и Эрику это точно не помешало бы.

Непонятна мне реакция Ларисы. Ей-богу, тут что-то нечисто!

Или я чего-то недопонимаю? Мы видим его с другой стороны? За внешней чёрствостью скрывается хороший парень? Справедливый начальник, верный друг?

Вряд ли. По мне, так Грэг сейчас заслуживает гораздо большего сочувствия. Кто-кто, а он-то уж впрямь попал в переделку. После таких обвинений — как выпутаться?

Размышляя об этом, я тупо пялилась в монитор, попивала сок и качалась на стуле. Часто так делаю — приятные ощущения, как в кресле-качалке. Вместе с тем, позиция неустойчивая, легко потерять равновесие и грохнуться на пол, если отклонишься назад чуть больше дозволенного.

Так и вышло — лазарет «Ксении» едва не пополнился ещё одним пациентом с сотрясением мозга, когда я запустила очередной фрагмент из архива.

С виду ничего особенного: на экране раннее утро, жилой блок станции, пусто и тихо, благодать…

Однако в следующее мгновение одна из дверей осторожно приоткрывается, и в коридор просачивается человек, мужчина. Казалось бы — что такого? Мало ли зачем сотрудник может подняться в столь ранний час?

Поразило другое: дверь, из которой он вышел, ведёт в мою каюту!

Я невольно дёрнулась, оттолкнула ногами стол. Потеряла равновесие, почувствовала, что медленно заваливаюсь на спину, что сейчас упаду. К счастью, в последний миг сумела зацепиться стопой за край стола, потянула его на себя, выпрямилась и вернулась в исходное положение. Магнитные ножки стула с грохотом ударились о пол, сок из стакана выплеснулся на брюки.