Мировая история начиналась с изобретения колеса. Но что делать, если оно уже изобретено? Как двигать прогресс дальше? Значительный недостаток человеческого разума в том, что он сильно ограничен. Не даром же говорят «одна голова хорошо, а две — лучше». В плане работы над чем-то масштабным в рамках технологии, инженерии и физики понадобиться, в лучшем случае, от двух голов, чтобы банально рассмотреть предмет изучения с разных сторон. Человеческий глаз по определению не совершенен: замыливается, устаёт, теряет остроту, объективность, угол зрения, в особо запущенных случаях искажает неопровержимые факты. Да, тот самый человеческий глаз.

Вот только Бальтрейд более не чувствовал себя человеком. Едва пришёл в себя в новом мире, всё поменялось. Если не брать в расчёт невероятную силу, то изменения с мужчиной случились больше внутренние. От него прежнего оставались лишь туманные воспоминания о прошлой жизни, которые скрашивали одиночество в моменты слабости. Позволяли за что-то цепляться в этом мире, не позволять разуму окунуться в пучину самокопания.

Так вот, глаза. Бальтрейд смотрел на вещи перед собой не как простой смертный. При одном только взгляде на материал в мыслях возникала подробная база по нему, а в голове рождался план — как бы им получше распорядиться. Бальтрейд раньше был человеком далеко неглупым, рукастым, интересовался всяким разным. И память имел крепкую, особенно на мелкие детали. А дьявол, как мы знаем, где прячется? Правильно — в мелких деталях.

Потому Бальтрейд не стал мелочиться, а взялся сразу за основу всего: источник питания и двигатель.

Если с двигателем проблем возникнуть не должно (в скалах и глубоко в их недрах содержится практически всё необходимое, чтобы воспроизвести компоненты современных машин), нужно лишь составить чертежи и воспроизвести деталь за деталью. То с элементом питания имеется критическая проблема — как его зарядить в диком мире? О розетках, бензиновых генераторах, чьих-то ЛЭП с возможностью к ним подключиться — не шло и речи. Вся надежда только на кустарные ветряные генераторы, чертежи которых Бальтрейд уже нарисовал себе в голове.

Ловить пресловутую молнию трудно, если не невозможно, к тому же, мужчина не сможет собрать такой прибор, который не рванёт от перегрузки при попадании. Очень лестно было бы поиграть в доктора Виктора Франкенштейна, да ещё и укротить неукротимое, да вот только Бальтрейд если и мечтатель, то не инфантильный дебил, который не даёт отчёт своим действиям.

Тут на горном плато ветра довольно сильны, а значит хватит пары-тройки ветряков для обеспечения проекта Бальтрейда необходимой энергией. Дабы не слоняться без дела, мужчина разобрал всякий мусор вокруг, превратив его в детали для ветряных мельниц. Сделать сами башни нетрудно, да и лопасти на ура изготавливаются из тонких листов местной руды. Самое интересное — это индукционная катушка и правильное расположение проводов. А для проводов нужен сверхпроводимый металл.

Арголитовая местная руда проводник около нулевой, это Бальтрейд уже знал. Пришлось отправляться в подземье к самым истокам, чтобы отыскать местный аналог золота, меди, и желательно нефти. Последнее откроет Бальтрейду доступ к пластмассе, а значит и к изоляционному материалу для проводов, в то время как переработанная нефть станет топливом для чего-нибудь ещё, пока не готов основной его проект.

Первым обнаружился аналог меди: на пару уровней ниже горного плато, где располагалась кузня Бальтрейда, отыскалась рудная жила с нужными свойствами. Металл называется коротко: «Акрамп».

Золото или нечто похоже Бальтрейд не отыскал, хотя избороздил каменный пласт как заправский червь в яблоке. Зато учуял на нижних уровнях знакомый запах, который ни с чем не спутает современный человек — нефть, царицу прогресса! Целое озеро нефти под землёй, нетронутое и бесконечно огромное!

Пришлось довольствоваться тем, что найдено. Работа с ветряками закипела, Бальтрейд наладил себе доставку материалов через удобный тоннель, который сам и пробил, пока летал туда-сюда.

