— Ну, уж нет! Одна полусырую пищу жрёт и радуется, второй до углей пережаривает! Оба — на сбор всего съестного!

Феросим и проводник обиженно ретировались искать еду.

— Самому не охото готовить… — вслух думал Раш, а потом посмотрел на стражей: — Точно не хотите попробовать? Вчера вы говорили мне, что знаете толк в еде.

— Конечно, знаем! — активно закивал Блитц. — Главное, чтобы пища ещё трепыхалась, когда жуёшь!

— Мда… — покачал головой кворри, достал удочку и протянул её стражу: — Будешь рыбу ловить, но помни: всю вылавливать нельзя, силой пользоваться тоже запрещено. Природный баланс губить нельзя!

— Извини меня, но… — Блитц с недоверием повертел удочку в руках. — А как рыбачить-то?

— Я тебе сейчас объясню: найди поблизости мох и камни, подними несколько, отыщи приманку — мелких таких уродливых насекомышей. Убивать их нельзя, надо аккуратно насадить их на крючок, закинуть удочку в воду, а в идеале накидать прикорм на поверхность, чтобы клёв был. Всё понятно?

— Понял, надо, чтобы стало «клёво», — смиренно кивнул Блитц и ушёл рыбачить.

— А мне что делать? — с завистью спросил Химеш.

— Ты, вроде бы, ледяным колдовством обладаешь, да?

Страж утвердительно кивнул.

— Тогда, собери вокруг сухой хворост и разведи костёр там, где я покажу.

— Кворри, ты умом тронулся?! Какой костёр, если я льдом владею!

— Ничего не знаю, вот кремень и трут! — Раш всучил стражу инструмент, а сам отправился по своим делам.

Надо ведь ещё сделать ловушку для насекомышей, вот только одного из двух ингредиентов пока нет в наличии. Кворри забрался на высокий камень и протянул носом в поисках нужного растения. Вечернее солнце стремительно приблизилось к закату, ночная тишина нагрянула внезапно, как молния. Раш поднял голову в небо, а там… так всё усыпано звёздами, что не остаётся места тьме. Несколько десятков звёзд попадали прямо на глазах, но меньше их на небе от этого не стало.

Усталые путники сели вокруг костра на настил из мягких веток. Химеш справился с очагом, а горе рыбак сдался и выловил пару рыбин голыми руками под осуждающий взгляд Раша. Рыбка теперь готовилась на прочных ветках, воткнутых в камни вблизи очага. Рядом на камне расположилась импровизированная корзинка с фруктами и ягодами, которая очень не радовала подводных мясоедов.

Тишина стояла такая, что было слышно дыхание путников и мелодичное потрескивание костра. На фоне стрекотали насекомые и пели редкие ночные птицы.

— Ни одной букашки, — покрутил головой Игги. — Твоя работа, Раш?

— Моя, — коротко ответил кворри, хватаясь за небольшой порез на лапке.

— Ты какой-то грустный под вечер, — заметил феросим, наблюдая за опустошённым взглядом Раша.

— Устал ругаться, — вздохнул пушистик. — А насекомышей нет, потому что я расставил ловушки вокруг нашего убежища: смешал приторный сок плодов, собственный пот и кровь.

— Еу! — скривилась от подробностей Аврора.

— Ага, мерзость, я знаю, — устало хихикнул кворри и перевернул рыбу на палочке. — А ещё я понял, что соскучился по дому. Пока строили вышку и дурачились, я этого не замечал, но появилось свободное время и…

— Раш, а расскажи нам про своих? — попросил Химеш.

— Про других кворри или мою семью? — уточнил Раш.

— Да, как будет угодно, — пожал плечами страж.

— Ладно. Я родился в выводке того поколения, что застало явление богини и эволюцию, — начал рассказывать Раш. — Обычно, у нас рождается по два-три детёныша у одной самки, но в моём случае я стал неожиданным четвёртым. Самый хилый, больной и нежизнеспособный. Про таких у нас говорят: пойдёт на корм хищникам в первой же вылазке. Шутка ли, — грустно улыбнулся кворри, — но я единственный остался среди родных. Мать съел крылатый слоноглав, когда я был совсем маленький, братьев — на первой охоте. Следом почил отец, которого я уже толком не помню. Вроде, рыбаком был хорошим, да только…

Языки пламени танцевали в зеркальной поверхности глаз кворри. Он сейчас в деталях вспоминал тот злополучный день.

— Каньон очень недружелюбное место для мелких зверьков. Это сейчас мы большие и сильные, а раньше боялись каждого шороха. Какая-то чешуйчатая ящерица с беззубой пастью подкралась под водой к отцу и целиком его заглотила, только удочка и осталась.

— Неужели, та самая?! — удивился Игги, на что Раш кивнул.

— Потом я часто ходил в рядах собирателей пищи, а к воде больше не подходил, меня трясло от одного только вида. И наружу я не совался, если не было необходимости. Самку, как понимаете, я себе не нашёл с таким образом жизни и состоянием здоровья. Да и староват я уже, по меркам кворри.

— Ты знаешь, в это трудно поверить, — вдруг сказала Вольт.

— В то, что ни одна плодовитая самка на меня не обращала внимания или в то, что я такой трус был?

— Я про возраст. Ты выглядишь молодо и показатели твои бьют энергией, — ответила Вольт.

— А… — вспомнил Раш. — Это после прихода богини я изменился. Помню, как при первой встрече она поймала меня за лапку в полёте — я чуть от страха не помер! А когда не стала убивать… я проникся, что ли, её добротой. Поверил, что не всё в этом мире хочет тебя убить, — Раш снова грустно улыбнулся.

— Я всё не спрашивал, но сколько тебе лет, о, старик? — с лёгкой ехидностью спросил Игги.

— Четыре.

— Десятка? — переспросила Вольт.

— Нет, просто четыре года, — Раш засмеялся, глядя, как у всех вытягиваются лица от удивления. — А вы думали? Срок жизни любого кворри редко превышает пять лет. Мы даже не знаем, сколько на самом деле живём. Не доводилось проверить.

— Постой… — вдруг испуганно сказала Аврора. — Что значит «сколько живём»? Разве жизнь не бесконечна? А смерть — только в бою, ведь так?

Раш по-доброму засмеялся с наивности девушки.

— Нет, дорогая моя, жизнь сильно ограничена. Ничто не вечно, и никакие битвы, бывает, не нужны, чтобы она закончилась.

— Получается, мы в какой-то момент просто умрём, а что потом? — нахмурился Химеш.

— Брат, не всё ли равно? — осуждающе спросил Блитц.

— Нет, не всё равно, — настаивал на своём Химеш. — Это несколько бессмысленно и расточительно, на мой взгляд.

— Такова природа вещей, — пожал плечами Раш.

— Природа глупая! — сощурилась Аврора.

— Мне об этом можешь не говорить, — улыбнулся кворри.

— А что насчёт меня? — Вольт задумчиво разглядывала собственные механические ладони.

— Прости? — не понял Раш.

— Технически, я никогда не была живой, да и мои соплеменники тоже. Наше сознание соткано из самообучающейся программы, по сути, сложные, постоянно пополняющиеся строчки кода, которые обрели самосознание в роботизированной оболочке. Разве я могу умереть?

Присутствующие и половины слов не поняли, что говорила Вольт.

— В смысле, неживая? — с подозрением спросил Игги и коснулся искусственной кожи андроида на щеке.

— Ай, не тыкай!

— Ты чувствуешь, мыслишь, а значит и живёшь. Вот как я считаю, — многозначительно сказал ей Игги.

Аврора насупилась и поджала коленки к груди.

— А с тобой что такое? — участливо спросил Игги.

— Ничего, — уклончиво ответила девушка.

— Оставь её, не приставай, — посоветовал Раш. — Скорее всего, её одолевают сложные мысли, которых раньше не возникало. Это пройдёт, со временем.

— Надеюсь, — надула губы сирена.

— Просто поверь мне, — уверенно сказал ей кворри. — А теперь давайте ужинать, и на боковую. Завтра у нас много дел.

— А как же объяснить нам концепцию кошачьих когтей, и что это вообще значит? — напомнила Вольт.

— Завтра. Всё завтра, — настоял Раш.

Ночь прошла довольно спокойно, но не для всех.

Химеш трижды залезал в воду, чтобы помедитировать в родной стихии, суша его окончательно доконала своей жарой и сухостью.

Аврора просто лежала на настиле из веток, смотрела в ночное небо, будто бы оно говорило с ней о всяком, но не позволяло отвечать девушке.