Первые провода с изоляцией: созданы.

Бензин: добыт.

Доступ к пластику: имеется, практически в неограниченном количестве.

Бальтрейд на радостях создал три ветряных мельницы, которые расположил треугольником вокруг мастерской. От каждого ветро-генератора протянул кабеля, которые пока не к чему присоединять, но скоро всё изменится. Осталось дождаться сильного ветра и проверить работоспособность вновь обретённой технологии.

Бальтрейд удовлетворённо хмыкнул: оголённые провода начали потрескивать по мере работы ветряков. Самое время собирать двигатель. Желательно, малогабаритный, чтобы его можно было поместить в любое устройство. А элемент питания уж как-нибудь удастся подогнать под его нужды.

Для основы двигателя Бальтрейд избрал синтез каменной породы и металла. По этому же принципу создал корпус, оснастив его изоляцией, полученной из нефти. Подвижные детали создал из арголита, а смазочный материал к ним из, опять же, нефтяных отходов. По какой-то неведомой причине двигатель получился в форме гротескного сердца, которое так и просилось — запусти меня, отец!

Бальтрейд так увлёкся созиданием, что незамедлительно присоединил провода к двигателю и прикрутил их на клеммы голыми руками.

Механическое сердце вздрогнуло, издало рёв, будто гоночный байк, а потом плавно заурчало в руках Бальтрейда. В эту секунду мужчина понял: он не хочет помещать это произведение искусства в обычные инструменты. Есть идея куда как лучше.

Долгие дни в окружении дикого племени зверьков навсегда запомнились Вайз. Она познала тонкости их примитивных обычаев, погрузилась в их быт и конечно же проблемы.

Трудностей, с которыми сталкивались зверьки, оказалось бесчисленное количество. В пищевой цепочке милые добродушные дикари оказались далеко от вершины. Каждую секунду на них велась охота более крупными хищниками: в воздухе их преследовали огромные птицы ростом с человека, на земле преследовали крупные насекомые, в воде ожидали хищные рептилии и рыбы, а под землёй... нечто вроде монструозных кротов и червей в пару метров длиной.

Оттого народец и существовал небольшими колониями в дюжину особей, а собирались они лишь в дни размножения. По сути, самые опасные дни для племени — вся фауна каньона рыскала в этот период в поисках лёгкой добычи.

Такой расклад жутко не понравился Вайз, она слишком прикипела к своим новым друзьям. Пушистиков, иной раз, приходилось защищать круглые сутки. Хищные создания не давали им отдохнуть днями, а то и неделями.

«Как они только выжили?», — только и думала Вайз.

И каньон они покинуть не могли. Девушка разведала местность вокруг на многие километры и пришла к неутешительным выводам: вокруг простирались практически безжизненные степи, с другой стороны пустыня, где пушистый народ просто не выживет. Конечно, можно было что-то придумать и как-то вывести племя в более спокойный ареал обитания, вот только они довольно пугливые и осторожные (другие бы не выжили), чтобы взять и так просто покинуть насиженные места, где у них полностью отлажена система выживания в дикой природе. Не без огрехов, но отлажена.

Другой странностью стало то, как повлияло на племя длительное нахождение рядом с Вайз. По большему счёту, изменения случились незначительные, однако, если присмотреться...

Пушистики стали больше времени ходить на задних лапах, а не бегать всех четырёх, подобно дикому зверю. Их невербальное общение дополнилось языком жестов, которые применяла сама Вайз. Например, народец научился указывать лапками и пальчиками, вместо странных телодвижений, а ещё стали часто обниматься в знак расположения (тоже Вайз научила).

Учились зверьки крайне быстро, складывалось ощущение, что срок их жизни сильно ограничен. Примерно, как у земных грызунов: не более трёх-пяти лет. Это логично, потому что непрекращающаяся на них охота так и так не позволила бы прожить дольше. Такие наблюдения возможны в перспективе долгих лет, но никак не пары недель, что Вайз прекрасно понимала.